У каждого своя война - Виктор Тюрин

Интересный разговор состоялся у меня с Игнатом. Когда я передал за него деньги Апреззо и получил на руки купчую, то хотел сразу отпустить на волю, но, поразмышляв, решил обождать. Нет, я, как и раньше, отрицательно относился к рабству, но Игнат был не только отличным бойцом, но также честным и преданным человеком, а мне такие люди были именно сейчас необходимы. При этом я дал себе слово, что тот сразу получит волю, как только острая нужда в его услугах отпадет.

На одной из наших ночных стоянок в споре с латниками Игнат случайно обмолвился, что владеет искусством сражения двумя мечами. Те усомнились в подобном умении, тогда он попросил у меня разрешение продемонстрировать подобный стиль боя. Я кивнул головой. Русич попросил у латников второй меч для левой руки. Перебрал несколько клинков, пока не сделал выбор. Крутанув несколько раз мечи в воздухе, Игнат встал напротив противника. Несмотря на кряжистую, широкоплечую фигуру латника, он выглядел довольно бледно на фоне атлетически сложенного русского богатыря.

В следующее мгновение воздух зазвенел от ударов клинков. Солдат недолго продержался против сдвоенных ударов полуторных мечей русича. После пары минут отражения атак, англичанина просто захлестнул вихрь ударов. Не выдержав яростного натиска, тот стал отступать, пока в какой-то момент не оступился и не растянулся на траве. Мастерство русского богатыря было под стать его победе – ярким, мощным и стремительным. Лучники и латники вскочили на ноги, приветствуя победителя восторженным ревом.

Тем временем побежденный солдат вскочил на ноги, повертев головой и не найдя отлетевшего в сторону меча, с яростным ревом кинулся на Игната с кулаками. Русич, при виде набегающего на него противника, отбросил мечи и встал в стойку. Судя по привычно-стремительным движениям нетрудно было предположить, что тот владеет каким-то видом рукопашного боя. Уйдя от размашистого удара кулака, Игнат провел быструю серию ударов в грудь и живот латника. Скрученный болью, тот на какое-то мгновение замешкался и тут же получил быстрый и точный удар в челюсть, бросивший его на землю. Снова восторженный рев разорвал воздух на поляне. Как только шум после схватки приутих, я подозвал Игната к себе.

Меня интересовало все: что видел, где путешествовал, где научился так драться. Его рассказ стал сплетением полных жестокости эпизодов из жизни раба. Также русич рассказал, что в школе телохранителей, где он проучился три года, помимо физического развития и фехтовального искусства, учеников обучали кулачному бою. Судя по всему, это была разновидность панкратиона, боевого искусства, включенного еще в программу Олимпийских игр Древней Греции. Панкратион сочетал в себе удары, приемы борьбы в стойке и партере, подсечки, болевые приемы и удушения.

Но особенно меня тронули его воспоминания о детстве, они были очень непосредственными, такими теплыми и нежными, что у меня заскребло на сердце. «Мне ли тебя не понять. Я тоже на чужбине».

Слушая Игната, проснулось живущее в глубине души желание снова увидеть мать, поболтать с приятелями, окунуться в старую беззаботную жизнь, из которой меня вырвали. Но это была уже не вспыхивающая глухая тоска, сжигающая тебя изнутри, а скорее теплая грусть.

Отослав русича спать, я некоторое время сидел, наблюдая, как маленькие язычки огня пляшут на багрово-красных углях затухающего костра. Лениво перебирая в памяти, сильно потускневшие воспоминания из двадцать первого века, я неожиданно для себя стал сравнивать их со своей нынешней жизнью. Честно говоря, еще не так давно они были явно не в пользу Средневековья. Но вот сейчас…

Неожиданно потянувший с полей ночной ветерок принес горьковато-пряный аромат разнотравья. Глубоко вздохнул, и мне показалось, что живительный воздух прошел не только сквозь легкие, но и омыл мою душу. Вместе с ароматом луговых трав в меня вдруг вошло нечто важное, подобное открытию или пониманию того, к чему человек шел, мучительно пытаясь понять, что с ним происходит. И вдруг понял, что во мне прямо сейчас рассыпался в прах, внутренний барьер, оставшийся еще со времени моего появления в этом мире. Мир, я и это жестокое, дикое время слились, став одним целым.

