Всматриваясь в пропасть - Евгения Михайлова

– Да в чем ты собралась разбираться! Что ты понимаешь!

– Как ты со мной разговариваешь! – загорелась Марина. – Что ты себе позволяешь? Я хотела тебе помочь. Но больше не хочу. А не пошел бы ты…

Он схватил стакан, хотел глотнуть из него, но слишком сильно сжал. Стекло треснуло, по руке потекла кровь. Марина оглянулась уже с порога, увидела его несчастные и даже испуганные глаза. Боже, рана на руке для хирурга – это практически инвалидность. Она бросилась к туалетному столу, взяла влажные салфетки, приблизилась, повернула его руку окровавленной ладонью вверх, прижала к порезу салфетку. И вдруг поцеловала его руку, как Ира целовала ладошки ребенка. Марина в этот момент точно знала одно: ничего более дорогого и значительного в ее жизни нет.

– Что случилось, Григор? Просто скажи в двух словах, так будет легче.

Григор бессильно опустился на стул, а его подбородок задрожал, как при плаче. Глаза же оставались сухими и горячими.

– Мне кажется, я сделал ошибку. Был такой подробный, выверенный план операции, но… я мог загубить ему центр речи. Он может не заговорить. Ты представляешь? Это учитель. У него трое своих детей. Опухоль оказалась слишком большой, на снимках не вся видна была.

Марина смотрела снимки на мониторе, слушала объяснения, которые не очень понимала. Она понимала совсем другое. О чем и сказала Григору.

– Я не разбираюсь в этих снимках, я пытаюсь понять то, о чем ты говоришь. Это может быть не ошибкой, а проблемой, к которой ты не был готов. Это рак. Конечно, возможны самые ужасные последствия. Только мне кажется, что ты справишься. Я в этом практически уверена. Ты ведь спас ему жизнь. И ты знаешь, что это не утешения. Опухоли больше нет. Я очень верю в твою силу, в твою верную, безошибочную реакцию. Я же все испытала на себе.

Григор смотрел на нее потрясенными и жалобными глазами:

– Марина, ты простишь мне эту выходку?

– Ты о чем, милый? Я в ужасе оттого, что ты порезал руку. Давай срочно лечить. Да, чуть не забыла. Ты мой самый родной человек. Сейчас номер один.

Часть десятая

Одни неприятности

Так вроде хорошо пошло. Слава Земцов даже боялся слишком надеяться на полное раскрытие, чтобы не сглазить. Взяли одного исполнителя похищения – он оказался нелегальным мигрантом из Дагестана. Доказали его вину полностью. Нашли даже его отпечатки в квартире, где пытали Алексея. Сам Алексей его сразу узнал по фигуре, глазам и голосу. Задержанный не слишком долго упирался: одного подельника сдал сразу. Тоже из Дагестана, скорее всего, вместе не в одном подобном деле.

Оба подозреваемых быстро пошли на чистосердечное признание и сотрудничество со следствием. Назвали третьего, который в их группе был вроде менеджера. Легальный мигрант – узбек Мамед Алипов, официально оформленный дворником в Москве. По имени-фамилии нашли фото, информацию. Он и оказался тем хромым, которого запомнил Алексей. Последняя примета сыграла решающую роль. Сотрудники узбекской полиции нашли его уже в Ташкенте. Довольно быстро получили информацию о том, что деньги с мексиканского счета – тридцать процентов от суммы, которую увели со счета офиса Ермилова, – получил именно Алипов. Две трети суммы он перевел своим подельникам онлайн. Они это подтвердили.

Задержанные упорно стояли на одном: с заказчиком общался только «хромой». Их даже проверяли на детекторе лжи. И пришли к выводу, что они говорят правду.

Потому следователи и решили пока наблюдать за «хромым» дистанционно, стараться не спугнуть его в надежде на любой контакт с заказчиком. Телефон прослушивали, в компе «поселились». В электронной почте даже обнаружили несколько сообщений от контакта со странным ником Zvon#. Сообщения были более чем лаконичными: «четверг», «шестнадцать», «Б. Черкизовская № …».

На Большой Черкизовской и была та квартира в заброшенном доме, в которой держали Алексея. Тот факт, что Алипов находился в контакте с заказчиком и был его доверенным лицом, можно было считать доказанным. Финансисты отдела нашли подтверждения того, что Алипов еще раньше открыл счет в мексиканском банке и положил на него маленькую сумму. Потому ему так легко удалось открыть счет на предъявителя.

Разумное время ожидания каких-то контактов Алипова закончилось.

– Надо его брать, – решил Земцов. – Люди осторожные: могут не выходить на связь годами или вообще больше никогда. У нас вроде столько всего, что должен пойти на сотрудничество. В противном случае может оказаться главным ответчиком на суде. А это вся сумма и соответствующий срок. Должен понимать, мужик по всему прожженный.

Группа должна была вылететь утром. А поздно вечером Земцову позвонили из полиции Ташкента и сообщили, что «хромого» обнаружили в овраге на выезде из города: горло перерезано и контрольный выстрел в голову. Никаких следов убийцы, конечно, но ясно, что убили в другом месте, к оврагу привезли.

– Опоздали, как идиоты, – позвонил Слава Сергею. – И чего тянули, спрашивается… Я же точно знаю: никому, кроме себя, доверять нельзя. А тут вообще полиция Ташкента. Наблюдали они дистанционно, как же.

– Опоздали, – согласился Сергей. – Но потратили ровно столько времени, сколько понадобилось на сбор улик. А притащили бы человека без оснований и доказательств – толку еще меньше было бы. Он бы сказал, что нелегальные бандиты его оговорили, – и мы в еще больших дураках.

– Но до того обидно, Серега. Это был единственный человек, который общался с заказчиком.

– Так в том и дело, Слава. За то и грохнули, – успокоил товарища Сергей. – Можно не сомневаться в одном: мы на верном пути. Интересно, тут был еще один исполнитель или заказчик сам такой крутой?

– Хороший вопрос, – устало произнес Земцов. – Особенно в ситуации, когда у нас уже нет ни фига.

– Не скажи, – возразил Сергей. – У нас есть счет. Кто за ним придет, тот и предъявитель, то есть заказчик.

– Не факт, что придет, – пессимистично заметил Слава. – Деньги можно переводить из страны в