Приключение на миллион - Питер Мейл

— Беннетт, я так поражена! Ты за десять минут не проронил ни слова.

— Извини. — Он попытался улыбнуться. — Признаюсь, я не в лучшей форме, но, понимаешь, мы тут попали в довольно серьезную переделку.

Анна посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Беннетт, я хочу тебе признаться. Может быть, сейчас не лучшее время говорить об этом… — Она помолчала, потом наклонилась к нему и поцеловала морщинку, залегшую между его бровей. — Но я ужасно хочу есть!

Когда они ели в последний раз? Беннетт уже и вспомнить не мог. Он тоже ощутил противную, сосущую пустоту в желудке и резко поднялся.

— Ты права, — сказал он. — Нам надо обязательно перекусить. — Перспектива деятельности, как всегда, немного взбодрила его. — Собирайся, мы поедем в Апт. Только не забудь приклеить фальшивые усы.

Они подошли к машине. Беннетт присел, набрал пригоршню грязи и тщательно замазал буквы и цифры на номерном знаке. Он поднялся и отряхнул руки, но тут взгляд его упал на мешок с деньгами, лежащий на заднем сиденье, — мешок с миллионом долларов. Беннетт вынул его из машины, внес в ангар и спрятал под грудой битого камня в дальнем углу, а потом еще и сухими ветками завалил. Анна в недоумении наблюдала за ним.

Он вернулся, вытирая грязные руки о штаны и пытаясь снять с лица паутину.

— Я не хочу таскать этот мешок по городу, — сказал он, заводя двигатель, — а оставлять его в машине слишком опасно. Ты знаешь, что в летнее время в Воклюзе машины угоняют каждые пять минут? Просто ворам не хочется ждать до сентября, они желают поехать в отпуск летом.

Сидя за рулем, Беннетт повеселел. Что-нибудь обязательно подвернется, как это случалось в последние дни, когда, казалось бы, дела их шли из рук вон плохо. Он чувствовал себя легким, почти невесомым, то ли от голода, то ли от усталости. Он искоса взглянул на свою соседку, положил руку ей на колено и легонько сжал.

— Так-с, дамочка, я принимаю заказы на завтрак, обед и ужин. Чего изволите?

— Во-первых, я хочу свежих круассанов с маслом, — сказала Анна мечтательно. — Потом два сэндвича с ветчиной, пиццу, пару порций этого чудесного жирного цыпленка, которого здесь везде подают, жареную картошку, сыр, бутылку красного вина…

— Я поражен. Неужели вы не закажете сосисок?

— Нет, сосиски я оставлю на обед.

Они пересекли D232 и спустились вниз по узкой, извивающейся дороге, которая подходила к Апту с юга. На окраине города было полным-полно машин, грузовиков и трейлеров, а в особенности столь любимых французскими подростками мотоциклов — у многих были сняты глушители, и они издавали вой, способный разбудить мертвых на другом берегу Средиземного моря. Беннетт вдруг вспомнил, что была суббота — рыночной день в Апте, удачная возможность затеряться среди толпы зевак и покупателей.

Беннетт отвоевал место на парковке у супружеской пары в ярких одеждах и в машине с британскими номерами. Он воткнулся на свободное место на секунду раньше их и с удовлетворением послушал возмущенные реплики.

— Как это типично для лягушатников, — сказала женщина ядовитым голосом. — Просто типично, другого слова не подберешь! Какой позор! Ты видел? Этот противный французишка ужом влез на наше место.

Беннетт улыбнулся ей и кивнул, потом выключил двигатель и вылез из машины. Да, сердечной дружбы между двумя державами никак не получается, подумал он.

Прежде всего, по совету Анны, они зашли с магазинчик, торговавший веревочными сандалиями, плетеными корзинами, дешевой и красочной провансальской керамикой, сделанной в Тайване, штопорами с гнутыми ручками и разнообразными головными уборами. По теории Анны, шляпы должны были хоть как-то замаскировать их голые лица, отвлечь посторонних наблюдателей от их физиономий, слишком похожих на свои фотографии в газете. Она выбрала соломенную шляпу с широкими полями, Беннетт купил плоскую матерчатую кепку, какие носят игроки в boules по всей Франции. Надвинув покупки на лоб по самые очки, Беннетт и Анна отправились на поиски съестного — рука об руку, как образцовая молодая пара в разгар летнего отдыха.

