Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг. - Дмитрий Зубов

В данном случае в откровенное вранье поверило даже командование Ленинградского фронта. В частности, «по данным» Крюгера, «викинги» базировалась в Пскове, а «адлеровцы» – в Крестах. Фактически же в это время He-111H и Do-217E из IV/KG100 майора Эдуарда Циммера находились на аэродроме Шартр, во Франции, и входили в состав 3-го воздушного флота, а Ju-88A из II./KG30 майора Пфлюгера – на аэродроме Комизо, на острове Сицилия, и действовали в составе 2-го воздушного флота.

Между тем к началу весны 1-й воздушный флот действительно был усилен. Во второй половине марта в его составе имелись следующие силы:

 – на аэродроме Дно – 26 Ju-88A-4 из III./KG1 «Гинденбург» гауптмана Вернера Кантера и 32 He-111H-6 и H-11 из III./KG53 «Легион Кондор» майора Хуберта Мёнха;

 – на аэродроме Плескау – 6 He-111H-6/H-14 из штаба KG53 во главе с оберстом Карлом Эдуардом Вильке, 36 He-111H-16 из I./KG53 майора Фрица Покрандта и 23 He-111 H-16 из II./KG53 оберст-лейтенанта Шульц-Мюллензифена;

 – на аэродроме Городец, в 24 километрах южнее Луги, – 41 Ju-87D-1/D-3 из III./StG1 майора Петера Грассмана;

 – на аэродроме Красногвардейск – 40 FW-190A-4/5 и 4 Bf-109G-2 из I./JG54 майора Ханса Филиппа, а также 40 FW-190A-2/3 из III./JG51 гауптмана Карла Хайнца Шнелла.

Днем бомбардировщики и штурмовики атаковали позиции и тылы советской 55-й армии, а по ночам наносили удары по железнодорожным станциям и перегонам на участках Шлиссельбург – Жихарево – Волховстрой– Тихвин. В ходе налетов 24–25 марта в Волховстрое было разрушено 11 железнодорожных путей, разбито более 100 вагонов и семь паровозов, движение составов полностью парализовало на 12 часов. В Тихвине сильно пострадали станция, пристанционные сооружения, железнодорожные пути и вагоны.

Также в течение месяца немцы совершили 16 налетов непосредственно на Ленинград, сбросив 165 фугасных бомб крупного калибра. Были сильно разрушены энергетические объекты ГЭС № 1, 2 и 5, заводы «Большевик» и имени Ворошилова, международная телефонная станция. Погибли 30 человек, еще 162 получили ранения.

Лейтенант Гилберт Гайзендорфер, служивший в 6-й эскадрилье KG53, позднее рассказывал:

«Некоторое время мы совершали налеты на Ленинград, причем нашей целью были заводы и электростанции на Неве (а отнюдь не «районы города», как утверждал упомянутый Крюгер. – Авт.).

Русская противовоздушная оборона всегда была крайне сильной. Однако оборона в районе Ленинграда была непревзойденной. Говорили о 120 тяжелых зенитных батареях, причем каждая из них, как правило, имела восемь орудий.

Однажды мы вылетели всей эскадрой, один за другим с короткими интервалами. Участвовал также оберст Вильке, командир эскадры. По расчетам нашей метеослужбы, мы должны были достигнуть цели с наступлением сумерек, но, когда мы прилетели, было еще светло, и, таким образом, ощутили всю впечатляющую мощь подготовившейся обороны. Клубы разрывов зенитных снарядов буквально затемнили до сих пор ясное небо. «Облачность 7 на 10» – как сказали бы на авиационном жаргоне.

Мой штурман Шмауц и я осматривались вокруг. У меня, наверное, было довольно встревоженное лицо, поскольку он сказал: «Герр лейтенант, будет лучше, если вы будете смотреть на приборы!» То, что было, пожалуй, исполнено самых благих намерений, не всегда было правильным. Так, в ходе последующих одиночных ночных налетов на Ленинград надо было не упускать из виду разрывы зенитных снарядов. Наша высота бомбометания находилась между 6000 и 8000 метрами, так высоко, как позволяла наша тяжелая бомбовая нагрузка. Интервалы между отдельными машинами приводили к тому, что все зенитки стреляли по тебе одному. Но налеты должны были продолжаться всю ночь, и каждый экипаж выполнял по два вылета один за другим. Каждый раз это было впечатляющее зрелище. Вспыхивали прожектора, пытаясь захватить нас в перекрестья своих лучей, что в большинстве случаев удавалось, затем следовали разрывы зенитных снарядов, ударные волны от которых иногда заставляли машину вздрагивать. Используя всяческие трюки, чтобы уйти от огня, мы на ощупь искали дорогу к цели. Для ориентировки служила карта 1:25 000. Хорошо узнаваемые многочисленные изгибы Невы оказывали большую помощь в обнаружении цели. Но что было делать, когда разрывы зениток приближались и когда черное облако размером с самолет внезапно появлялось почти перед кабиной и ты пролетал сквозь него с ощущением, что следующий залп должен неизбежно попасть. Еще больший риск был во время захода на цель.

