Жернова богов (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Тише… — шепчу я ей срывающимся голосом. — Я не сделаю больно.

Испуганное надрывное дыхание и тихие всхлипы. Больно не сделаю. Но мне нужно сделать правдоподобно. Немного ее криков. Освобождаю себя снизу. Моё пульсирующее от желания естество упирается в ее горячие гладкие нежнейшие губки. И на пару мгновений я вдавливаюсь в них, почти теряя контроль над телом. Со стоном сожаления подаюсь бедрами назад. И придерживая себя рукой, резко кусаю ее за шею, делая вид, что вхожу.

Она вскрикивает и бьется подо мной, пытаясь выкрутиться.

— Тише… тише… все, не дергайся, — шепчу я ей. — Еще немного…

От ее попыток вырваться из-под моего тела, оно звереет еще сильнее и я боюсь, что может победить! Еще какое-то время двигаю бедрами, касаясь головкой ее гладкой кожи. От возбуждения закладывает уши.

Она настороженно замирает больше не дергаясь. Тонкие пальчики дрожат на моих плечах, острые ноготки больше не протыкают их.

Теперь трясет мое тело. И я просто несколько раз двигаю по себе рукой, изливаясь на подол ее белоснежной порванной рубашки. Не удержавшись, приникаю губами к её шее, оставляя там поцелуй. Семя и кровь — это завершения брака в Лакасте. И в Борро. Семя есть. Нужна кровь. Пытаясь отдышаться от оглушающего удовольствия, сжимаю что есть силы на груди острый кулон, чувствуя, как он вспарывает ладонь.

Встаю с нее, садясь на колени ей между ног.

— Нужно отдать рубашку…

Непонимающе, испуганно смотрит на меня, застыв как кролик перед змеей.

— Им нужно отдать твою рубашку.

Чувствую, как кровь из моего кулака начинает сочиться и капает мне на грудь, ей на живот.

Она словно оглушенная смотрит на эти капли.

А их не должен никто видеть… иначе…

Я рву аккуратно на ней рубашку, вытаскивая из-под нее. Со всхлипом прикрывает качнувшуюся полную грудь руками. Я изо всех сил стараюсь не разглядывать, чтобы не смущать её. Но это невозможно. Невозможно!! Женщины Лакаста жилисты или худощавы. Наш мясной рацион делает такими наши тела. Эта же… Тончайшая талия и нежные утонченные изгибы. Пышная грудь тоже изрисована… Я ошарашенно сглатываю, сжимая в распоротый кулак ее рубаху. И чувствую, что снова уже практически готов к бою.

С тихим мучительным стоном закрываю на пару мгновений глаза.

— Укройся, — рычу я не в силах контролировать свой голос.

Вышвыриваю с раздражением ее окровавленную рубашку за штору.

Сестры выходят.

Мы встречаемся с Шанти взглядами. Её губы все ещё дрожат. Встаю с кровати и молча одеваюсь. Потому что мне нельзя оставаться с ней в одной кровати. Я… закончу начатое!

Подхватывая доспех также молча выхожу…

Глава 7 — Коронация (часть 13)

Элег Эл

Белая тонкая ткань, как молоко струится по темным телам моих жен.

Мои!!! Капитул оставит за мной корону песков! Мои чаяния, слава богам, сбылись! Величайшая из лок, станет моей… Моя кровь кипит от восторга!

Обнявшись, сестры сидят на белоснежных простынях глядя на меня своими раскосыми черными очами. В них нет страха. Они холодны как у рептилий… Золото на их лицах делает их еще прекраснее!

— Настаивает ли княжич Элег на завершении брака с юной Гаей.

Гая слишком мала? Мне сложно оценить ее зрелость. Она немногим ниже сестры, но тоньше. Однако грудь уже выделяется под тканью платья. Я вижу ее соски… Лямка с ее плеча съезжает по темной, как бархат коже. У нас в Эле девицы рано созревают. Может и у них так?

— Княжич…

— А?..

— Настаиваете ли Вы на консумации младшей из Ваших жен?

Встречаюсь взглядами с Котиарой.

— Как я должен сказать?

Конечно, я хочу их вдвоем. Ведь в этом был и смысл. Но если одна из них против… Я бы не хотел ссориться со своими змейками! Вторую я могу взять и потом.

— Мы останемся вдвоем, — переглядываются девочки.

— Чудно… — облизываюсь я, и бросаю балахонам: — Да, я настаиваю.

