Эта ночь была бархатной - Сильвия Морено-Гарсиа

— Это не для детей. Комиксы как романы. Только с рисунками. Романы с рисунками.

Она ладонью разгладила страницу журнала. Тон старалась сохранять ровный. Не хватало еще разругаться с Рубеном в машине, на полпути в Куэрнаваку. Если поссорятся, он запросто высадит ее, и тогда ей придется пешком тащиться по обочине домой.

— По-моему, моя мама тоже что-то такое читает. Любовные романы о медсестрах… Да, точно.

Майте прочитала много романов о медсестрах, и да, пожалуй, они были схожи с ее нынешним увлечением. Но ее покоробило, что Рубен сравнил ее со своей матерью. Все же она не настолько стара. Майте плотнее прижала ладонь к странице журнала, измазав ее в дешевой газетной краске.

— Как ее там… Барбара… Барбара Картленд! Это она ведь сочиняет слащавые истории?

— Это — не слащавая история. Здесь есть и приключения. Герой лежит в коме, и теперь героине предстоит его спасти. То есть я думаю, что она его спасет. Это — не слащавая история.

— Нет?

— Там есть одна сцена… Ацтекский ритуал жертвоприношения.

— Ну, это другое дело.

Разве есть? Нет, конечно. Ацтекский ритуал жертвоприношения Майте приснился: каменный алтарь, на нем лежит женщина. Тогда зачем она это сказала? А затем, что одно мгновение видела эту картину как наяву. Даже знала, во что одета героиня: в белое, чтобы кровь на ее груди алела ярче.

— Это недетские истории! — почти срывающимся звонким голосом снова воскликнула Майте.

Рубен с удивлением посмотрел на нее, и девушка устыдилась своего выплеска эмоций. Уткнулась взглядом в свои руки, измазанные газетной краской.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — смущенно пробормотал Рубен.

— Нет, нет, я не обиделась, — заверила его Майте. — Все нормально.

Она крепко зажмурилась и отвернулась к окну. Когда Майте наконец открыла глаза, небо по-прежнему было серым. Остаток пути они провели в молчании.

К дому Лары подкатили в полдень. Позвонили в дверь. К ним вышла женщина лет тридцати пяти. Шейный платок, брюки цвета хаки, белая блузка. В этом наряде она была похожа на европейского охотника на сафари. Волосы женщины были собраны в конский хвостик.

— Что вам угодно? — спросила она.

— Привет, — поздоровалась Майте. — Мы ищем журналистку. Лару.

— Я — Джессика Ларамье, — представилась женщина. — Все зовут меня Ларой. А вы кто?

— Я — Майте. Это Рубен. Ваш адрес нам дал Эмилио Ломели.

Майте думала, что это имя, как волшебный ключик, открывает любые двери, но женщина лишь с любопытством смотрела на них. На пальцах Майте все еще чернела газетная краска, и она с трудом сдерживалась, чтобы не спрятать руки за спину.

У журналистки наряд был простой, но стильный. А платье Майте безобразное, темно-синее, с воротом под самый подбородок. Мама подарила в прошлом году. Майте и сама не понимала, зачем его надела, а теперь еще… и руки испачкала.

— Надеюсь, с Эмилио ничего не случилось? — спросила Джессика.

— С ним — нет. Не могли бы вы уделить нам несколько минут? Это касается одной нашей подруги. Эмилио думает, что вы могли бы нам помочь, — сказал Рубен. — Не откажите, прошу вас. Мы ехали к вам аж из Мехико. У вас найдется пять минут?

Женщина склонила набок голову. Наверно, пыталась понять, что за люди перед ней. Парень в мятой рубашке и синих джинсах и какая-то секретарша в строгом платье, которая и выглядела точно как секретарша. Журналистка, вероятно, подумала, что они сильно отличаются от обычных друзей Эмилио. Конечно же отличаются. В представлении Майте круг друзей Эмилио составляли блистательные люди, элегантные и утонченные.

— Входите, — пригласила Джессика.

Майте и Рубен прошли вслед за ней в небольшую гостиную с мебелью из ротанга и множеством кактусов. На полках одного из шкафов стояли керамические фигурки и горшки, изготовленные в стиле «барро негро»; полки другого заполняли стопки журналов и книг. Женщина опустилась в низкое кресло, они вдвоем сели на диван из ротанга.

— Так кто эта ваша подруга? — Джессика вытащила сигарету из пачки, что лежала на круглом журнальном столике.

— Леонора. Она приезжала к вам. А теперь исчезла. Мы беспокоимся за нее, — ответил Рубен.

Женщина закурила.

— Понятно. А сюда-то зачем приехали?

— Вы — последняя, кто общался с ней. Может быть, вам известно, где она?

— Вон оно что. К сожалению, о своем дальнейшем маршруте она мне не сообщила.

— Может быть, расскажете, о чем с ней говорили?

Джессика покачала головой. На столике стоял ополовиненный бокал с каким-то напитком. Журналистка поднесла его к губам. О край бокала звякнули льдинки.

— Обсуждали возможность написать одну статью. Но подробностями поделиться я с вами не могу. Зря вы так далеко ехали.

— Нам известно про фотографии, — отважилась заявить Майте, надеясь, что это к чему-то приведет.

Она крепче стиснула перед собой руки, рассчитывая, что никто не заметит газетной краски на ее ладонях, если она не будет ими размахивать.

Джессика поставила бокал на столик, закинула ногу на ногу и, опершись локтем о колено, всем телом подалась вперед. У нее были длинные пальцы, красивый маникюр: кончики ногтей представляли собой аккуратные белые полумесяцы.

— Вы их видели?

— Нет, но нам известно, что на них. В любом случае нам нужно знать, о чем вы говорили, — сказал Рубен. — Мы друзья Леоноры, богом клянусь. Если не верите, позвоните Эмилио, спросите, знает ли он нас.

Джессика не ответила. Просто смотрела на них.

— Мы пытаемся выяснить, что с ней случилось, — добавила Майте умоляющим тоном, еще крепче стискивая ладони.

— Полагаю, — вздохнула журналистка, — то же, что теперь случается со всеми, кто пропадает без вести. Хотите знать, о чем мы с Леонорой говорили? Пожалуйста. Об исчезновении активистов, о подслушивании телефонных разговоров, о резне на Сан-Косме в праздник Тела Христова.

— Вы там были? — спросил Рубен.

— Нет. Но многие мои коллеги были.

— На кого вы работаете?

— Я работаю внештатно. Даю материалы в «Тайм», в кое-какие другие издания. События в Мексике освещаю уже два года. До этого была в Перу.

Джессика снова глотнула из бокала и затянулась сигаретой. Отработанными элегантными движениями. Вокруг глаз у женщины собирались мелкие морщинки, кожа была сухая, но она все еще оставалась привлекательной. Майте вспомнились слова Рубена о том, что Эмилио спит со всем, что шевелится. Возможно, Джессика была одной из его любовниц, подумала она. Не исключено, что у Эмилио дома имелась фотография ее холеного мизинца или глаза, увеличенного до такой степени, что он и на глаз стал не похож.

— Вы говорили о нападениях на Сан-Косме. О чем еще?

— Газеты пишут, что студенты были вооружены и сами спровоцировали беспорядки. «Эль Соль