Записки под партами - Ники Сью

Сжимаю руль крепко, перевожу взгляд в сторону кота. Жив ли он там, успел ли пробежать. Жаль отчего-то зверюшку. Глупый, зачем выбегать так под колеса. Хотя кто знает, какие у него были причины. Собираюсь уже поехать дальше, как замечаю знакомую фигуру. Она идет по мосту мрачная такая, одинокая. И какой-то придурок на велике пытается маневрировать мимо пешеходов, орет, кажется, судя по губам, но Тася его не слышит. Сбивает ее с ног, сам слетает с двухколесного и коробка сверху еще. Девчушка падает на мокрый грязный асфальт и вдруг начинает плакать. Парень что-то говорит ей, но не помогает подняться. Хватает свою коробку и снова на велик прыгает.

Смотрю на нее в лобовое стекло, смотрю, как грязными руками растирает слезы по щекам, и сердце выворачивает наизнанку. Все ее обидные фразы и просьбы не помогать больше, забываются вмиг. Выскакиваю из машины, не думаю ни о чем. Просто иду к ней, просто плевать на все, хотя сам пару минут назад тонул в болоте своих эмоций.

Тася плачет, нет, ревет на взрыв, как ребенок маленький. Я даже останавливаюсь буквально в полушаге от нее. Теряюсь и не сразу понимаю, что случилось, где больно, ушиблась, может или это душевная рана. Потом приседаю на колени перед ней, это какой-то внутренний интуитивный поступок, и обхватываю руками хрупкое холодное дрожащее девчачье тельце. Прижимаю к себе, не знаю, как еще успокоить. Глажу легонько по влажным рыжим волосам, а она шмыгает носом, упираясь в мою грудь.

Глава 43

Даниил

Сидим так, минут десять, может больше. Не знаю, что в таких ситуациях обычно делают. Поэтому молча пытаюсь прижать покрепче к себе, может хоть так смогу привести в чувства. Никогда никого не утешал. Хотя нет, было дело, но там другое. Совсем другое.

Пока глажу ее по волосам, начинаю переживать, что она замерзнет. Все-таки моросит ужасно, да и ветер поднялся, а мы на холодном асфальте. Да и крутка у нее какая-то легкая уж очень, заболеет ведь.

— Тась, — решаюсь позвать девчушку по имени и медленно так, очень аккуратно отстраняюсь. Она не сразу отзывается правда, какое-то время все еще тянется обратно к моей груди, видимо не все слезы выплакала. Дышит тяжело так, всхлипывает, дрожит вся.

Беру ее за руку, хотя боюсь, что вырываться будет. Характерная ведь, это я уже понял. Но Тася молчит, совсем никак не реагирует. Ладно, пусть так лучше. Потихоньку помогаю ей подняться, одной рукой поддерживаю за спину, потому что кажется, что она вот-вот упадет.

— Пойдем в машину, — шепчу ей и взгляда не свожу, пытаясь разглядеть хоть какие-то ответные эмоции. А она все молчит и молчит. Будто умерло внутри там все. Начинаю переживать, в голове одна ужасная картинка сменяют другую, и от этого злюсь неимоверно.

Веду ее медленно к машине, не отпуская ни на секунду. Она иногда спотыкается, совсем под ноги не смотрит. Худенькая такая, маленькая, едва до плеч мне достает. Внутри просыпается дикое желание защитить ее, спрятать от всех бурь. Не было никогда такого в моей голове. А самое удивительное, пожалуй, то, что я напрочь позабыл о своих тревогах. Просто смотрю на это рыжее создание и думаю, ну кто вот мог ее обидеть. Она ведь постоянно сдерживается, сильной старается быть. Заметил еще в школе, да и тогда в раздевалке. Выбежала испуганная, но виду старалась не подавать. Любая другая сломалась бы давно, а это со стрежнем внутри, позавидовать могу только ей.

Открываю дверь и аккуратно усаживаю. Мысленно задаюсь вопросом, что делать дальше. На часах девять вечера, на улице моросит ужасно, и ко всему прочему Новый Год ведь. Твою мать, праздник, на славу прям удался. Видимо Бородач решил поржать, надоела ему ванильная сказка.

Сажусь в тачку, включаю подогрев сидения и печку на полную. Вытаскиваю влажные салфетки и тянусь к рукам Таси, потому что они у нее грязные, видимо от луж. Беру их, а они холодные при холодные, словно два кусочка льда. Собираюсь протереть ладошки, но она резко выдёргивает их и, наконец, поднимает голову. Видимо в себя приходит, это радует.

— Я с-сама, — неловко и как-то скованно шепчет девчушка. Не спорю с ней, просто отдаю пачку салфеток и молча жду. Сам не знаю чего. Хочется спросить, что случилось, почему так плакала. Ведь явно не в падении дело, там и ранка-то ерунда, царапина легкая. Даже дети от такого не плачут, тут явно что-то другое.

— Чаю может, хочешь? — Осторожно спрашиваю, боюсь как бы не вызвать у нее агрессию. Видно ж итак на нервах вся.

— Можешь меня в хостел отвезти? — Тихо, едва слышно спрашивает, словно маленький побитый котенок.

— Зачем? — Решаюсь задать вопрос, который теперь набатом отзывается в голове.

— Переночевать, — честно признаются она. Медленно протирает руки, все еще дрожит, но уже не так сильно. Согревается, кажется. Все-таки подогрев сидений не лишняя функция в автомобиле.

— Из дома выгнали? — Тактично пытаюсь выведать я.

— Вроде того, — все также немногословно отвечает Тася. Я перевожу взгляд на лобовое стекло и сглатываю противный ком, который образовался в горле. Какой нужно быть тварью, чтобы выгнать ребенка на улицу в Новый Год, да еще и в такую погоду. Хотя не мне судить других, но злит почему-то полученная информация.

Сжимаю зубы до боли, чтобы не выдать свое недовольство. Не нужно ей знать, что я сейчас раздражен до такой степени. Мысленно прокручиваю возможные варианты, чем могу помочь в данной ситуации. Когда наблюдал за ней гимназии, понял, что она довольно замкнутый человек. Подруг нет, а этот прихвостень, что бегает за ней нет-нет, не особо тянет на роль Крестной феи. И если она просит отвезти в хостел, значит ситуация хуже некуда.

Перевожу взгляд на часы, время тикает быстро и не оставляет минут на рассуждения. Не хочется вести мне ее в хостел, да и оставлять там одну тоже. Мало ли какие соседи попадутся, плюс сегодня ночь буханья, народ не контролирует себя. Не безопасно будет в таком месте. Не смогу я отвезти ее, рука не повернется.

И вдруг замечаю большой баннер над дорогой. Фраза оттуда обливает кипятком, но заставляет задуматься:

«Новый год —