Генерал Багратион. Жизнь и война - Евгений Анисимов

«Господами колоножными начальниками» были назначены лучшие генералы. 1-й (авангардной) колонной командовал генерал-майор князь П. И. Багратион; 2-й — генерал-лейтенант А. А. Эссен 2-й; 3-й — генерал-лейтенант Д. С. Дохтуров; 4-й — генерал-лейтенант В. Ф. Шепелев; 5-й — генерал-лейтенант барон Л. Ф. Мальтиц; 6-й — генерал-лейтенант барон И. К. Розен. Колонны по численности были примерно равны, включали в себя как пехоту (гренадеры, мушкетеры и егеря), так и конницу (казаки, драгуны, гусары, кирасиры), а также по две роты артиллерии, пионерские и понтонные роты. В колонне Багратиона числилось по списку 28 штаб-офицеров, 240 обер-офицеров, 517 унтер-офицеров, 171 музыкант, 7167 рядовых и 605 нестроевых, всего 8728 человек. На самом деле в строю находилось 8263 человека, а убыль почти в 500 человек (больные, командированные, арестованные и др.) восполнялась приписанными к колонне 865 рекрутами и кантонистами. Колонна Багратиона состояла из трех пехотных полков (Киевского гренадерского, Азовского мушкетерского и 6-го егерского), Павлоградского гусарского полка и казачьего Кирсанова полка. Колонне придавались также две роты полевой артиллерии (всего 24 орудия)7.

Багратион шел со своей колонной впереди армии (между колоннами соблюдалось расстояние в один переход, то есть 20–30 верст), поэтому Кутузов первым предупредил его о том, что входившие в пределы Австрийской империи войска должны поддерживать дисциплину. Так, по предписанию Кутузова, Багратиону полагалось останавливать колонну на ночлег и растах (дневку. — Е. А.) обязательно в одном населенном пункте (местечке) и при недостатке квартир разбивать палаточный лагерь поблизости. Это позволяло контролировать служивых, чтобы не дать им совершать экскурсии по крестьянским курятникам и девичьим спальням.

Уже 11 сентября Кутузов получил из Вены срочную депешу, согласно которой ему предписывалось ускорить движение в сторону Кремса. Для этого австрийцы были готовы поставить подводы, чтобы посадить на них пехоту и двигаться «по четыре мили в день», то есть преодолевать по 28 верст, «чтобы как можно скорее прибыть в Баварию», где присутствие русской армии становилось необходимым. За этой вежливой просьбой сквозила тревога, охватившая Вену. Там было получено сообщение, что Наполеон начал быстрое движение из Булонского лагеря к Среднему Рейну. Австрийцы уже давно ждали русских. Их собственная армия под формальной командой эрцгерцога Фердинанда, а фактически — под главенством генерала барона Карла Макка (он не мог формально командовать объединенными войсками, так как был в своем чине младше Кутузова), 28 августа вошла в Баварию и продвинулась к Швабии, встав возле города Ульм. Первой же неудачей австрийцев стала измена баварского курфюрста, который 24 августа тайно заключил договор с Наполеоном и вместе со своими войсками (18 тысяч человек) двинулся к северным границам Баварии, встав в пограничном Вюрцбурге в ожидании Наполеона. Тот 24 сентября достиг Рейна и приготовился к броску на австрийцев. Вена занервничала и стала просить Кутузова ускорить марш, для чего отменить дневки через три дня на четвертый.

От Тешина начались форсированные марши русской армии — по 45–60 верст в день, причем половину пути пехота шла пешком (ее ранцы, шинели и прочее везли на специальных повозках), а на вторую половину солдат сажали в фургоны (по 10–12 человек на подводу) на смену тем, кому предстояло дальше идти пешком8. Спешены были и два драгунских полка в надежде на то, что их лошади, как рапортовал императору Кутузов, «идя вольными маршами, оправятся и исцелятся от ссадин, что всего важнее»11. Привалов не было, по прибытии на ночлег солдат сразу распределяли по квартирам10. Обозы и лазарет были оставлены в Тешине; особым циркуляром запрещалось брать с собой женщин, в том числе жен офицеров. Их надлежало оставить при обозе, который должен был добраться до Брюнна следом за армией“. Австрийцы бесперебойно обеспечивали союзников провиантом, лошадей — двойным фуражом; к приходу колонн местные жители готовили мясные порции с «приваркою капустою»12 и выдавали каждому солдату по чарке вина. Кутузов предписывал выступать с ночевки до рассвета, чтобы при свете останавливаться на следующую ночевку, и хлеб выдавать с вечера”.

Полюбили «каву». Как вспоминал участник этого перехода, «русские солдаты полюбили немецкий кофе, называя его “кава”; в простонародье он обыкновенно с примесью картофеля и цикория, подслащается же сахарной патокою; все это вместе кладут в большой железный кувшин, наливают водой и кипятят на огне». Немцев поражало, что русские просят налить кофе в суповые чашки, крошат туда хлеб и хлебают ложками, приговаривая: «Ай, брудеры… народ смышленый»14.

Вена снова требовала ускорить марш, сделать дневку с четвертого на пятый день, с чем Кутузов был не согласен, полагая, что солдат, прошедший четыре мили пешком, вовсе не отдыхает, если в тот же день должен еще сделать четыре мили на подводе15. «По числу больных, которое увеличивается день ото дня, — писал он русскому посланнику в Вене А. К. Разумовскому, а потом австрийскому уполномоченному генералу Штрауху, — я вижу, что этот форсированный марш крайне вреден солдатам. Поэтому невозможно согласиться с новым порядком (движения)… тем более что из-за постоянных дождей и страшной грязи сапоги солдат изорвались до такой степени, что некоторые из них были вынуждены идти босиком»; «ноги их так пострадали от острых камней шоссейной дороги, что они не могут нести службу». Чтобы найти выход из этой ситуации, Кутузов добился указа Александра о выдаче каждому солдату по полтине «на обувь», а главным образом — на подметки, которые «горели» на солдатских сапогах. Кутузов считал, что смотреть за состоянием обуви — прямая обязанность командиров. Начальнику 5-й колонны J1. Мальтицу он писал, что получил его рапорт и из него увидел «с ужасом, сколько в Брянском мушкетерском полку людей обосело (Мальтиц рапортовал, что половина. — Е. А.), здесь в прочих полках, переносивших те же труды, есть босые, но в малом числе и во время растахов подчиниваются… Таких рапортов я еще ни от кого не получал. Босеть или не босеть весьма много зависит от хорошего распоряжения, ибо я о сем сужу по сравнению с другими полками»16.

Пока в русской армии решалась действительно актуальная проблема — «босеть или не босеть», в Баварии, к границам которой приблизилась армия Кутузова (и стала сосредоточиваться возле городка Браунау, что на пограничной реке Инн), произошла катастрофа австрийской армии. 27 сентября к Кутузову неожиданно явился русский посланник в Баварии барон К. Я. Бюлер. Он сообщил, что французы заняли Мюнхен, откуда ему, как посланнику враждебной Франции державы, пришлось срочно бежать. Это означало, что Наполеон зашел в тыл стоящей под Ульмом армии эрцгерцога Фердинанда (или, точнее, генерала Макка) и если не окружил ее, то наверняка разорвал коммуникации между русской и австрийской армиями. Так это и было. Наполеон неожиданным для противника резким движением своих корпусов 29 сентября занял Мюнхен и, увидав, что Кутузов к городу не подступает, оставил для обороны столицы Баварии корпуса Бернадота и Даву, а также баварскую армию, а сам двинулся к Ульму.