У каждого своя война - Виктор Тюрин

В ответ я слегка кивнул головой. Хвост колонны переправился на тот берег. Все! Они в ловушке! Минута, две… десять… Сколько можно ждать? Господи, как долго! Как я ни ожидал начала схватки, она все равно оказалась для меня внезапной. Лязг мечей и топоров, свист стрел, мешались с проклятиями и стонами умирающих; вся эта лавина будоражащих кровь звуков близкого боя росла с каждой секундой.

– Ну, давайте, крысы. Выползайте из норы, – прошептал я, охваченный боевым азартом. – Ну, где вы там?

Ответом на вопрос стала вылетевшая на противоположный берег часть банды, пытающаяся вырваться из ловушки. Приблизившись к броду, бандитам пришлось поневоле сбиться в кучу, став удобной мишенью для сотни англичан, знающих толк в хорошей стрельбе из лука. К хлопанью конских попон, звяканью и лязгу кольчуг спустя секунду присоединился свист летящих стрел. Я видел, как одна ударила в грудь вороному коню. Животное вскинулось и замотало головой, изо рта пошла кровавая пена, затем у жеребца подломились ноги, и он рухнул на берег реки. Другая стрела вонзилась в незащищенное лицо разбойника, отбросив того к задней луке седла. Поднятый для атаки меч дрогнул и выпал из руки бандита, чью кольчугу пробили сразу две стрелы. Головорезы, оказавшись под ливнем английских стрел, совсем потеряли от страха голову. Кто-то в суматохе пытался развернуть коней, другие в панике спрыгивали с лошадей и старались укрыться в зарослях тростника, третьи решили рискнуть и попробовать прорваться на другой берег.

Я вскочил на коня и попытался оценить обстановку, как вдруг мое внимание привлекли три всадника, которые гнали лошадей к переправе. Они были единственными, кто не суетился и не дергался из стороны в сторону. Благодаря отличным доспехам, закрытым шлемам и кольчужным попонам на лошадях, они преодолели простреливаемый берег и понеслись через брод.

– Не стрелять!! – закричал я и ударом шпорами по бокам заставил коня сделать рывок им навстречу.

Первый всадник, ехавший верхом на огромном, покрытом кольчужной попоной вороном скакуне, имел желтый щит с незнакомым мне гербом в виде сжатого кулака в латной перчатке на червленом поле. Наездник был закован в доспехи миланской работы, а его шлем венчал высокий желто-красный плюмаж. Решив, что это и есть главарь, я бросил коня ему навстречу, но в самый последний момент вперед вырвался один из его сообщников с занесенным для удара мечом. Приняв его на щит, в ответ рубанул по врагу наотмашь. Как иной раз бывает – мой удар оказался решающим в поединке. Разбойник, вместо того чтобы прикрыться щитом, решил избежать моего меча и рванул повод вправо, забыв о том, что поединок происходит посредине реки. От резкого рывка его поводьев, лошадь попыталась повернуть, но поскользнулась на мокрых камнях брода. Лезвие моего меча, не встретив никакой преграды, разрубило кольчужную сетку, прикрывавшую шею и врезалось в тугую человеческую плоть. Крик боли, вырвавшийся из горла бандита, перешел в хриплое бульканье, когда из разрубленной шеи хлынула потоком алая кровь. Судорожным движением руки всадник попытался закрыть страшную рану, но на это у него ушли последние силы. Покачнувшись в седле, он рухнул лицом на гриву своего коня.

Огляделся. Драться больше было не с кем. Игнат тащил на берег второго подручного атамана разбойников, выбитого им из седла, а над самим главарем, сброшенным с лошади, стоял по колено в воде мой телохранитель, с довольным видом поигрывая мечом. На противоположном берегу тоже все закончилось. Немногочисленные оставшиеся в живых бандиты, теперь стояли на коленях, побросав оружие и моля о пощаде. Победа!

Развернув коня, выехал на берег. Сунул меч в ножны, повесил на луку седла щит, затем снял кольчужные перчатки и шлем. Прохладный рассветный ветерок приятно обвевал разгоряченное лицо. Бросил взгляд по сторонам. Противоположный берег усеивали трупы. Несколько тел разбойников лежало прямо в воде. Речные струи, где могли, перекатывались через них, а где не могли – огибали, заставляя руки и ноги мертвецов шевелиться. Среди мертвых тел бродили лучники и ратники, занимаясь той приятной их сердцу работой, ради которой большинство из них пошло в наемники; одни стаскивали с пленных разбойников броню, другие шарили по седельным сумкам, третьи обыскивали трупы. Я терпеливо ждал, пока все не закончиться. Вот один, потом другой, третий,… нагруженные добычей, лучники постепенно стали собираться на берегу. Черный Дик и без моего приказа приказал своим парням сбить пленных в кучку и отконвоировать на мою сторону реки. Выбравшиеся на берег солдаты принялись разводить костры и сушить свои вещи. Не успевшие остыть от скоротечной схватки лучники и латники азартно делились впечатлениями, при этом не забывая хвастаться своей добычей. Я не торопил их, так понимал: солдатам нужна разрядка, но как только на берегу собрался весь отряд, скомандовал:

– Офицеры, ко мне!

