Опасное соседство - Ялмар Тесен

Джин хотела уже включить зажигание, когда сквозь ветровое стекло, испещренное дорожками от дождевых капель, вдруг увидела Тернера, спешившего к ней, и сама непроизвольно двинулась ему навстречу.

Клиф подошел к машине и улыбнулся, когда она открыла окно. Он запыхался, волосы его были мокры.

— Привет, Джин. Я увидел, как ты садишься в машину, и решил, что сейчас разминусь с тобой. Пришлось пробежаться. — Он все еще тяжело дышал. — Отличная разминка. Я, собственно, шел в яхт-клуб что-нибудь выпить, — сообщил он. — Пойдешь со мной?

Она слегка нахмурилась.

— Я уже очень давно там не была… — Она не договорила, однако он понял: со времени гибели Саймона.

— Или, если хочешь, зайдем еще куда-нибудь и выпьем кофе, — быстро прибавил он.

Но она вдруг решилась:

— Нет, почему же, пойдем в яхт-клуб. Только не внутрь, там слишком шумно. Давай лучше сядем снаружи, хорошо?

И, кстати, я наконец расспрошу тебя о том леопарде, которого вы с Джоном видели.

Они уселись на небольшой крытой веранде яхт-клуба, обратив внимание на столпотворение внутри, от которого их отделяла стеклянная перегородка. Здесь, на веранде, было тихо; перед ними расстилался широкий голубой простор залива, где мелькали суденышки и разноцветные паруса любителей виндсерфинга, похожие на разбросанные по волнам яркие перья. Джин отпила глоток вина и стала слушать рассказ Тернера.

— Кажется, всем на свете известно о черных пантерах. Эти животные привлекли внимание людей давным-давно, еще в дни великих географических открытий. Однако в данном случае это название не совсем годится. Меланизм, то есть ярко выраженный черный окрас, — редкое, однако вполне нормальное явление как у ягуаров, так и у леопардов. В том-то все и дело; так называемая черная пантера — это обыкновенный ягуар или леопард с доминирующим «черным» геном. Ген меланизма обычно более слабый, так что у черного и пятнистого леопардов обычно родится пятнистое потомство, а вот двое черных — хотя для самих животных, по-моему, окрас не имеет ни малейшего значения — могут дать уже, скажем, одного черного детеныша и трех пятнистых.

— Так значит, черный окрас — большая редкость?

— Да. Ну а тот, которого видели мы, и вовсе необычный зверь — огромный, с абсолютно черной лоснящейся шкурой!

— Он необычен в смысле цвета или такие здесь вообще не водятся?

— Да, и то и другое. Черный леопард чаще всего встречается в Центральной Тропической Африке. А так далеко на юге — знаешь, здесь о них практически и не слышали; по-моему, абсолютно черная особь появилась в этих местах чуть ли не впервые. У него ведь даже намека на пятна нет, насколько я мог заметить!

— Ох уж мне эта чертова ловушка! — сокрушенно воскликнула Джин.

Клиф промолчал, отпил вина и только потом сказал:

— Ничего, не беспокойся, леопарды живучи, как все кошки, — девять жизней и тому подобное… Возможно, он еще совершенно поправится.

Джин быстро взглянула на него:

— Ты это не просто так говоришь?

— Вовсе нет! Они действительно славятся тем, что способны перенести тяжелейшие травмы и практически выздороветь.

Самое главное, сможет ли леопард после ранения охотиться.

Но если и нет, то они умеют приспосабливаться: могут, например, отлично продержаться какое-то время, питаясь исключительно жуками, лягушками и ящерицами.

— А на людей не нападают?

Он даже рассмеялся:

— Ты это серьезно?

— Ну да, пожалуй…

— Нет. Во всяком случае, вряд ли. Разве что в каких-то исключительных случаях. Я не специалист по хищникам-людоедам, и все же такое поведение животного всегда бывает вызвано определенными экстремальными обстоятельствами, самое главное из которых — неспособность охотиться. Ну и конечно, существенную роль играет успешное начало. Скажем, в Индии, где плотность населения чрезвычайно велика, а также часто попадаются непогребенные трупы людей, до которых хищник может легко добраться, он вполне может попробовать и человечье мясо, а потом войти во вкус. Понимаешь? В общем-то, конечно, никто ничего не знает наверняка.

Единственное, что я могу утверждать с полной ответственностью: в этих местах, насколько мне известно, никогда не встречались леопарды-людоеды.

Джин молчала, любуясь заливом. Тернер налил ей еще вина. Девушка сидела боком к стеклянной перегородке, отделявшей их от бара, и ее прямые черные волосы мягкой волной закрывали щеку до уголка рта, спускались на плечо и укутывали его, точно блестящая шаль. За перегородкой кто-то изо всех сил старался привлечь внимание Тернера, подавая ему всевозможные знаки и сияя во весь рот. Джин заправила за ухо спадавшую на щеку прядь волос, повернула голову в сторону бара, проследив за взглядом Клифа и пытаясь понять, на кого он смотрит, но ничего не разобрала в этом калейдоскопе ярких, по-летнему нестрогих одеяний, бород, длинных волос, темных и светлых, и оживленных лиц.

— По-моему, кому-то тебя очень не хватает, — сухо сказала она.

— Не меня — тебя. Хотя вообще-то здесь довольно спокойно, не правда ли?

— И все-таки мне пора.

— Я бы очень хотел, чтобы ты осталась. Мы могли бы где-нибудь поужинать, а?

— Я бы с удовольствием, Клиф. Правда. Но в другой раз, не сегодня, хорошо?

Он судорожно пытался придумать, как бы удержать ее, пока она собирала свои вещи — шарф, сумочку, — но понимал, что это не в его силах.

— Я действительно очень хотел бы, чтобы ты осталась, — повторил он.

Она улыбнулась, оценивающе глядя на него:

— Ну хорошо, еще немножко. Вот и вина еще выпью.

Она заметила, каким напряженным вдруг стало его лицо, почти печальным, очень серьезным. И ей вовсе не хотелось мучить его или играть с ним. Она догадывалась, что его раздражают многозначительно-шутливые гримасы за перегородкой — она их успела-таки заметить, — что эта суета и шум ужасно несвоевременны, что они как бы преуменьшают значение их беседы и угрожают нарушить хрупкое равновесие ее доверительного, но осторожного отношения к нему. А когда она согласилась остаться, он явно испытал облегчение, стал почти счастливым и с такой готовностью бросился наливать ей вина, что даже пролил немного ей на руку, и тут же, заботливо наклонившись над нею, стал вытирать руку носовым платком, держа ее в своей. И тут в дверь просочилась цепочка новых посетителей, восторженно талдычивших что-то по поводу необычайной красоты заката, который действительно заливал белые стены и решетки веранды победоносным, похожим на оперение фламинго розовым светом.