Бриллиант мутной воды - Дарья Донцова

Бриллиант чистой воды

Дарья Донцова

Глава 1

«Даже если вас съели, у вас остается два выхода. «Русское радио», все будет хорошо», – донесся с подоконника бодрый голос. Я рассмеялся и уронил тост с джемом. Естественно, он шлепнулся намазанной стороной вниз, но этот маленький казус не испортил моего веселого настроения. Все будет хорошо! Молодцы работники «Русского радио», правильно придумали. Мне приходится довольно часто разъезжать по Москве на машине, фраза «Все будет хорошо», звучащая из динамика, придает бодрости, а грубоватые шутки вызывают улыбку. Конечно, почти все они, как говорится, ниже пояса, но смешные. «Даже если вас съели, у вас остается два выхода». А ведь правильно! Никогда не сдавайся!

Именно по этому принципу живет моя хозяйка Элеонора, и надо сказать, что добилась она поразительных успехов в бизнесе. Ей не мешает даже отсутствие ног. Нет, неверно, ноги у Норы есть, но, после того как в нее выстрелил нанятый конкурентами киллер, они больше ей не подчиняются. Элеонора прикована к инвалидному креслу. Однако, поверьте, ровно через пять минут после общения с ней вы забываете о том, что судьба обошлась с вашей собеседницей более чем жестоко. Может быть, дело в том, что коляска Элеоноры супернавороченная, умеющая шагать по лестнице, а может, сама Нора, одетая в элегантный костюм и украшенная раритетными бриллиантами, совсем не вызывает желания ее пожалеть.

– Ваняша, – донесся резкий голос, – ты что, заснул? Иди сюда! Сколько звать можно!

Ну вот, кто черта помянет, а он уже тут! Я подобрал липкий кусок хлеба, вытер плитку бумажным полотенцем и поспешил на зов. Нора сидела у письменного стола. Увидав меня, она отложила бумаги и с плохо скрываемой иронией поинтересовалась:

– Что не заходишь, если проснулся?

Я вздохнул. Именно поэтому люди никогда не проявляют к Элеоноре жалости. Сплошное ехидство и яд, капающий с языка, – вот отличительные ее черты. Сама она встает каждый день в шесть. Сначала делает специальную гимнастику, надеясь на то, что недвижимые ноги оживут, а потом садится работать. Я же могу проспать до десяти, и моей хозяйке об этом великолепно известно. Вместо того чтобы велеть горничной Лене растолкать лентяя, Нора поджидает момент, когда секретарь наконец-то выползет из спальни, и начинает издеваться над ним с самым невинным видом.

Вот и сегодня она удивленно округлила умело накрашенные глаза и с деланым участием спросила:

– Ты не заболел? Скоро обед.

– Нет, – ответил я, – просто забыл завести будильник.

– Да? – Нора вскинула брови вверх. – Он тебе нужен? А я, к счастью, обхожусь без часов. Всегда просыпаюсь вовремя сама.

И это правда. Иногда мне кажется, что Элеонора наполовину робот: ну не может нормальный человек работать, как она.

– Садись, – велела хозяйка, – сегодня проверишь парочку адресов. Сначала Челышеву Людмилу Федосеевну. Она имеет кучу детей мал мала меньше, работает уборщицей. Старшему сыну требуется операция…

Начав зарабатывать большие деньги, Нора основала фонд «Милосердие» и порой дает нуждающимся крупные суммы. Письма мы получаем пачками, я отбираю те, где факты выглядят более или менее правдоподобно, и отдаю хозяйке, а она уже решает, кому сколько. Но перед тем как отправить человеку деньги, Нора посылает меня проверить состояние его дел. Я еду по указанному адресу и беседую с претендентом на материальную помощь. Человек может говорить о своем положении что угодно, мне же достаточно посмотреть на его квартиру, детей и под благовидным предлогом попросить открыть холодильник.

Никогда не забуду бабушку с хитро поблескивающими глазками, плачущую около дребезжащего допотопного «ЗИЛа». Но когда я попросил стакан холодной воды, сказав, что от теплой у меня начинается приступ астмы, бабуся распахнула обшарпанную дверцу, и перед моими глазами возникло восхитительное зрелище: баночка черной икры, кусок осетрины горячего копчения, палка колбасы, сыр, масло, майонез, яйца… Одним словом, очень вредные для старческого организма продукты, купленные явно не на нищенскую пенсию.

– Ты меня слушаешь? – прервала поток моих воспоминаний Нора.

Я кивнул:

– Конечно, много детей, а сама зарабатывает копейки…

И тут ожил телефон. Хозяйка схватила трубку:

– Привет, Николаша, как дела?