Зависаю пальцами над оголенным бедром Котиары. Кожа бликует как круп черного чистокровного жеребца. Интересно, их кровь черна, как говорят? Сейчас я это проверю достоверно!

— Стой, княжич… — качает Котиара головой, строго глядя на меня. — Ты — будущий змей Ракатана, а значит, должен чтить наши традиции первой ночи. То, что завещал нам Мер-Гур. Не оскорбляй того, к кому скоро пожалуешь.

Пожаловать к Мер-Гуру? У нас так говорят о смерти… Но их тела отвлекают меня от рассуждений.

— Что еще за традиции?…

Темные полусферы груди, выглядывают из глубокого выреза Котиары. Мне сложно отвести очи… Интересно какого цвета соски у змеек? У всех Элок ярко розовые. Слышал что у бабочек — карие. А у Навок так бледны, что почти белые.

— Змеек не должен касаться вакха. Прежде, чем коснуться или слиться с нами, докажи, что ты не вакха.

— Вакха?

— Вакха — неспособный пронзить членом естество женщины.

— Как я должен это доказать?

— Твой мужской орган должен быть несгибаем, как твоя воля. Покажи нам, что твое естество, претендующий на трон Ракатана, — вздергивает подбородок Котиара, — способно проникнуть в наше. Покажи нам, и можешь касаться, брать…

Прислушиваюсь к своему телу. Моё естество не проявляет никаких желаний. Как это возможно?… Да я при мысли об этой ночи едва ли не изливался без всякого участия с женской стороны! Но ничего привычно не напрягается в штанах.

— Эмм… — пытаюсь убедить я внимательно наблюдающих за мной змеек. — Всем известно, что желание рождается у мужчины в процессе, когда он прикасается к женщине.

— Змей готов к бою только взглянув на своих змеек! Иначе, какой он змей?

— Ну как же я взгляну, коль вы одеты? — веду я бровью.

Не сколько ни смущаясь обе змейки, спускают с плеч лямки своих одеяний, оголяя грудь.

Черные… Соски у них черные! Чуть темнее, чем кожа. Маленькие горошины, как ягоды довершающие холмики упругих грудей. Мне хочется попробовать их на вкус. Пахнут девочки ракатанги не так, как наши. Более пряно… и на вкус должны быть другими. Все эти моменты я уже несчетное количество раз просмаковал в своих чаяниях. И раньше тело сходило с ума, а теперь замерло.

— Ну же?… — опускаются их любопытствующие взгляды и останавливаются под моим пупком.

Именно это же мне хочется сказать своему не желающему воспылать страстью телу. Ну же!!!

— Я так не могу… — краснея, закусываю я губу.

— Ты — вакха? — высокомерно дергает бровью Тиара.

— Нет!

— Докажи.

— Иди сюда! — перехватываю ее за руку.

Если я поцелую ее уста, то…

Девочки обе оскаливаются, предостерегающе выставляя коготки.

— Нас тронет только настоящий змей, а ты — вакха!

— Эй! — закатывая глаза, шепчу им я. — Вы хотите сорвать консумацию брака? Зачем?… Мы же вместе сгорим в этой демоновой печи! А так — мы будем править. Просто будьте ласковы…

— С вакхой? — брезгливо дергает губой Гая.

— В печи сгореть лучше?…

— О, нет… в печи мы не сгорим, — переглядываются они. — Если змей не хочет своих жен, они умирают от горя.

Теперь на их лицах полно чувств… И страх и сожаление… Но смотрят они не на меня, а друг на друга. Черные тонкие пальцы, как пауки ложатся на губы друг другу. Пухлые как переспевшие черные ягоды губы. Зрелище чудесное. Но тело моё мертво… Прикасаюсь к себе. Моё естество не оживает. Острыми когтями вспарывают губы друг другу… Брызгает кровь. Девочки синхронно вздрагивают, облизывая пальцы и переводят на меня взгляд.

Их кровь не черна, такая же алая, как и у всех других и капает на белоснежные простыни.

— Что вы делаете?

Гая медленно моргает. Ее зрачки закатываются. Заворожено смотрю на происходящее, ничего не понимая.

— Мы возвращаемся домой… — выдыхает Котиара, закрывая глаза.

И падают на простыни они тоже одновременно. Именно так, как падает с плеча на землю, добытая охотником змея. Их тонкие руки переплетаются в этом падении. Как несколько черных гадюк. Смотрю на их тела в ужасе…