ГЛАВА 9

КОНДОТЬЕР

До Феррары, столицы маркизата, наш отряд добрался поздним вечером, заняв на ночлег первый попавшийся постоялый двор. Поднявшись на следующее утро, я планировал после завтрака ехать во дворец дома д'Эсте, чтобы найти командующего армией Аззо ди Кастелло. Но из расспросов выяснилось, что командующий сейчас находится за городом, в полевом лагере, куда я направился со своими людьми. Спустя три часа быстрого марша мы подошли к скоплению палаток, шатров и телег, раскинувшихся почти на полмили. Над лагерем стоял уже привычные для меня, за время службы в английской армии, шум и разноголосица: удары молота из полевых кузниц, голоса солдат, резкие приказы командиров, ржание лошадей, лязг доспехов и звон оружия.

На границе лагеря расположились лавки маркитантов; возле которых стояли ряды столов с длинными скамейками под дощатыми навесами. Чуть в отдалении, в тени деревьев стояли бочонки с вином. На переносных железных жаровнях грелись громадные котлы, где варилась похлебка, и сковороды с аппетитно скворчащим мясом и жареной рыбой. Тут же продавали различные овощи и фрукты, лежавшие горками в небольших плетеных корзинах. Солдаты, звеня монетами, с азартом торговались у прилавков лавок или, купив еду и вино, рассаживались за столами. В воздухе, пропитанном аппетитными ароматами разнообразной еды, стоял разноголосый веселый гомон.

Ближайший к нам торговец, толстяк с хитрыми глазами цвета маслин и двумя подбородками, при виде нас засиял радушной улыбкой и громко заголосил:

– Только у меня самое лучшее жаркое во всей Италии! Вы пальчики оближете, как только попробуете мое жаркое! А какая у меня рыбка! Подходите, скорее! Такой поджаристой, хрустящей на зубах плотвички вы ни разу в жизни не пробовали! Чего стоите парни?! Или вы ослепли и не видите дороги?! Тогда втяните в себя божественный аромат, идущий от моей стряпни, и он приведет вас прямо ко мне!

Обернувшись к своим командирам, я приказал: – Ждать меня здесь! Далеко не разбредаться! Затем подъехал к торговцу и спросил:

– Где я могу найти графа Аззо ди Кастелло?

– Езжайте прямо вон туда, господин, – он показал рукой направление, – и никуда не сворачивайте. Увидите большую шелковую двухцветную палатку. Красный и синий, это цвета графа. Там еще у входа пара часовых стоит. Только если вы наниматься, господин, то он вряд ли вас возьмет. Дня три тому назад уже приходил отряд, вроде вашего. Отказали…

– Заткни пасть, дурак!

– Извините, господин! Это все мой проклятый длинный язык! Мне в свое время гадалка сказала…!

– Джеффри, за мной!

Невдалеке от указанной палатки я спешился. Оставив на телохранителя свою лошадь, подойдя к часовому, я спросил, не может ли меня принять командующий. Графа на месте не оказалось и мне пришлось ждать. К счастью недолго. Не прошло и десяти минут, как к шатру приблизилась кавалькада, возглавляемая всадником в богатой одежде. Чуть приотстав, его сопровождали два телохранителя в кольчугах. Следом ехала разнородная и яркая группа офицеров, где камзолы с яркой вышивкой и плащи с меховой опушкой перемешались с блестевшими на солнце кольчугами и латами. Впрочем, я только мазнул по ним взглядом, сосредоточив все свое внимание на полководце, о котором столько много слышал. Соскочив с лошади, тот бросил поводья подбежавшему слуге, после чего повернулся ко мне. Пробежав по мне глазами, его взгляд посуровел, а густые черные брови сошлись к переносице. Хмурый вид говорил: живей излагай, с чем пришел или проваливай! Я не стал испытывать его терпения и тут же приступил к делу, ради которого приехал:

– Граф Аззо ди Кастелло?

– Да, это я! А вот ты кто такой? Его резкий и язвительный тон не предвещал спокойного разговора.

– Эсквайр Томас Фовершэм, господин командующий. Хочу с отрядом своих людей стать под ваши знамена.

– У меня хватает солдат! Если это все, то наш разговор закончен.

Я загодя продумал свою линию в предстоящей беседе, в ходе которой хотел убедить графа в том, что мы ему нужны, но столь жесткая позиция и мгновенный безоговорочный отказ не дали времени собраться с мыслями и привести аргументы в свою пользу:

– Это все, что я хотел предложить, но…

В этот миг отделился кто-то из свиты офицеров Аззо ди Кастелло, с интересом наблюдавших за нашим разговором, и направился к нам.

– Господин командующий!

Взглянув на подходившего офицера, я про себя ахнул. Это был Карл Ундербальд, капитан швейцарцев, которого мы встретили по дороге в Италию. Ди Кастелло, в очередной раз нахмурил брови и недовольно рявкнул:

– Что тебе надо, капитан?!