Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко

– Эта «хреновина» анализирует состав нанесенных потоком пород разной степени дробления вплоть до следовых примесей, – педантично сообщил Алекслав. Каким-то образом он умудрялся говорить педантично, невзирая на рев и грохот своей адской машины. – Присмотрите за ней, пока я подготовлю оборудование для взятия кернов.

Я добросовестно вслушивался в душераздирающие звуки. Присмотр за анализатором в основном сводился к тому, чтобы не дать ему ускакать в реку – прибор отчаянно трясся на своем основании и норовил сползти под откос. Тем временем Алекслав отогнал мула к ближайшему гранитному склону и освободил его от треножника и здоровенного перфоратора с набором сверл. Принялся задумчиво ходить вокруг каменного уступа, постукивая по нему молотком.

Анализатор испустил последнюю душераздирающую руладу и смолк. Алекслав обернулся в мою сторону.

– Мне нужен энергоблок! – крикнул он.

Ухнув, я поднял довольно тяжелый кольцевой аккумулятор и отволок его к геологу. Кивнув своим мыслям, Алекслав подключил перфоратор и на смену инфернальным завываниям анализатора пришел вой грызущих скалу сверл. Из скважины били облачка охлаждающей жидкости, ее едкий запах заставил меня сморщиться и отойти в сторону. Геолог, заблаговременно натянувший респиратор, не обратил на это внимания, продолжая бурить склон.

Наконец, отложив перфоратор, он стянул с лица маску.

– А теперь берите все это и отнесите не ближе двадцати метров, – велел он, направляясь к мулу. Выхватил из багажного отсека небольшую коробку и сам отогнал бота на указанную дистанцию.

Объяснений мне не требовалось. Символ взрывоопасности на коробке говорил сам за себя. Я торопливо оттащил оборудование к мулу.

Алекслав забил в высверленные отверстия пластичную взрывчатку, соединил их взрывопроводным шнуром и подключил к нему детонатор. Поравнялся со мной.

– На всякий пожарный советую укрыться за мулом, – произнес он, опуская умную машину на брюхо. Мы распластались на жестких окатанных валунах, между которыми пробивались чахлые усики хвощей.

Резкий хлопок – и склон окутался облаком пыли. Раздался грохот падающих камней, мелкие осколки забарабанили по осыпи метрах в десяти от нас. Я невольно опустил голову пониже.

Заряд снес довольно широкий кусок скалы, обнажив поблескивающие кристаллы сланца. Довольно хмыкнув, Алекслав погрузился в изучение свежего скола, порой простукивая породу молотком. Отдельные осколки он подбирал и складывал в освободившееся ведерко.

Вернувшись к анализатору, геолог подключил к нему айдим, извлек один из дисков и принялся изучать его на просвет, одновременно делая какие-то заметки. Высыпал внутрь добытые мной в реке камушки.

– Последняя просьба, – не поднимая головы, проговорил он. – Ополосните это в реке, пожалуйста, и принесите заодно ведро воды.

Я молча взял из рук геолога извлеченные из недр анализатора емкость и несколько мелких ситечек, промыл их под струями ледяной воды от налипших частиц песка. Алекслав бережно установил все обратно в прибор, туда же влил и воду. Снова подключил энергоблок, и дикий вой анализатора окончательно разогнал опустившихся было на скалы краснокрылов.

– Какие результаты? – перекрикивая грохот и скрежет, проорал я на ухо геологу.

– Результаты? – прокричал Алекслав в ответ. – Это первая проба! Дождитесь, пока мы соберем образцы хотя бы с двадцати точек, тогда и будут вам результаты!

– Двадцать?!!

– Думаете, маловато? – я был готов поклясться, что Алекслав тщательно сдерживает усмешку. – Для верности, конечно, неплохо бы взять пятьдесят-сто, но у нас нет времени на прохождение нормальной петли! Тем более, к разработке этих жил колония сможет приступить в лучшем случае лет через десять!

Облегченно выдохнув, я опустил связку древовидных хвощей возле костра.

Мне повезло. Среди окружающих нас зарослей мне посчастливилось наткнуться на широкую полосу изломанного и прижатого к земле сухостоя. На рубку свежих побегов уходило совершенно невозможное количество времени – мой походный топорик терзал тонкие стволики не меньше получаса каждый.

К тому же и горел свежесрубленный хвощ отвратительно. Нельзя сказать, чтобы и сухие побеги горели хорошо – чадили, плевались искрами, но давать ровное пламя упорно отказывались. Но, подбросив в костер первые плоды своих трудов, я вынудил разложившего палатку и колдующего над ужином Алекслава убраться подальше от огня и пробормотать что-то нелестное.