Мой призыв солдаты поняли правильно и принялись за то, что называется работой после боя. А заключается она в чистке и проверке оружия, доспехов, амуниции, и что особенно важно – в сборе стрел. Лучшие стрелы для боевых луков изготавливали в английских графствах и отсылали во Францию, в гарнизоны и крепости, в которых размещались отряды лучников, но моим стрелкам пополнить запасы было негде, поэтому каждая стрела была чуть ли не на вес золота. Одни лучники рассеялись по берегу в их поисках, другие аккуратно вырезали их из трупов. Часть латников отправилась ловить разбежавшихся лошадей убитых разбойников. Я тем временем, слушал доклады своих офицеров, не забывая мысленно хвалить себя за удачный план засады. Всего полтора десятка раненых и пара убитых.

– Как они погибли? – спросил я Черного Дика, который возглавлял засаду, перекрывшую дорогу к деревне.

– Лучнику Дженкинсу просто не повезло. Один из ублюдков наугад, в темноте, метнул копье и пробил ему грудь. Парень почти не мучился. А вот мой мечник, Хопвуд из Суссекса, повел себя сущим дураком. Полез, куда не просят, и получил секирой по голове.

Я с удивлением посмотрел на Черного Дика. Не в его привычках говорить подобные слова в адрес своих людей.

– Ладно. Раненым оказали помощь?

– Да, сэр! – и добавил. – Убитых похоронят на опушке, отпоем, когда прибудет священник.

– Хорошо. Теперь займемся пленными.

Ко мне подвели двух главарей в богатых доспехах и заставили встать на колени. Тело третьего разбойника, который так неудачно подставил себя под мой меч, сейчас лежало на пригорке, рядом лучники сложили его оружие и доспехи. Я видел, какие завистливые взгляды солдаты бросали на них, но это был личный трофей их командира.

Только я хотел начать допрос, как заметил мнущихся невдалеке двух крестьян – охотников, которых я оставил в лагере.

– Эй, вы! Идите сюда! Крестьяне с опаской подошли и в низком поклоне склонили головы.

– Джеффри! Выдай им за труды! Да еще! Дай им еще денег для старосты. Ты, бородатый! Подними голову! Эти деньги отдашь старосте! Скажешь ему, чтобы через час здесь была провизия. Если еды не хватит, пошлю своих парней за добавкой! Все поняли? А теперь бегом в свою деревню! Я повернулся к пленным.

– Джон! – окликнул я ближайшего охранника. – Ты, бездельник, часом не заснул стоя? Сними с них шлемы! Живее, лентяй!

Тот поспешно выхватил нож и срезал с обоих шлемов завязки, крепящие их к нагруднику, после чего с помощью другого солдата снял с них шлемы. Некоторое время я равнодушно рассматривал лица бандитов, после чего спросил:

– Кто главарь?

Толстяк, с глазами навыкате, мясистым носом и толстыми губами, сразу выкрикнул:

– Это не я!

– Тогда кто ты?!

– Шевалье Жослен Безье, французский дворянин, совершенно случайно оказавшийся…

– Дворянин! Это хорошо! Мои парни окажут тебе особую честь! Дик! – я перешел с французского языка на английский. – У тебя найдется парень…!

– И не один, сэр! Обещаю, что эта французская гнида будет верещать громче всех!

Хотя француз не понял моих слов, зато свирепая ухмылка на лице Черного Дика без перевода подсказала ему, что того ожидает.

– Милости прошу!! Ноги целовать буду!! Не губите!! Ради всего святого, проявите милость!!

– Заткните ему вонючую пасть! Теперь – ты! – я ткнул пальцем во второго бандита. – Ты главарь?!

– Я, – и губы главаря прорезала глумливая улыбка.

– Чему радуешься, сволочь? – спросил я его.

– Радуюсь нашей встрече, Томас Фовершэм. Ты даже не представляешь, как долго я ее ждал. Правда, не думал, что мы вот так встретимся. Я удивленно смотрел на бандита. Он меня знал, но откуда?!

Офицеры и лучники, тем временем, переводили любопытные взгляды с меня на главаря шайки и обратно.

– Хм! Откуда ты меня знаешь?

– Хранители. «Мать твою! И еще раз! Сука! Он что гонец от них?! Ни хрена не понимаю!».

– Ты…кто?