Чеченская обойма - Валерий Горбань

— Я глотнуть не успел, чувствую — вокруг меня пусто! Все — уже по местам, по боевому расчету. Мой пост для приема раненых был там же, где и склад боеприпасов. С одной стороны — выбирали самое безопасное место. С другой, уж если попадет…

Жизнь отрядного врача в основном состоит из обычной организаторской рутины и, в первую очередь, профилактической работы. Известно, что в Чечне гепатит и дизентерия порой выводили из строя целые подразделения, так и не успевавшие совершить предназначенные им подвиги. Зимой прибавляются сырость и холод. Поэтому одну из первых операций саперы отряда провели под руководством своего доктора. Три половинки толовых шашек расположили на полу уютной комнаты на первом этаже школы… И через несколько секунд в полу образовались три почти идеальных «очка», ведущих в объемную яму в подвале. Так была решена проблема защищенных от обстрелов и простатитов походов в туалет. Бойцы пытались бунтовать против того, что Док превратил столь уютное заведение в «газовую камеру», засыпав все хлоркой. А он молча и непреклонно обмотал все ручки дверей (особенно — в туалет и в столовую) бинтами, пропитанными раствором все той же хлорки. Народ научился открывать дверь в столовую, берясь за отходящий от косяка верхний угол. Доктор аккуратно оббил угол «ароматной» полоской из ткани. Отряд делил столовую с военнослужащими батальона оперативного назначения. И скоро все пацаны-срочники приучились безропотно отправляться мыть руки после проверок «омоновского» врача. Не обошлось и без курьезов. Как-то Нижников раздобыл натовские таблетки для обеззараживания воды. Кое-как разобрались с инструкцией: одна таблетка на галлон жидкости.[4] А сколько это в литрах? Кто-то уверенно заявил: четыреста граммов. Рано утром, пока все спали, Константин засыпал снадобье во флягу с питьевой водой именно из этого расчета. Подождал, попробовал… голимая хлорка! А другой воды нет. Сейчас народ начнет просыпаться — убьют ведь! Пришлось броситься к водовозам, пообещать по «сотке» из заветного запаса. И те с честными глазами все утро разъясняли:

— Вот такую нам воду вчера залили, другой не было. Доктор тут не при делах!

Но смех смехом, а свою задачу врач выполнил, здоровье боевых друзей сберег. Повезло и в том, что от Нижникова мало зависело. Ни разу ему не пришлось констатировать смерть товарища. Хотя соседи-вэвэшники отправили домой в цинковых гробах пятерых солдат. Задевала война краем крыла и отряд. Сквозное пулевое ранение в предплечье получил заместитель командира по тылу. Один из бойцов «поймал» осколок от подствольника, который смогли удалить только потом, дома. Подорвался на мине БТР, и сразу несколько человек было контужено. Но они верили своему Доку, и ни один омоновец ни за что не соглашался отправляться в госпиталь.

Лечи нас сам. А долечиваться дома будем.

А потом пришел и его черед. Потому что в дни проведения боевых операций врач Нижников не сидел на базе, ожидая, пока к нему привезут раненых. А всегда шел вместе с отрядом, туда, где мог оказать мгновенную и эффективную помощь. Во время одной из «зачисток» боец закинул гранату в гараж, похожий на схрон. Оказалось — подпольный склад боеприпасов. Гараж разнесло в клочья. Стоявшего недалеко Константина и еще шестерых бойцов оглушило и раскидало в стороны. К счастью, все отделались только контузиями. Несколько дней помаялись от последствий сотрясения мозга, походили оглохшими. Но в госпиталь опять не «сдался» ни один. И было на кого ссылаться:

«Док, а ты сам-то?»

Самым трагическим воспоминанием тех дней стали события в Первомайском. Отряд, по первоначальному замыслу командования, должен был стать одним из активных участников операции по перехвату и ликвидации радуевцев. Офицеры и бойцы, напряженно наблюдавшие за ходом событий по телевизору, готовились к смертному бою с нелюдями. Несколько часов просидели они в полном снаряжении, но команды все не было… Последовавший за тем скомканный финал, выдаваемый руководителями операции за блестящую победу, августовская сдача Грозного и капитуляция в Хасавюрте легли на душу тяжелым грузом.

— Вот тогда я и спросил себя: а за что погибли эти пацаны, которых мы провожали всей комендатурой? Как побеждать, если нас продают на каждом шагу, бесстыдно и беспощадно? И что будет со страной, которой диктуют условия террористы?

