Перезагрузка - Миика Ноусиайнен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наутро состояние мое просто жуткое. В прошлый раз я выпил столько же крепких напитков лет пятнадцать назад. Тогда меня рвало, и я поклялся, что такого больше не повторится. К сожалению, не получилось.
Катья приезжает за мной в девять. Я пью кока-колу, чтобы как-то облегчить похмелье, но становится только хуже. Мысленно проклинаю поляков персонально и как нацию в целом. Ругаю и себя за мягкотелость.
По дороге Катья замечает, что я совсем плох.
– Развернемся?
– Нет-нет. Пройдет.
– Надеюсь. Ты уж держись!
Родители Катьи встречают нас во дворе. Вслед за ними мы направляемся к огромному дому. Это старинная, богато украшенная деревянной резьбой вилла в Инкоо [61]. Родители тоже одеты не в дачные спортивные костюмы. Отец Катьи вышел поприветствовать нас в капитанском пиджаке. У причала замерла внушительная яхта, словно в подтверждение его высокого статуса социоэкономиста. На маме Катьи костюм. Она протягивает поднос с ледяным клубничным соком, чтобы мы освежились после поездки на автомобиле.
– Добро пожаловать на виллу «Фурухольмен»!
Мы выпиваем приветственные напитки на лужайке перед домом, и я понимаю, что мои походные шорты со множеством карманов явно не соответствуют принятому дресс-коду. Почему Катья меня не предупредила? Она, как юрист, всегда одевается элегантно, но я, вообще говоря, не разбираюсь в туалетах.
С каждым мгновением мне становится все хуже. Из последних сил представляюсь и кратко рассказываю о себе. Родители Катьи – люди консервативных взглядов, именно такие, каких я и боялся увидеть. С другой стороны, это даже хорошо. Я могу откровенно говорить, где работаю и чем занимаюсь. Отец Катьи горячо поддерживает добычу нефти на Аляске, которую ведет моя компания, «потому что все равно в этой дыре никто не живет. Хиппи, конечно, поднимают вой, когда немножко нефти прольется в море, хотя это ведь натуральный продукт».
Точно подмечено. Так же, как и водка, которая в настоящий момент оказывает катастрофическое воздействие на мой организм. Пока что мне удается сдерживать позывы к рвоте. И тут во дворе появляется сестра Катьи со своим новым бойфрендом.
Он – флотский офицер и одет в соответствии с дресс-кодом, принятым в этом доме, – летний пиджак и брюки цвета хаки. В качестве кандидата в зятья я пока что очков не заработал.
Противник продолжает развивать наступление, задавая толковые вопросы об осадке яхты, ее балластном киле и еще каких-то невообразимых вещах. Временами мне хочется заорать: «Да что вы вообще понимаете в парусном спорте, когда я лично заполучил кондилому от без пяти минут олимпийской чемпионки!»
Но мне остается только послушно кивать, стараясь изображать заинтересованность, и выслушивать поток скучнейших фактов.
Ситуация ухудшается еще больше, когда мне приходится отлучиться в туалет, чтобы проблеваться. Предполагаемая теща, которая отправляется показать дорогу, по обширной гамме звуков, которые доносятся до нее из-за двери, безусловно, догадывается о цели моего визита к унитазу. Но мне на мгновение становится лучше, и я использую этот просвет, чтобы очаровать Катьину мать.
– Ваша вилла обставлена с большим вкусом.
– Спасибо. Мой отец работал в «Артеке» [62], и здесь многое из оставшегося после него наследства.
– Да, эти вещи неподвластны времени. У меня дома тоже есть… Простите.
Я снова бегу блевать в туалет.
Возвращаюсь продолжить беседу о мебели, но мама Катьи уже смеется в сторонке шутке флотского офицера. Катья, как мне кажется, в бешенстве, но по какой-то непонятной причине поддерживает меня и рассказывает о моей работе и жизненных обстоятельствах, пытаясь представить их в лучшем свете. Неужели я и вправду последняя соломинка для ее буржуазной мечты о семье с ребенком?
Мы переходим за стол. Нас угощают молодым картофелем, селедкой, тостами «Скаген» и прочими непритязательными деликатесами. Мне удается впихнуть в себя немного картошки и салата. Селедку, которую я положил себе на тарелку, приходится оставить нетронутой. И разумеется, флотский офицер принимается ее нахваливать.
– Лучшая сельдь, которую мне когда-либо доводилось пробовать!
– Это конек моей супруги. Секретный семейный рецепт. Сами, обязательно попробуйте.
– Да, спасибо, обязательно.
Я пробую и снова отправляюсь блевать. Через дверь туалетной комнаты я слышу непрерывный рокот морского офицера.
– Я видел, у вас там чураки лежат. Можно, я после обеда поколю дровишек для сауны?
Отцу Катьи нравится эта идея, и когда мы встаем из-за стола, он приглашает меня принять участие в субботнике по заготовке дров.
– Нас тут трое здоровых мужиков, сейчас мы быстренько все переколем.
У них с офицером дело действительно спорится. Меня же похмелье совершенно лишило сил и точности удара. В конце концов отец Катьи отбирает у меня топор из соображений безопасности.
– Сами, похоже, не очень рукастый.
Да уж, во всяком случае сегодня. В другой день я принял бы вызов в борьбе за право стать зятем, но в данный момент не в состоянии. Пытаюсь сэкономить силы на подвигах и направить их на простое выживание.
В конце концов во дворе высится куча дров и мы можем отправляться в сауну. Может быть, я пропотею в горячей парной и похмелье меня отпустит? Но и это пустые надежды. От жара мне становится только хуже.
Мы отправляемся на причал. Каждая деталь, упоминаемая Катьиным отцом, ухудшает мое положение. Они с моим конкурентом увлеченно обсуждают лучшие порты для гостевых яхт в акватории архипелага Турку. Похмелье заставляет меня сжаться в комок, и наконец я перевожу дух в позе эмбриона на пирсе. Через боль слышу слова отца Катьи.
– Отсюда открывается красивейший в Финляндии вид на море.
В ответ я могу только тяжело вздыхать и из своего скрюченного положения восхищаться пейзажем. Я вижу красивую бухту, по водам которой стильным баттерфляем направляется к берегу второй претендент в зятья.
По пути обратно Катья молчит. После долгой паузы ее слова звучат особенно внушительно.
– Мне кажется, мы действительно очень разные.
– Все люди разные.
– Пожалуй, нам надо сделать перерыв, а там посмотрим.
Да, я понимаю, что это значит. Для нашего расставания есть и другие причины, не только моя поездка на дачу в жутком похмелье. Я и сам был удивлен желанием Катьи продемонстрировать меня родителям. Неудивительно, что и у нее пока семья не сложилась.
Я обманул ожидания Катьи. Встретил самостоятельную женщину, крепко стоящую на ногах, жизнь с которой была бы очень славной. Но груз буржуазных традиций развел нас в разные стороны. Бросила бы меня из-за венерической болезни – и то было бы не так обидно.
Я рассказываю Маркусу и Песонену о своей поездке на дачу и ее последствиях. Они снова смеются. Я бы тоже повеселился, если бы последствия не были столь драматичными. А ведь Катья отчаянно мечтала обзавестись потомством.
Хотя я и сам вижу пропасть между нами. Она – папина дочка и ищет себе мужчину, похожего на