Заход по прямой на цель – это критический момент. Машину необходимо держать абсолютно ровно. Никаких колебаний по высоте, крену и скорости[192], идеальные условия для измерительных приборов зенитных батарей. Кто окажется быстрее: мы с нашим заходом на цель или зенитки, до тех пор пока они не пристрелялись? Это зависело от того, насколько хорош был бомбардир, и в таких ситуациях я научился ценить мастерство и спокойствие моего штурмана Шмауца. Для взаимопонимания требовались лишь короткие взгляды и кивки головой.

Но что, однако, делать, если вы летите ночью над Ленинградом, а пилот испытывает естественную человеческую потребность, и напряжение все возрастает, пока наконец терпеть больше нельзя? Для этого у нас имелись специальные мешки, но ими мы никогда не пользовались, поскольку вся эта процедура была слишком неудобной и едва ли пригодной для применения. Кто-нибудь подумал о том, что на нас были форма, летный комбинезон, к тому же перетянутые ремнями парашюта.

Остальные члены экипажа при решении этой проблемы чувствовали себя легче. Они просто направлялись к бомбовому люку. К досаде техников, которые затем удивлялись, когда в электросистеме происходило короткое замыкание.

В то время как мы теперь из Пскова из ночи в ночь совершали вылеты к Ленинграду, русские снова и снова бомбили наш аэродром. Экипажи имели одну ночь для отдыха, одну ночь для вылетов. Если мы оставались «дома», то не могли насладиться ночным покоем.

Мы жили в одноэтажных блокгаузах. Я всегда оставался в постели, когда звучала тревога, начинали стрелять зенитки и рваться бомбы. Лишь однажды дело приняло рискованный оборот, когда в мою комнату рухнула выбитая ударной волной целая оконная рама.

Если мы возвращались из боевого вылета как раз во время подобного русского беспокоящего налета, то до его завершения нас отправляли в зону ожидания над Чудским озером»[193].

Тем временем командование ВВС Балтфлота, получив очередные «разведданные», поставило командиру 8-й бомбардировочной авиабригады полковнику Е. Н. Преображенскому задачу – атаковать аэродром Котлы. Для ее выполнения были выделены штурмовики из 7-го гв. ШАП майора М. Н. Хроленко и истребители из 21-го ИАП. В первом ударе 20 марта участвовали семь Ил-2 во главе с командиром полка, а также шесть И-16 (ведущий младший лейтенант Н. П. Цыганков) и шесть Як-1 (ведущий старший лейтенант П. И. Павлов). Летчики доложили о полном успехе и уничтожении на земле четырех Ju-88. В то же время, хотя удар вроде как оказался для немцев внезапным, зенитным огнем были повреждены два Ила и один «ишак».

На следующий день налет на аэродром Котлы повторился. На сей раз в атаке участвовали 8 Ил-2, 6 И-16, столько же Як-1 и 2 новых Як-7. Истребители лично вел командир 21-го ИАП подполковник Я. В. Слепенков. На подходе к цели в воздухе появились 4 FW-190A, а потом еще несколько Bf-109G. Советские летчики утверждали, что им удалось связать фоккеры боем и не допустить их к штурмовикам. При этом старший лейтенант П. И. Павлов и младший лейтенант П. Д. Журавлев заявили о двух сбитых «Фокке-Вульфах». Еще на один мессер претендовал пилот Ил-2 майор Хроленко.

Штурмовики выполнили два захода по аэродрому и заявили об уничтожении на земле шести «Юнкерсов». При выходе из второй атаки Илы были снова атакованы немецкими истребителями, но удачно отразили атаки. В то же время летчики 21-го ИАП записали на свои счета еще два «стервятника». Однако, по имеющимся данным, 21 марта в составе JG54 не было зафиксировано ни одной потери[194].

И снова мины

В начале апреля самолеты-разведчики люфтваффе стали регулярно пролетать над Кронштадтом, производя аэрофотосъемку ледовой обстановки, стоянок кораблей и позиций зенитной артиллерии. И, как оказалось, не случайно.

В ночь на 21 апреля бомбардировщики 1-го воздушного флота начали новую операцию по минированию кронштадтских фарватеров, с целью окончательно сделать невозможным выход крупных надводных кораблей и подводных лодок в акваторию Финского залива. 26 Ju-88A-4 из III./KG1 «Гинденбург» на предельно малой высоте появились со стороны Ораниенбаума и направились к цели. Из-за низкого полета они не были засечены радиолокационными станциями, и потому их заметили лишь посты ВНОС на южных фортах Кронштадта. Это позволило достичь внезапности. Как и прошлым летом, первые «Юнкерсы» нанесли удар по позициям зенитных батарей, сбросив на них 28 осколочных бомб. Остальные же сбросили на парашютах 40 донных магнитно-акустических мин. Правда, часть из них, как это нередко бывало, взорвалась при падении на отмели.