Я откинулся на спинку стула. Николай – это сын Софьи Чуевой, ближайшей приятельницы Элеоноры. Парень недавно отметил двадцатипятилетие и собирался жениться.

– Что?! – закричала Нора, неожиданно бледнея. – Что?!

Я подскочил на стуле. Николай явно сообщил Элеоноре какое-то не слишком приятное известие. Моя хозяйка положила трубку, молча вытащила сигареты, почиркала золотым «Ронсоном», потом отшвырнула не желающую работать зажигалку, схватила со стола копеечный пластмассовый «Бик», закурила и сказала:

– Соню арестовали.

Я чуть не свалился на пол.

– Что?!

– Соню арестовали, – повторила Элеонора. – Николаша сообщил. Он, как понимаешь, от всего произошедшего в невменяемом состоянии.

– Но за что? – только и сумел спросить я.

Конечно, в нынешнее время мало кого удивишь тем, что приятеля посадили в тюрьму. Половина страны отсидела, а у второй в местах заключения находятся родственники. Но Соня Чуева! Интеллигентная дама, справившая не так давно шестидесятилетие, кандидат филологических наук, всю жизнь преподававшая в институте русскую литературу девятнадцатого века? Очаровательная Софья Михайловна, добрая и отзывчивая, никогда не ставившая двоек?

– Соня убила Беату, – процедила Нора.

– Кого?!

– Невесту Николаши, неужели забыл?

Я молча смотрел на Нору. Софья Михайловна разошлась с мужем в незапамятные времена и жила с тех пор одна, в своем мирке. Наверное, в ее жизни были мужчины, но о них никто не знал, и студенты искренне считали свою преподавательницу старой девой. Представьте всеобщее удивление, когда стало известно, что Соня беременна. Правда, сначала на кафедре решили, что Чуева просто стремительно толстеет, настолько все были уверены в ее одиночестве. Но потом она ушла в декрет, и у изумленных коллег появилась животрепещущая тема для предположений: «Кто сделал ребенка Чуевой?»

К слову сказать, правды так и не узнали. Сонечка свято хранила тайну, отвечая на неделикатные вопросы:

– Перед вами случай непорочного зачатия, он уже был описан в мировой литературе.

Народ посудачил и замолк, а Сонечка стала воспитывать сына.

Сказать, что она любила Николашу, значит не сказать ничего. Умная, трезвая Соня совершенно неадекватно оценивала мальчика. По ее словам, он начал проявлять задатки гениальности еще в младенчестве.

– Николаша разговаривает, – сообщила она Норе, едва выйдя из роддома.

Та удивилась безмерно:

– Да ему только месяц! Не придумывай.

– Нет, – стояла на своем Сонечка. – Приходи, сама услышишь.

Заинтересованная Элеонора поехала к подружке. Младенец увидел ее и заулыбался.

– Те-те-те, гу-гу-гу…

– Вот! – гордо заявила Соня. – Он тебе говорит: «Тетя, здравствуй!»

Нора рассмеялась:

– Ну ты даешь! Это детский лепет, случайное сочетание звуков, что свойственно всем младенцам.

– Гу-гу-гу, – завел Николаша.

Соня решительно ответила:

– Не знаю, как все, а мой говорит очень хорошо, я его понимаю.

Нора не стала спорить с подругой, поняв, что у той на почве материнской любви пропала адекватная оценка реальности. Многие женщины, прижимая к груди бело-розовое крохотное существо, проходят эту стадию, потом, через какое-то время, трезвость рассудка возвращается к ним, но Соня сохранила «розовые очки» навсегда.

О сыне она говорила только в превосходной степени: самый умный, красивый, талантливый, воспитанный, душевный, заботливый…

Больше перечислять не стану, потому что не хватит книги, чтобы сообщить о достоинствах Николаши. Уверенность матери в исключительности сына не могло поколебать ничто, и Соня хотела, чтобы все окружающие относились к нему так же, как она.

Когда воспитательница детского сада не дала Коленьке роль в новогоднем спектакле, разгневанная мать явилась выяснять отношения.

– Но у нас музыкальная пьеса, – отбивалась Марья Ивановна, – с пением и танцами.

– И что? – побагровела Соня.

– У Коли нет ни слуха, ни голоса…

Разъяренная Соня кинулась к заведующей, потом в отдел народного образования, затем в горком партии. Она добилась своего. Марью Ивановну уволили, а Коленька стал исполнять во всех постановках главные роли.

– Вот видишь, – удовлетворенно сообщила Соня Норе, – какие дряни попадаются среди тех, кто работает с детьми! Зажимала моего Николашу, зато теперь его справедливо оценили.

Нора всегда говорит людям правду в лицо, поэтому ответила подруге:

– У мальчишки пока талантов не видно, просто в садике боятся твоего вздорного характера.