Два писателя, или Ключи от чердака - Марина Голубицкая

— Зачем тебе правда? Придумывай! Ты же писательница.

Правда? Писательница? Я удивилась, но тут же придумала роль подводника, и через час мне из Питера позвонил подводник, Андрюшка Стрельников, — он не звонил десять лет. Я набрала слово «мегрел», и в тот же вечер Зураб Соткелава объяснил мне по телевизору: «Мегрел самый лючший грузин, самый умный!» Андрей Майоров тоже участвовал в процессе — как персонаж. Я говорила:

— Андрей, а зачем мне выдумывать твою реплику? Скажи лучше сам, как бы ты ответил…

Он переживал, когда случался кризис:

— Слушай, а может, парня убить?! Пусть он погибнет при событиях в Зугдиди!

Но я помнила чмутовские пугалки и не собиралась никого убивать. Я знала, куда иду. Мне хотелось, чтоб схема была похожа на мужской галстук. Чтобы события, описав петлю, вернулись к началу, а потом продлились еще на год. Я уже вязала узел, когда Маша вдруг вернулась из Болгарии, и позвонила свекровь: «Ириночка! Мы послезавтра приезжаем с Зоей и Лелей».

Кончалось лето. Впервые я не заметила канун сентября. Вздрогнув от неожиданности, я затянула свой узел, обрубила конец. Повесть закончилась. Чмутов прочел и обрадовался: «Ай да Иринушка, молодец! Это лучшее, что ты сделала!» Он побежал относить повесть Лере, а я вдруг осталась одна, без Чмутова и без повести. Я задумалась.

…Верить ли Лере? Я съедаю людей или он сам торопился быть съеденным? Как раскрывший нутро перезревший инжир… Фаина пророчила: «Погоди, он тебе устроит», но он не сделал мне плохого, наоборот… Держался почти корректно. Разве что доносил Ларисе… Все же смешно. Пугал: «Перехожу на секс с ученицами». Смотрел темным глазом: «Не боишься, нет?» Обманул женщину, она, бедняжка, ждала все лето, когда начнут на секс переходить. Вчера я спросила Толика:

— Толик, почему ты говоришь «будто»? Будто любовника завела! А вдруг завела?

— Ирин, ну не Чмутова же!

— Почему?

— Да он тебя пальцем не тронет! Он боится, что его будут бить, как резинового зайца!.. Кстати, как там Маратка?

— Еще одну трепанацию сделали. Говорят, еще полежит, леченье долгое. Говорят, останется инвалидом.

— Ходить не сможет? Или с головой?

— Не знаю, пока лечат, пока лежит… Давай–ка лучше за веселое. Кто будет Чмутова бить? Не Леня же?

— Ну, не знаю. Так он твой образ слепил в башке! Он же больной на всю голову, ты что, не видишь?

Нет, ну ей–богу, кто будет Чмутова бить? Зачем я в любые отношения тащу Леньку?.. Я разглядываю Ленины бумаги. Рейтинги, проценты, опросы… Я тоже проведу опрос! «Почему скандально известный писатель Чмутов не выполнил обещаний, данных жене депутата Горинского?» Варианты ответа:

а) опасался, что все попытки заранее обречены на провал, не хотел рисковать;

б) она ему не понравилась;

в) боялся мужа;

г) другая причина.

Несколько мнений у меня уже есть: Толик и Фаинка — это в); сам Чмутов… получается, что а). Звоню Майорову.

— Ирин, да как он мог даже думать. Как можно сравнивать! Тряпичная кукла без подбородка или мужчина, отвечающий за свои поступки…

Итак, Майоров под буквой а), Машу, Марину и Леньку запишем туда же, Майоров наш духовный пастырь, в крайнем случае внесем поправки. А мое мнение? Только не в) — боялся мужа! Может, выбрать б) — не понравилась? Звоню Лере.

— Мне кажется, Ириночка, что он просто уважает свою жену. Бережет. Не хочет ее обидеть.

— Ле–е–ера!

— Ах, да. А что все отвечают?

— Щадят меня. Никто не говорит, что я не нравлюсь.

— Потому что, Ириночка, это неправда. Ты ему нравишься. Он с воодушевлением говорит о тебе. Я бы не стала утверждать, что он страстно влюблен, для этого нужно написать такой текст, чтоб он охнул. Игорь влюбляется в текст, а не в женщину! Или в тот текст, или в ту ситуацию, которую он сам про эту женщину сочинит. Сам! А чужим персонажем он быть не хочет! Погоди, в дверь звонят… — Лера смеется. — Угадай, кто пришел?.. Да–да, с твоим текстом. Ну, пока.

Я вешаю трубку, сегодня я необидчивая. У меня праздник: Я НАПИСАЛА ПОВЕСТЬ! Посмотрим, что там с опросом. Не хватает одного человека: нужно десять, чтоб легче считать проценты… Позвонить Ларисе? Надо бы с юмором… осторожненько… ладно, ввяжемся, там разберемся.

