Бриллиант мутной воды - Дарья Донцова

– Алло, – прошелестел тихий мужской голос.

– Простите, это из фонда «Милосердие», мы получили письмо, но подпись неразборчива, вы, наверное, Митя?

– Да.

– Ваша жена дома?

– Нет.

– Когда она придет?

– Никогда.

Я вздрогнул.

– Почему?

– Беата умерла, – вяло ответил мужчина и судорожно закашлялся.

Я почувствовал себя главным героем пьесы абсурда. Беата умерла? Значит, все-таки она писала письмо! Но у нее никогда не было супруга Мити, которого пришлось выкупать из плена. Впрочем, сына Регины Глебовны звали Дмитрий, дома он откликался на Вадима, но ведь логичнее обращаться к нему Митя! Минуточку!!! Дмитрий Быстров давно умер, и вообще, с кем я разговариваю? Ощущая легкое головокружение, я ошарашенно поинтересовался:

– Вы кем Беате приходитесь?

– Я ее муж, Дмитрий Быстров, – прохрипел парень.

– Вы не умерли? – вырвалось из моей груди.

– Пока нет, но за этим дело не станет, ходить я уже не могу, конец близок, ну и слава богу.

Он продолжал еще что-то говорить, но я оглох. Дмитрий Быстров жив? Как же это? Регина Глебовна утверждала, что сын мертв. Может, Беата, чтобы избавиться от докучливой свекрови, просто разыграла похороны? Нет, такого быть не может. Существовал только один способ узнать правду.

– Сейчас я к вам приеду.

– Сделайте милость, – просипел парень, – купите по дороге батон и кусочек сливочного масла, мы с дочерью не ели неделю.

– Хорошо, обязательно.

– И не звоните в дверь, просто толкайте ее, она открыта, я не встаю с кровати.

– А где ваша дочь?

– Лизонька? Тут, на ковре лежит.

Ничего не понимая, я пошел к Элеоноре, но хозяйки не оказалось ни в спальне, ни в кабинете, ни в гостиной. Из ванной слышался плеск воды. Так, понятно, Нора принимает душ. Водные процедуры у нее растягиваются порой на два часа, а мне не терпелось поскорей добраться до Капотни и прояснить ситуацию. Поколебавшись пару минут, я сбегал к себе, взял письмо, положил его в кабинете хозяйки на самое видное место и написал записку: «Поехал по указанному адресу, там вроде находится Дмитрий Быстров и его дочка Лиза, мне это показалось интересным. Позвоню вам позже, вы со мной не соединитесь, в моем телефоне села батарейка, забыл «заправить».

Добравшись до метро «Братиславская», я увидел большой супермаркет, хотел сначала купить батон и упаковку вологодского, но тут же одернул себя. Да ты, Иван Павлович, никак совсем разума лишился! Собрался привезти изголодавшимся людям лишь булку! Взяв проволочную тележку, я набил ее крупой, маслом, мясом, сыром, колбасой, творогом и потом еле дотащил тугие пакеты до квартиры Беаты.

Дверь и впрямь оказалась открытой, я крикнул:

– Митя, вы где?

– Тут, – донесся слабый голос.

Держа в руках сумки, я шагнул на звук и чуть не упал, споткнувшись о крохотного ребенка, который спал на пороге комнаты, прямо на голом полу, без подушки, одеяла и матраса. Ощутив толчок, девочка медленно подняла голову. На секунду мне показалось, что Лиза, которая сейчас мирным образом обедает у нас дома, каким-то непостижимым образом телепортировалась в Капотню, настолько похожи были малышки. Обе блондиночки, худые, даже изможденные, вялые и молчаливые.

– Дочка совсем плохая, – прохрипел из полумрака голос, – ослабела от голода, а у меня нет сил встать, чтобы положить ее на диван.

Я подхватил почти невесомое тело ребенка, донес его до кресла и устроил девочку на сиденье. В комнате было темно, занавески задернуты, свет выключен. Я шагнул к портьерам, распахнул их, повернулся к Мите и вскрикнул. На разобранном диване, том самом, где убили Беату, без постельного белья, под синим старым байковым одеялом, лежал обнаженный по пояс парень. Его лицо, плечи и грудь покрывали жуткие пятна и нарывы. Зрелище было не для слабонервных.

Внезапно юноша быстро сел, что показалось мне странным. Вроде он настолько слаб, что не может подойти к спящему на полу ребенку, а столь резко меняет позу.

Митя прикрыл лицо руками:

– Пожалуйста, задерните занавеску, у меня от света глаза болят.

– Да, конечно, простите.

Комнату вновь наполнил полумрак.

– Спасибо, – прошелестел хозяин, – я не заразный, это от нарушения обмена веществ, но на всякий случай сядьте подальше, к кровати не подходите.

Честно сказать, я не горел желанием приближаться к недужному, выглядел он жутко.

– Чем могу вам помочь? – запинаясь, пробормотал я, отойдя к противоположной стене.