Как и предвидел опытный врач, недолеченный гнойник вызвал новую вспышку болезни. Но страна выстояла. Сработала иммунная система великой нации. И одним из миллионов ее активных «антител» был и остается кавалер ордена Мужества начальник поликлиники УВД Калининградской области полковник внутренней службы Константин Сазонович Нижников. Он и сегодня готов без лишних слов направиться туда, где нужен людям. Но все же, как хочется встречать Новый год только дома, в кругу семьи…

Этому человеку верь

Сейчас мало кто вспоминает ту дикую травлю девяносто пятого года. Когда почти все российские средства массовой информации ополчились на российских же солдат и офицеров. Особенно отличались на этой стезе журналисты НТВ.

Это сейчас все прозрели. Когда стало выгодно быть патриотами.

А тогда!

Повальные обвинения в мародерстве, зверствах, тупости и во всех смертных грехах! И ни слова о мужестве тех, кто своей кровью заливал разожженный политиками пожар…

Лишь немногочисленные корреспонденты военных, милицейских и других ведомственных изданий да считаных патриотических газет пытались противостоять этому грязному потоку, разделяя с нами боль несправедливости и бесчестья.

Короче, каждый может представить себе нашу реакцию, когда 30 апреля девяносто пятого военный комендант Ленинского района подполковник Андрей Кириченко пригласил командиров подчиненных подразделений и представил троих журналистов НТВ, вооруженных видеокамерой.

Заботы о гостях взяли на себя офицеры комендатуры. Остальные, после краткого представления, почли за благо потихоньку исчезнуть. Последовав разумному примеру товарищей, уже на выходе, я услышал голос корреспондента, коротко стриженного коренастого крепыша, больше похожего на бойца спецназа, чем на представителя свободной интеллигенции: «Говорят, сейчас горячей всего на Старых Промыслах и у вас. Может быть, удастся снять не постановку, а что-нибудь реальное».

Так и захотелось сказать, с добавкой пары завитушек из русского фольклора: «Типун тебе на язык».

Было около семнадцати часов. День. Еще совсем светло. Ребята из комендатуры весело колдовали над шашлыками. Гости вышли покурить, пообщались с народом, посмеялись. Но тут появился зампотыл и пригласил журналистов зайти в столовую комендатуры: «Давайте перед шашлычком по маленькой», разделив веселую компанию, как Симонов своих героев, на живых и мертвых… Не успела за ушедшими захлопнуться дверь, как прокравшаяся в «зеленку» банда обрушила на оставшихся ливень огня. Семь человек были ранены в течение нескольких секунд. Один — смертельно. Трое — тяжело.

Положение спасла только мгновенная реакция находившихся на постах омоновцев и собровцев.

Мечтавший о реальном сюжете крепыш командовал своим оператором так же конкретно и уверенно, как находившиеся рядом офицеры — своими бойцами. А на замечание, что не стоит путаться под ногами, ответил добродушно, но вполне конкретно: «Я же не учу вас, как надо воевать». И тут же добавил, погасив все возражения сразу: «Надо показать людям, как наши мужики умеют драться…»

Бой шел всю ночь. А рано утром съемочная группа поспешила умчаться, чтобы срочно передать записанный сюжет в эфир. Перед отъездом обменялись адресами. Журналисты обещали: «Мы вам перегоним записи и пришлем».

Мы же просили только об одном: не показывать лица подвернувшихся под объектив офицеров и бойцов, поберечь сердца их родных и близких, не пропускающих ни одной передачи новостей.

Сергей Гапонов, а именно так звали корреспондента-крепыша, твердо пообещал:

— Не волнуйтесь, наш сюжет пойдет только на Москву и Московскую область. У вас дома его не увидят.

А в восемнадцать часов, в общероссийской программе «Время» показали сюжет, в котором говорилось о больших потерях в Ленинской комендатуре. Стонущие раненые, кровь, бинты, взрывы… и во весь экран, крупным планом — лица уходящих в бой омоновцев. В родном городе была глубокая ночь. Но через четыре часа, в утреннем выпуске новостей этот сюжет должны были увидеть все. Оставался один выход — несмотря на наползающие сумерки, мчаться через весь город в ГУОШ и звонить домой, опережая страшные новости.

Какими словами крыли мы журналистов, сидя на броне летящего в ночь БТРа, — сейчас не получится повторить и специально. Да уж: показали мужество наших ребят… Но почему сюжет прошел в программе ОРТ? Решили подзаработать на всех каналах сразу? Сюжетец-то что надо!