Базар в Апте тянется с одного конца города до другого, занимая все крупные площади и улицы и выплескиваясь на узенькие переулки и крошечные пространства между домами. Здесь можно купить практически все: от открыток и сувениров до газонокосилок и ловушек для ос. А больше всего предлагается пищи — она разложена на лотках и на раскладных столах, спрятана в магазинчиках, откуда доносятся чарующие ароматы. Вот, например, целый квартал, специализирующийся на козьем сыре, — тут вам и мягкие, влажные молочно-белые сырные головки, истекающие полупрозрачной сывороткой, и твердые бледно-желтые колобки, месяцами томившиеся в маринаде из оливкового масла. А вот продается свежий тунец — на заказ вам отрежут кусок от туши размером с десятилетнего мальчика. Дальше в булочной можно найти целые горы хлеба — fougasses, ficelles, boules, pompes a ‘huile — батоны вытянутые, круглые, шарообразные, выпеченные с оливками, розмарином или кусочками ветчины и сыра. Вот радугой красок сверкают фруктовые и овощные ряды. А дальше стоят серьезные мясники — кто-то специализируется на говядине, кто-то на свинине, а кто-то продает только конину. Но между этим сияющим и благоухающим великолепием Беннетт и Анна с упавшим сердцем заметили десятки голубых рубашек — под жарким полуденным солнцем, суровые, настороженные, по базару бродили жандармы.

И не только они — Беннетт увидел, что ряды местной полиции получили подкрепление в виде войск особого назначения, которые обычно призываются для разгонов демонстраций или борьбы с терроризмом. Это были люди из CRS, Французской национальной полиции, с тяжелыми лицами, жесткими глазами, в ботинках с глушащими звуки подошвами и с тускло-черными карабинами наперевес. Он заметил еще кое-что, от чего вдруг резко остановился, схватил Анну под локоть и быстро завел в ближайшее кафе.

— Я идиот! — сказал Беннетт. — Я должен был подумать об этом с самого начала. — Его пальцы отбивали взволнованный ритм на столе, а сам он разглядывал что-то в окне кафе. — Вот, посмотри на ту сторону улицы. Что это, знаешь? Это автобус! Он идет в Испанию. В каждом городе есть регулярное автобусное сообщение.

Они смотрели, как автобус отъехал от обочины и начал медленно набирать скорость.

— Следующая остановка — Барселона! — воскликнул Беннетт. — И не требуется никаких паспортов. Я знал одного парня, который все время так путешествовал. Он говорил мне, что туалет под Перпиньяном не работает, а в остальном — вполне комфортабельная езда. Ну, что ты об этом думаешь?

Анна взглянула на его лицо, полное неподдельного радостного энтузиазма. Он улыбался во весь рот и в дурацкой синей кепочке был похож на небритого школьника младших классов. Она невольно улыбнулась в ответ.

— Ладно, пойду упакую свои кастаньеты.

Беннетт отправился в туристическое бюро, а Анна заказала завтрак. Как странно, подумала она, ведь еще неделю назад я вообще не подозревала о его существовании, а теперь мы все время вместе и накрепко связаны друг с другом, почти как супружеская пара.

Она попросила официанта принести кофе и круассаны и отвернулась к окну, наблюдая за бесконечным движущимся потоком живой человеческой массы. Что бы ни говорил путеводитель об оживленных городах, здесь в основном наблюдалось медлительное спокойствие и размеренность. Она попыталась представить себе Беннетта в Нью-Йорке, в ее маленькой квартирке на Вустер-стрит. Интересно, умеет он что-нибудь делать по дому? Вероятно, нет. Из того, что она видела, его можно было скорее назвать домашним кошмаром. А для нее это важно? Нет, ни капельки не важно.

Через десять минут Беннетт появился снова, гораздо менее счастливый, скорее озадаченный. Нет, сегодня автобусов больше не будет. А завтра воскресенье, и автобусы тоже не ходят. Ну а в понедельник ожидается очередной национальный праздник, так что ни из Апта, ни из Кавайона, ни из Авиньона уехать они не смогут. Придется затаиться на развалинах до вторника. Что же, по крайней мере им необходимо затариться. Они написали список необходимых продуктов на обратной стороне подставки для пива, вышли из кафе и слились с человечеством на широком пространстве базара.

Беннетт шел за Анной по узкой улочке, поднимающейся к площади, на которой они оставили свою машину. Он не без труда тащил несколько синих полиэтиленовых пакетов с достаточным количеством еды и вина, чтобы два молодых, здоровых и влюбленных организма могли просуществовать в комфорте как минимум три дня. Конечно, обидно, что они не могут уехать раньше, но, с другой стороны, им хотя бы не надо никуда бежать. Эти дни мы проведем с толком, думал он, завороженно наблюдая за колыханием тугих ягодиц под облегающей тканью джинсов. Он вспомнил о речке, что протекала в долине недалеко от их ангара. Когда стемнеет, они могут пойти туда искупаться, взять из машины одеяло и бутылку вина и лежать нагишом под звездным небом — о да, уик-энд в деревне иногда бывает вовсе не плох, надо только правильно подобрать компанию. Он замурлыкал под нос модный мотивчик и прибавил шагу, чтобы догнать Анну.