Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

очередь, тоже нашел себе невесту при селевкидском дворе: это была Стратоника, дочь старшей Стратоники и Антиоха I, царевна, которая – такими сложными теперь стали родственные связи – была одновременно сводной сестрой и племянницей его матери и племянницей его отца[495].

Война с Птолемеем застряла на мертвой точке (по крайней мере в Малой Азии), война, в которой прибрежные греческие государства и соседние острова были и театром, и наградой за победу. Военное счастье продолжало колебаться, и какого-либо прогресса в войне заметно не было. В последние годы правления Антиоха I или в первые годы царствования его сына[496] Эфес, торговый центр Малой Азии, перешел из рук Селевкидов в руки Птолемеев. Сам сын царя Птолемея, которого тоже звали Птолемей, командовал удерживавшим его гарнизоном – как мы понимаем, гарнизон этот состоял преимущественно из полудиких жителей Фракии[497]. Однако за этим существенным приобретением для Птолемеев быстро последовали такие же существенные потери. Милет, где, как мы уже видели, было почтительно посвящено изображение сестры Птолемея, примерно в это время попал под власть тирана по имени Тимарх. Предполагали, что этот человек был этолийским кондотьером, который когда-то высадился на берегу Малой Азии и победил какого-то командующего царя Птолемея[498]. Такое весьма возможно, и если это было так, то Тимарх должен был захватить Милет силой. В любом случае тиран Тимарх не считал, что подчиняется Птолемеям или Селевкидам. Вполне возможно, что в тот момент соперничество между двумя домами позволяло князькам поддерживать между тем свою независимость. В Эфесе юный Птолемей отказался подчиняться отцу и стал действовать в собственных интересах. Он и тиран Милета объединились[499]. Однако они не рассчитали сил, с которыми им приходилось иметь дело. Милет был снова захвачен Антиохом II, и теперь поток лести демоса обратился на дом Селевкидов. Прозвище Бог, которым потом был награжден Антиох, как говорили, впервые прозвучало в Милете[500].

Правление молодого Птолемея[501] в Эфесе также внезапно закончилось. Его фракийские воины, понимая слабость его позиции, устроили мятеж. Птолемей бежал со своей любовницей Ириной в великий храм Артемиды. Фракийцы, которых святость храма не смутила, последовали за ним туда и там убили его. Ирина держалась одной рукой за дверной молоток, чтобы вымолить защиту богини и для себя, а другой, забрызганной кровью ее любовника, сжимала священные реликвии, – и ее тоже убили[502]. Эфес снова перешел в руки Селевкидов[503]. Есть две отдельные заметки, которые наше незнание о делах того времени не позволяет нам связать друг с другом или с событиями той эпохи, но они, видимо, показывают, что в какой-то момент при Антиохе II деятельность дома Селевкидов распространялась и на Европу. Одна из них – утверждение, выписанное из Мемнона[504], что в какой-то момент чуть не разразилась война между Антиохом и Византием. Северная лига, которая, как мы видели, сражалась с Антиохом I, видимо, все еще существовала, так как тогда Гераклия послала контингент из сорока трирем в Византий, и война «не дошла ни до чего большего, кроме угроз»[505].

Другая заметка[506] показывает, что селевкидский царь лично ступил на землю Европы. Он осаждал или захватил[507] фракийский город Кипселы. Многие старые фракийские аристократы встали на его сторону. Возможно, Антиох поддерживал местных жителей против пришедших в страну галатов, которые основали в тех местах отдельное царство. В любом случае он по-царски принял фракийских князей, которые присоединились к нему[508]. Когда фракийцы из Кипсел увидели, что их соплеменники сопровождают греческого царя, сверкая украшениями из золота и серебряными доспехами, они объявили, что готовы не только подчиниться, но и сражаться под его знаменами. (Против кого? Византия? Галлов из Тилиса? Войск Птолемея?)

У нас нет никаких подробностей по поводу того, как Антиох II обходился с греческими городами, если не считать освобождения Милета. В этом городе еще и сто лет спустя продолжал жить в воображении граждан день, когда Гиппомах, сын Афинея, эритреец, пользовавшийся благосклонным отношением царя при селевкидском дворе, явился, облеченный авторитетом царя, дабы восстановить свободу и демократию[509]. Когда Рим пришел, чтобы править Азией, ионийские греки все еще величали Антиоха II Богом и обращались к декретам, которыми он даровал им конституцию, как будто бы своей свободой они действительно были обязаны ему[510]. Тем не менее именно при Антиохе II мы видим, что самый процветающий и блистательный из ионийских городов – Эфес, после того как он был отобран у Птолемея, попал под непосредственный контроль царя. Высказывалось предположение[511], что после развода Лаодика держала в Эфесе свой, отдельный двор. В любом случае на момент кончины Антиоха, видимо, существовал царский чиновник, о котором говорят, что он был «поставлен над Эфесом»[512].

Именно к царствованию Антиоха II принадлежит важная надпись, найденная восемнадцать лет назад (1884) в Дурдуркаре (близ древней Эризы)[513]. Это единственный имеющийся у нас документ, который говорит нам что-либо о почитании монарха, установленном в царстве Селевкидов. Города, как мы уже видели, предложили божественные почести Александру и его наследникам в первом поколении. И примеры таких гражданских культов встречаются в наш период. До 277 г. до н. э. существовал жрец Антиоха I в Илионе[514]; Ионийский союз присоединил почитание Антиоха I, его сына и соправителя Антиоха и Стратоники к почитанию «бога Александра»[515], а в Эритрах были устроены игры в честь Антиоха I после его кончины: здесь он почитался под своим божественным именем Сотер, Спаситель[516]. В Смирне Стратонику почитали как Афродиту Стратоникиду, а ее сын Антиох II со временем присоединился к ней[517]; Милет, как мы уже видели, приветствовал Антиоха II как Бога. Но все эти культы были установлены городами: их не организовывало имперское правительство. Нет упоминаний об имперском культе царя и царицы, если не считать надписи в Дурдуркаре, и поэтому часто предполагалось, что это была инновация, введенная Антиохом II. Однако того случайного факта, что единственный наш документ относится к его царствованию, недостаточно, чтобы высказать такое предположение. Может быть, так оно и было; с другой стороны, подобный культ вполне мог существовать уже в правление первого Селевка. Документ, о котором мы говорим, является рескриптом Антиоха II Анаксимброту, предположительно – сатрапу Фригии, переадресованным Анаксимбротом вместе с сопроводительным письмом начальнику округа Диониту. В рескрипте царя сказано, что почитание его уже установлено в нескольких сатрапиях его царства, что в каждой сатрапии имеется верховный жрец, по имени которого датируются юридические документы и чье пребывание в должности, таким образом, предположительно является годовым. Царь