Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

выберемся с острова, нанимайтесь туда шеф-поваром, я буду каждый день у вас ужинать!

Брента они после недолгих поисков обнаружили в бильярдной – продажный экс-бобби сидел в кресле, в котором не так давно заснул полковник Маккинзи, только кресло было повернуто так, что далеко не сразу можно было понять, что в нем кто-то находится.

Брент был мертв: кто-то аккуратно, но крайне эффективно размозжил ему череп при помощи трости, которую оставил тут же, прислонив к боку кресла.

Трость принадлежала судье Уоргрейву, и Нина в ужасе уставилась на массивный металлический набалдашник, заляпанный кровью, с прилипшими рыжеватыми волосами.

И только сейчас до нее дошло, что тот изображал вовсе не мифическое чудовище, не волка, не уродливую собаку и даже не химеру, а оскалившую пасть гиену.

Этот же факт не ускользнул и от Ломбарда, который, внимательно рассмотрев трость, продекламировал:

«Восемь альбатросов пошли кормить гиен, один не был проворен, и их осталось семь»

– Мистер Ломбард! – вскричала мисс Блор, но на ее возмущение никто не обратил внимания.

Да, гиена на острове все же была, и мистер Eu. R. Dudd крайне изобретательно использовал трость судьи с мордой гиены, чтобы лишить жизни Генри Уильяма Брента.

А миссис Олдрин указала на подлокотник кресла, на котором стоял забавный молочно-белый альбатрос в цилиндре.

– Но их в столовой до начала завтрака было восемь! Я сама считала!

– И я тоже! – послышались голоса. – И я!

Нина знала, что горничная, ставшая вдовой, права: альбатросов на столе было восемь, она пересчитала их несколько раз во время завтрака, завершившегося столь ужасным образом.

Они все метнулись обратно в столовую, и мисс Блор охнула – нефритовых фигурок теперь стало семь.

Брента (Нина и его успела кольнуть булавкой, правда, всего один раз, но с учетом до мозга размозженной головы и так было понятно: коррумпированный экс-бобби однозначно мертв) Ломбард и доктор оперативно перетащили в комнату к телу судьи, а потом все собрались в столовой, притихшие и подавленные.

Еще не было полудня, а уже имело место второе убийство в этот день, воскресенье, девятого августа 1936 года.

Ломбард, словно по наследству от Брента принявший на себя функции главы их группы, точно так же, как недавно сам Брент, расхаживал по комнате и рассуждал:

– Итак, доктор, вы имели возможность осмотреть тело – как давно его убили?

Доктор Роджерс, безмятежно попивая кофе, заявил:

– Недавно. Тело еще теплое. Не далее как час назад. Больше сказать не могу, нужно вскрытие. Да я и не полицейский патологоанатом, а специалист по нервным заболеваниям!

А что, если доктор, пользовавший в том числе и психов, и сам сдвинулся по фазе и, возомнив себя орудием справедливости, решил, несмотря на всю свою меркантильность, уничтожать ускользнувших от правосудия убийц?

Такое тоже не исключалось.

– Негусто, – заметил недовольным тоном Ломбард. – Итак, последний раз Брента видели живым в холле, когда он, отказавшись продолжить перетаскивать багаж обратно в дом, удалился в неизвестном направлении. Это было примерно в начале двенадцатого, ведь так?

Нина и Тони кивнули.

– Отлично. Его убили в этот неполный час между моментом, когда он ушел из холла, и началом ленча в полдень. Проверим алиби. Мисс Блор и я все время были на кухне, готовя всем вам ленч…

Старая дева затрясла длинным носом.

– Нет, не все! Вы уходили минут на пять, мистер Ломбард!

Тот, уставившись на нее, медленно произнес:

– Да, припоминаю. Я искал специи и не мог найти их, поэтому решил спросить у миссис Олдрин, однако, поднявшись к ней, передумал, потому что было бы крайне нетактично будить вас, если вы в этот момент спали, чтобы получить ответ на столь несущественный вопрос.

Горничная ответила:

– Специи в крайнем шкафчике над плитой. И да, я все время была в своей комнате, точнее, в нашей с Томасом. И нет, я не спала, а плакала.

Нина подумала, что подобная особа никогда не плачет, даже потеряв не очень-то любимого мужа, которым она вечно помыкала.

– Значит, вы могли убить Брента! – подытожила мисс Блор, и Ломбард, посмотрев на нее, ответил:

– Вы, однако, тоже. Вы ведь, как и я, остались на эти пять минут без присмотра, могли выскользнуть с кухни, взять заранее припрятанную трость судьи, пройти в библиотеку, шандарахнуть ничего не подозревавшего, вероятно, задремавшего в кресле Брента и вернуться обратно еще до меня. Думаю, все заняло бы минуты две, не более.

Старая дева затряслась от возмущения, и ее пенсне вместе с ней:

– Да как вы можете такое про меня думать? Я примерная христианка!

Ломбард отрезал:

– А вы про меня, мисс Блор? Мой двоюродный дядя, кстати, епископ!

Нина и Тони поведали, что были на террасе – их рассказ подтвердил доктор Роджерс – и в библиотеке.

– То есть вы находились в нескольких метрах от Брента, – заметил Ломбард. – И каждая из вас, дамы, могла за несколько секунд убить его и незаметно для другой вернуться обратно, пока вы, мисс Клейторн, листали книги или вы, мисс Марстенс, рассматривали свои ногти.

Нина, понимая, что он прав, не стала возражать, заметив только:

– Как и доктор Роджерс, который большую часть времени между одиннадцатью и двенадцатью провел в одиночестве.

– Я гулял по террасе, что вы подтверждаете, мои дорогие леди, а затем вышел к скалам! – заявил тот, широко улыбаясь, и тут Тони подрезала его:

– Еще вчера вы уверяли, что на скалы вас и силком не вытащишь, доктор!

Тот, расхохотавшись, ответил:

– Ну, то ведь было вчера! И мы вели речь о том, откуда можно упасть и расшибиться, как в считалочке. А так как упал и расшибся Олдрин и опасность подобной кончины миновала, почему бы там не пройтись и не подышать свежим морским воздухом, столь полезным для легких?

То, что он был прожженный циник, Нина уже знала.

Ломбард кивнул и обратился к миссис Олдрин:

– Вы были у себя в комнате и… горевали о своем муже. Но подтвердить этого никто не может?

Та огрызнулась.

– Как свежеиспеченная вдова я не имею привычки приглашать к себе свидетелей, чтобы порыдать, мистер Ломбард.

Наконец, остался полковник Маккинзи, который кратко, по-военному, доложил, что все время был у себя и смотрел в окно на море.

– Следующим буду я, – заявил он. – Поверьте мне, буду я!

Ломбард, подойдя к висящей в столовой рамке с вездесущей считалочкой, произнес:

– Следующего раза не будет. Так, что у нас по плану? Вернее, конечно, у мистера Eu. R. Dudd?

И еще до того, как