Огонь нужен был нам не для защиты от холода. Пусть промозглый ветер и холодный камень быстро вытягивали тепло из каждой клеточки, с нашими термокомбинезонами и энергоблоком мы могли не бояться ночной стужи.

Даже на этой высоте водилась своя фауна. Обтачивали плети хвощей, ловко перепрыгивая с камня на камень, клювокролы, однажды мы видели бредущее через перевал стадо гигахомяков. В вышине кружился птеролюпус, высматривая неосторожного клювокрола, и где-то в зарослях пересвистывалась стая то ли бультерамнов, то ли крокопсов. Костер служил дополнительной гарантией, что кому-нибудь из местных хищников не придет в голову проверить на вкус новую добычу.

Над нами нависала перечеркнутая полосами и трещинами массивная громада каменной стены. Был ранний вечер, но солнце уже скрылось за ее изломанным гребнем, и густая тень накрыла нашу стоянку, погрузив окрестности в сумрак и зябкий холод. Умолкли виверниды, лишь потрескивал остывающий камень.

Я подбросил несколько поленьев в костер. Пламя взвилось вверх, слизнув подсохшую лиственную бахрому, лизнуло рубчатый ствол и неохотно принялось глодать кору.

Алекслав в молчании протянул мне котелок, исходящий паром. Я благодарно кивнул, устраиваясь поудобнее и доставая ложку.

Начался сегодняшний день с подъема по отлогому плечу горы, время от времени делая остановки для сбора образцов. Берег Кей-западной к вечеру второго дня стал слишком узким для пешего продвижения, поэтому мы поднялись на склон по южной стене ущелья и взяли курс напрямую на плато, пересекли гребень, отделяющий речную долину от нашей цели, и уже после полудня спустились по дальней его стороне. Спуск оказался труднее подъема – уклон был довольно велик. Большую часть пути приходилось преодолевать со страховкой, вгоняя в скалы клинья и цепляясь за камень «мушиными лапками».

Я здорово выдохся, да и Алекслав не выглядел полным сил. Рюкзаки легче не стали – место консервов заняли яваннологические образцы. Разреженный воздух сушил легкие – мы поднялись почти на три с половиной километра над уровнем моря.

– Теперь у нас достаточно образцов? – покончив с ужином и собрав котелки, спросил я устало.

– Мне нужны данные с самого плато, – Алекслав откинулся на свой рюкзак. – Но судя по пробам, в породах явные следы золота и свинцовых руд. Думаю, даже сейчас под нами может пролегать золотая жила. Хотя титан и цирконий, конечно, лучше.

– Чем лучше?

– Чем австралийцы, – хмыкнул антаркт. – Потому что цветные металлы нам понадобятся довольно скоро, если мы хотим делать хоть что-то из запчастей. А золоту мы найдем применение разве что в пайке контактов, – терпеливо разъяснил Алекслав. – С другой стороны, это меня настораживает…

– Почему? – с любопытством поинтересовался я.

– Все эти руды имеют в основном магматическое происхождение, – Алекслав нахмурился, крутя ложку в руках. – Мы-то считали, что вся эта платформа устойчива тектонически. А месторождения, судя по глубине залегания, молодые, примерно соответствующие нашим палеоценовым.

– То есть мы сидим на вулкане? – переспросил я.

– Не так уж все страшно, – геолог скупо улыбнулся. – Я думаю, плато сформировалось около пятидесяти-шестидесяти миллионов лет назад, когда движение материка к полюсу привело к меридиональной складчатости и вытолкнуло наверх сформированный ранее при столкновении платформ кряж. Но наша стоянка находится близко к северо-квосточному краю континентальной плиты, а это горообразование идет в основном в центре северной границы. Сильной сейсмики можно не ждать… Хотя для верности я запрошу у «Семени» спутниковый скан тектоники. Как будто за полгода они много насканируют, – возразил Алекслав сам себе. – А может, месторождения начали формироваться еще с коллизией, а новое горообразование только обнажило их. Посмотрим.

Поленья прогорали, дымя и стреляя искрами. Я израсходовал часть наших запасов воды, чтобы помыть котелок. Дождь в этих местах был редким гостем, Кей-западная брала свое начало от снеговых шапок центральной гряды хребта. Когда мы очутимся на плато, воду придется жестко экономить, подумалось мне. Хорошо, что, согласно плану экспедиции, провести на вершине нам предстоит дня три, не больше.

– Дров не хватит на всю ночь, – заметил я, глядя на догорающие угли. – Принесу-ка я еще сухостоя.