— Лариса, как дела? Игорь дома?.. Ну, ты привыкла. Я придумала для тебя фразу: «А мне он нравится таким, как есть».

— Это не так.

— Что не так?

— Мне не нравятся его измены.

Я пугаюсь.

— Ну… он же только болтает…

— Нет, Ирина, он мне опять изменил. Пока я была у родителей.

— Не верь, он был под присмотром, под моим и под Лериным, он больше вообще никуда не ходил! Он у Леры ел мухоморы.

— Вот именно. К тому же ты не все знаешь. Он ходил к Эльвире и к Лизе Каплан. Он мне принес доказательства.

Боже, набрал каких–нибудь трусов… Не хочу этого знать. А женская солидарность? Я должна кому–то сочувствовать?

— Лариса, но Лиза ведь собирается в монастырь! У Эльвиры проблемы с мужем, а у Леры роман наклевывается!

— Вот именно, всем новенького хочется, перемен в судьбе, и в такой момент каждой нужен гость, чтоб раскрылись чакры. А Лере давно Игорь нравится. Она специально стала писательницей, чтобы Игоря заполучить! Только не думай, что мы с ней дружить не будем, все остается по–прежнему.

Я держу паузу. Неодобрительную. Лариса нерешительно добавляет:

— Ой, зря я тебе все это сказала. Я так захмелела от шампанского. Я сегодня свадебные гороскопы оглашала. Во Дворце бракосочетаний. По заказу мэрии. Там так красиво. Шампанское, марш Мендельсона…

115

Я заверила Ларису, что никому не скажу. Да и не смогу. Леня слушать не захочет, побрезгует. На Чмутова и глаз не смогу поднять. Звоню Майорову, у него занято. Начинаю мыть пол. Две недели, как домработница в отпуске, полтора месяца, как хозяйка стала писательницей. Вот уж кто хотел понравиться Чмутову… Что ж он нас с Фаиной не свалил в эту кучу? Ну, про Лизу он точно врет, Лиза к Леньке за деньгами на монастырь приходила. Эльвире дай бог со своим мужем разобраться. А Лера… Да это что ж такое?? Что они делают? О чем я думаю?! Так нельзя! Звоню Майорову. Занято. А я Ларисе обещала? Ладно, Майорову можно, он наш домашний божок, он будет нем, как рыба, даже Марине не скажет. Занято. Черт! Наверное, я не должна. Набираю Леру:

— Игорь ушел?.. Повесть?.. Надо же, я и забыла… Скажешь–скажешь, ты же эксперт, говорят, у тебя был роман со студентом.

— Ну, я не знаю, Ириночка, можно ли это считать романом. Мальчик ходил за мной по пятам, Петину коляску заносил, сидел ночами у нас на кухне, но мне казалось, что он голубой. Для филологических мальчиков это естественно — гомосексуализм или геронтофилия.

Я жалуюсь на Чмутова. Как с ним общаться? Тоталитарные отношения. Ни свободы флирта, ни свободы слова. Декларированные свободы под неусыпным оком жены. Лера возражает:

— Делай, что хочешь. Репрессий же нет.

— А муки совести? Тебе Ларису не жалко?

— Мне? Ничуть. Мою семью никто не жалел.

116

Впервые я слушаю ее историю. Спектакль начинают три пары. Художница из Питера на сцене не появляется, но к ней уезжает, оставив сына и жену–красавицу, молодой кинорежиссер и там, в Питере, снимает фильмы про брата. На красавице, жене режиссера, женится журналист, они уезжают в Москву, и там журналист становится «директором постмодернизма». Оставленная жена московского критика, неряха и распустеха, пытается отравить газом себя и двух дочерей. Их спасают. На ней женится Лерин муж. Лера остается с разбитым сердцем, маленьким сыном и без денег.

Я очень долго молчу. Потом спохватываюсь:

— Лера… Это же пьеса!

— Что, пробрало?

— Лера, это драматургический материал. Давай, пьесу напишем! Мне говорят, пиши пьесы, раз уж ты любишь писать речь, пиши пьесы, а у меня ни одной подходящей истории нет… Погоди–ка. Ты не сказала, при чем тут Чмутов!

— Ну, как же, он и водил ко мне шутников, был режиссером. Устраивал праздники, с которых люди уходят, держась за сердце. Он–то был свободен. Когда Гордеев ушел, у Игоря с Ларисой как раз любовь началась. Погоди, Ириночка, я закурю… Я пришла к Игорю, — он меня на порог не пустил: «Жена недавно из роддома». Мой дом разрушил, а свой закрыл.

Я тут же предлагаю:

— Давай, я сделаю фантик, а ты конфетку. Например, так. Елена, жена бизнесмена, знакомится… с одним дизайнером. Он творческий человек, он ее заинтересовал. Но у дизайнера есть знакомая, художница…

— Настя.

— Чмутов Елене намекает, что у него роман с Настей…

Напряжение в трубке. Уже можно и затянуться, и выпустить дым.

— Ириночка, он что, намекает, что у нас с ним роман?