Перезагрузка - Миика Ноусиайнен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И они правы. Песонен на тридцать три года младше меня. Разница в возрасте, разумеется, была бы совершенно незаметна, если бы я была мужчиной и вдобавок директором компании. Но в моем случае это неприемлемо.
Возможно, я путаю чувство любви с желанием о ком-то заботиться, когда свои дети уже разъехались, а муж умер. И больше не за кем ухаживать. Но нет, это что-то другое. С Мартти я не испытывала подобного уже десятки лет.
Мне нужно с кем-то поделиться. Вместо того, чтобы ехать домой, встаю на эскалатор, идущий наверх. Звоню Синикке и приглашаю ее выпить кофе. Может, хоть она мне что-то растолкует.
Вскоре я уже жду Синикку в нашем любимом кафе. С ней можно говорить обо всем. Разумеется, не о чем-то постыдном и слишком личном, но, в общем, обо всем остальном. Тут, правда, дело деликатное, но мне нужно его обсудить. Я прячу банку с кремом в сумочку.
Мне даже не нужно ни о чем рассказывать, Синикка сразу обо всем догадывается сама. Изо всех сил стараюсь быть бесстрастной, но губы не слушаются и раздвигаются в улыбке, как только я вспоминаю о Песонене. И еще эта дрожь, сотрясающая все тело.
– Ты что, влюбилась?
– Да ты что, в моем-то возрасте.
– Дело не в возрасте, я все вижу. Помню это чувство. У меня у самой такое было во время Совещания по безопасности и сотрудничеству [65]. Я была не в силах даже новости смотреть, хотя там собрались все мировые лидеры. И кто он?
– Мужчина. Вернее, мальчик. Песонен. Приятель Сами.
Синикка сконфуженно смеется и запихивает в рот огромный кусок чизкейка. Тянет время, чтобы собраться с мыслями, нельзя же говорить с набитым ртом.
– Ну и что? Когда речь о любви, то при чем тут возраст?
– Ни при чем. Но что люди подумают?
– Сейя! Ты оглядывалась на других всю свою жизнь. Можешь наконец подумать о том, что тебе самой нужно. Парень совершеннолетний. То есть все по закону. А значит, поступай так, как подсказывают тебе чувства.
Песонен
Я встречаюсь с Сейей в итальянском ресторане в центре города. Это безопасный вариант. Наверняка вкусно, хотя и не слишком оригинально.
Время летит как на крыльях. Впервые за долгие годы чувствую себя в самом что ни на есть правильном месте с самым что ни на есть нужным мне человеком.
О Сами не вспоминаем. Хотя именно он нас и объединяет. Без моего друга мы никогда бы так не встретились, хоть это и кажется странным. Мы знакомы с Сейей почти тридцать пять лет, но узнали друг друга только этим вечером.
Остаемся в ресторане последними. До закрытия всего десять минут, и официант многозначительно нарезает круги вокруг нашего столика. Я хочу, чтобы этот вечер никогда не кончался. Говорю Сейе о том, что у меня в голове.
– Спасибо, Сейя. Было очень здорово. Мы можем увидеться снова?
– Ты правда хочешь?
– Честно говоря, это был лучший вечер в моей жизни.
– Но ведь, наверное, из этого не получится ничего серьезного, я ведь уже в таком возрасте?
– Да и я. Мне тридцать девять, тебе – семьдесят два, оба мы уже в возрасте.
Сейя смеется. Но она явно задумывается о том, как Сами и другие отнесутся к нашей ситуации. Сейя говорит об этом прямо:
– По мне, так это правильно. Но я за тебя беспокоюсь. Ты ведь молодой мужчина. Обещай мне, что покончишь с этим сумасбродством сразу, как только захочешь детей или женщину помоложе.
– Зачем говорить о расставании, когда мы только что познакомились.
Я плачу по счету, несмотря на возражения Сейи. Официант набирает сумму на терминале и протягивает его мне.
– Иногда не грех побаловать маму.
Я ничего не отвечаю. Просто не оставляю чаевых. Мы минуем гардероб и выходим на улицу. Провожаю Сейю до автобуса и по пути до остановки решаюсь взять ее за руку.
В последний миг, когда она садится в автобус, целую ее. Не хочется расставаться с Сейей, в первый раз в жизни не хочется отпускать другого человека. До этого я всегда стеснялся прикосновений.
Боюсь, не кроется ли причина моего чувства в жизненной ситуации. Что если я не люблю ее, а просто мне нужна поддержка после утраты родителей? Мужчина ведь ищет женщину, похожую на его мать. А тут еще и возраст соответствующий.
Но нет. Дело не в материнской ласке. Я не ищу заботы. Мне нужна Сейя. Уже через пять минут после расставания меня мучит тоска. Это новое чувство. Раньше я страдал только от ощущения собственной ничтожности.
Хенна
Каждая новая неудача все больше убеждает меня, что мне не суждено стать матерью. Сегодня в сауне встречаемся с моей подругой Элиной. У нас уже пятнадцать лет, с самого университета, существует традиция ходить с однокурсницами в сауну. С годами все обзавелись семьями, и мы стали встречаться реже, раз в год. Теперь вместо пяти человек париться приходит двое или трое. Ноора в последний момент сообщила, что не сможет прийти – у ребенка заболел живот.
У Элины двое детей – четыре и два годика. Из-за этого мы встречаемся обычно на детской площадке или в «Россо» [66]. В этот раз она без детей, мы вдвоем и можем всласть наговориться. Элине это в радость – редко выпадает такое удовольствие.
– Как здорово попариться в тишине. Никто не дергает тебя каждые три секунды.
– Да уж, наверное, маленькие дети покоя не дают.
– Именно. И еще дико скучно. Хенна, расскажи что-нибудь интересное. У вас ведь есть время куда-нибудь съездить, посидеть в баре. Куда сейчас вообще люди ходят? Мы с Лаури уже четыре года вместе никуда не выбирались.
– Да и мы теперь нигде не бываем. И ничего не делаем. Смотрим телевизор и едим.
– Ну, ты очень хорошо выглядишь. У меня кожа висит, и тело просто изуродовано после двух детей.
– В конце концов у всех кожа становится дряблой. Уж лучше, когда это происходит из-за детей.
– Ну, это да.
Элина уходит в туалет. Натягиваю одежду на свое хорошо сохранившееся, гладкое тело. Что за чертовщина происходит в этом мире! Индексы благосостояния и счастья растут, свободного времени становится больше, но при этом все вечно недовольны своей жизнью. И кому-то завидуют. Бездетные – родителям детей, потому что у тех есть дети. Семьи с детьми – бездетным семьям, потому что те ничем не связаны. Рабочие – начальникам, потому что у них большая зарплата. Начальники – своим работникам, из-за того, что те свободны. Наверняка диктаторы завидуют репутации благотворителей, а благотворители – власти диктаторов. Когда же мы начали жить, постоянно сравнивая себя