– Сделайте доброе дело, – донеслось из темноты, – сходите в ванную, там на стене шкафчик, пошарьте на полках, найдите ампулу и шприц.

– Но я не умею делать уколы, – испугался я.

– А и не надо, я сам введу себе лекарство, пожалуйста, очень прошу, мне не дойти.

– Да-да, конечно. – Я подскочил и бросился в санузел, крохотный и грязный, как, впрочем, и все в этой ужасной квартире.

Где же он, этот шкафчик? Ага, вот. Я раскрыл двери и принялся рыться среди множества пузырьков. Внезапно мой нос ощутил знакомый запах. Машинально перебирая склянки, я подумал: «Кажется, где-­то разлили бензин».

В ту же секунду послышался странный шум, скорее гул. Резко потянуло дымом… Я бросился к двери, нажал на нее, но она не открылась. Не понимая, в чем дело, я кинулся на нее всем телом, но фанера неожиданно оказалась крепкой. Из комнаты полетел тихий детский крик, больше похожий на скулеж больной собаки. У меня затряслись руки. Что случилось? Отчего дверь не открывается? В квартире явно начался пожар. Маленькая Лиза плачет от ужаса, а бедный Митя не может даже пошевелиться. Если я не выломаю дверь, погибнут все: девочка, мужчина и я.

Последняя мысль придала мне сил, но дверь стояла насмерть. В полном ужасе я огляделся по сторонам. Нечего даже и думать о том, чтобы разбежаться и высадить преграду плечом. Санузел был в ширину полтора метра, не больше. Вверху, под потолком, имелось довольно широкое окошко, выходящее в кухню. Я забрался на бортик ванны и посмотрел в окно. С высоты моего почти двухметрового роста было хорошо видно, как по занавескам весело скачет пламя. Нечего даже надеяться на то, чтобы пролезть в кухню, потому как в ней гудит огонь. К тому же мне, занятому в основном умственным трудом, ни за какие пряники не подтянуться на руках. Внезапно Лиза громко завизжала. Я слетел с бортика и от полной безнадежности изо всей силы ударил ногой возле ручки. Послышался треск. Я обрадовался и повторил маневр, раздался резкий звук «крак», и дверь отворилась. Я вылетел в коридор и мигом закашлялся. Пришлось возвращаться в ванную, мочить в холодной воде полотенце, прикладывать его к лицу.

Огонь бушевал на кухне, а в комнате было совсем темно от дыма. Оторвав на секунду от лица мокрую тряпку я заорал:

– Лиза, Митя!

Слабый писк донесся из угла, где стоял диван, кое-как, заливаясь от едкого дыма слезами, я добрел до лежанки и пошарил по ней руками. Пусто! Несчастный, еле живой парень исчез.

– А-а-а, – послышалось откуда-то с пола.

Я нагнулся и заглянул под софу.

– Лизочка, иди сюда.

В ту же секунду мне в руки ткнулась мокрая мордашка. Я подхватил девочку, прижал к ее личику второй конец влажного полотенца и бросился к входной двери. Здесь меня ждал сюрприз. Выход был перекрыт. Понадобилось долгих пять минут, прежде чем я сообразил: квартира закрыта снаружи, а под непрезентабельной дерматиновой обивкой скрывается сталь отличного качества. Почти потеряв голову, я кидался на железку. Девочка, обняв меня ручонками за шею, тихо ныла, трясясь всем своим маленьким тельцем. Можно было попытаться дойти до окна, выбить стекло, но и в комнате, и в кухне бушевало пламя. Огонь медленно подбирался к прихожей, и дышать становилось нечем.

– Спокойно, – бормотал я, – спокойно, Лизочка, не плачь.

Я схватил телефон, стоявший у двери на тумбочке. В трубке не было гудка, я потянул аппарат и понял, что провод оборван. И именно сегодня я оставил мобильный дома, в нем села батарейка. Ощущая полную безысходность, я шагнул назад в санузел, прикрыл сломанную дверь, включил воду и заткнул сливные отверстия в раковине и ванне. Пока струя наполняла ванну, я успокаивал девочку.

– Ну-ну, все будет хорошо. Видишь, водичка из рукомойничка бежит на пол? Огонь сюда не доберется, мы с тобой сейчас залезем в ванночку, подождем, пока все вокруг сгорит…

О том, что нам, скорей всего, предстоит мучительная смерть от удушья, я, естественно, умолчал. Девочка была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Поэтому она не противилась, когда я погрузился вместе с ней в воду. Закрыв глаза, я начал молиться:

– Господи, Отче наш, прости, пожалуйста, ничего путного я не успел сделать в жизни. Ведь хотел написать книгу, думал, еще молод… Ну почему именно сегодня я забыл зарядить батарейку у мобильного? Что понесло меня сюда? Отчего Митя убежал из квартиры, заперев в огне гостя и своего ребенка? Наверное, у парня от болезни помутился ум!