Экран наизнанку - Леонид Марягин

Он забрал у "подозрительного" листок, разорвал, даже не разорвал, а измельчил его и положил обрывки в карман.

- А если тебя заметут? - спросил "подозрительный". - Ты всех закладываешь?

- Я говорю: иду с танцев. Увидел тюк на газоне. Взял и понес к посту общежития - сдавать. Долг комсомольца.

Троица обменялась взглядами. Невзрачный согласился:

- Делаем.

С танцев шли по проезжей части главной улицы, прорезавшей город и разделявшей его на две части. Из репродуктора у входа на фабрику звучал вечерний гимн, но его заглушали, перекрикивая:

Хороши весной в саду цветочки,

Еще лучше девушки весной.

Встретишь вечерочком милую в сорочке

Сразу жизнь становится иной.

Девчата-текстильщицы, или "фабра", как их называли, взявшись под руки, шли во всю ширину мостовой и зазывно пели.

Кое-где попыхивали сигаретки парней.

Ленька в пиджаке с приколотым к лацкану блестящим комсомольским значком шел рядом с понурым Харламовым. Не по размеру куртка "динамка" стягивала Витькины широкие плечи и почти по локоть обнажала руки.

Витька курил "беломорину".

Ленька отмахнулся от набежавшего дыма и глянул вверх - на окна красилки.

- Я пойду побрызгаю, - предупредил он Витьку.

- Я тоже, - поддержал тот.

К неудовольствию Леньки, Витька свернул за ним к низкому штакетнику газона.

Мочась на стену, Ленька повернул голову влево - в метре от него на травке лежал тюк, зашитый в мешковину и запечатанный блестящей металлической лентой. Витька натужно писал рядом, не замечая тюка.

Застегнув ширинки, они вернулись в веселую толпу.

- Я как знал, - уныло затянул что-то Витька, но Ленька прервал:

- Ой, я там значок потерял! - и бросился назад. - Я поищу!

- Я помогу, - с готовностью устремился за ним Витька.

- Да что ты как банный лист! - резко остановил его Ленька. - Я сам!

Заново писать было тяжело. Но, как мог, имитировал действие.

Потом нагнулся, взвалил тюк на плечи и, глядя себе под ноги, зашагал по тротуару к углу, за которым - метрах в пятидесяти - находилась условленная скамейка.

Поющая толпа, отделенная от тротуара строем тополей, не обращая на него никакого внимания, текла рядом - параллельным курсом - по мостовой.

Он миновал поворот и поднял голову: вдалеке, у входа в женское общежитие, маячил милиционер.

Ходьба теперь казалась бесконечной. И когда боковым зрением он увидел скамейку, врытую рядом с "доминошным" столом, ноги сами остановились.

Ленька сбросил тюк на стол и сел на мокрую почему-то доску скамьи, упершись спиной в столешницу.

Сзади подошел "подозрительный", потянул тюк в темноту.

- Дай закурить, - не попросил, а потребовал Ленька.

"Подозрительный" удивился, но кинул на стол "Памир" и спички.

Когда шаги его стихли, Ленька пошевелил плечами, разминая их, взял сигаретку, прикурил не торопясь.

Милиционер по-прежнему спокойно торчал у входа в общагу.

Ленька глубоко затянулся - раз, два... И согнулся в натужном кашле его тошнило.

Эдик Трекало - этакий механизированный гонец - пролетел на велосипеде по школьному проулку и остановился у забора, спустившись с седла и расставив ноги.

За забором играли в волейбол.

Он отыскал глазами Леньку и позвал:

- Ленчик!

Ленька был на подаче, потом тянул в падении трудный мяч, потом, в восторге подпрыгнув, хлопнул в ладоши, реагируя на удар товарища по команде. И снова получил мяч для подачи.

- Ты чо - оглох?! - крикнул Эдик.

Ленька повернулся к нему, кивнул "сейчас, мол", сделал подачу и, сказав кому-то, стоявшему у черты площадки, "стань за меня", подбежал к Эдику.

- Мы же на пиво играем!

- Костя зовет!

- Осталась одна партия!

- Ты плохо слышишь? Костя тебя - фрея - зовет! - угрожающе повторил Эдик.

Костя загадочно улыбнулся, глядя на Леньку, застывшего перед ним внезапно вызванным к доске первоклашкой, и бросил внутрь, в темноту сарая:

- Бадай!

Из двери сарая появился парень в хромовых прохорях с объемистым газетным свертком, перетянутым крест-накрест бечевкой.

- Свое отдаю! - многозначительно подмигнул он и протянул сверток Косте. Тот передал его Леньке.

- Это твоего кореша костюмчик! - И походя добавил: - Обрадуй его. Верни.

Ленька догнал Коновалова.

- А как же... закон?

- Ты же теперь - вор.

Это звание имело для парнишки двойной смысл: делало его защищенным от любых превратностей дворового быта, но оно же погружало его в какой-то еще до конца не понятый, но пугающий мир.

Но Костю мало занимали Ленькины тревожные размышления, которые ясно читались на лице; он остановился возле худого, как скелет, то ли старика, то ли парня, уныло гревшегося на солнышке возле кирпичной бурой стены казармы.

- Здорово, Сенька! - ободряюще поприветствовал его Коновалов.

- Здорово, - безразлично ответил старик-парень.

- Кто Зимний брал? - ни к селу ни к городу спросил вдруг Костя.

Сенька повернул к Коновалову тусклые глаза и заученно, без выражения ответил:

- Сенька, питерский рабочий!

Костя полез в карман, вытащил пригоршню мятых купюр и, сунув их Сеньке, прошел мимо, увлекая за собой Леньку.

- Он кто? - спросил парнишка.

- Доходяга. Сидел на строгом. И дошел. Посидит полчаса на солнышке и ложится. Сил нет. А был - заводной. Трекало.

- Как же он живет? - обернулся на ходу Ленька.

- Воры кормят. Дают кто сколько.

Сенька, как сломанная кукла, сидел, привалившись к стене.

- Носи на здоровье. - Ленька держал в вытянутой руке перед другом сверток с костюмом.

Харламов приставил старенький велосипед ЗИФ к облупившейся штукатурке стены и недоверчиво переводил взгляд со свертка на Леньку:

- Откуда взял?

- Тайна.

- Что-то у тебя одни тайны.

- Не хочешь брать? - пригрозил Ленька.

Витек взял сверток, стянул бечевку.

- Про эту тайну я догадываюсь. За тобой этот блатной, Трекало к школе приезжал...

- Дальше что? - вызывающе спросил Ленька.

Витька помялся.

- А что я теперь матери скажу?

- Придумаем.

- Врешь ты мне все! Врешь! Паралик тебя забери! Врешь! - в слезах кричала тетя Поля - мать Витьки Харламова, потрясая костюмными пиджаком и брюками.

Витька и Ленька сидели за столом у помятого старенького самовара, уткнувшись глазами в граненые стаканы с жидким чаем.

- Ну за что мне горе такое! - Она опустилась на стул и размазывала слезы на щеках тыльными сторонами ладоней, не выпуская при этом вещей из рук. - То раздели его! То подбросили! Да что я, дура, что ли? Так и поверила! - И она, поднявшись, с новой силой принялась допрашивать: Говори, где костюм взял?

Тетя Поля влепила Витьке увесистую пощечину.

- Я по две смены вкалываю, чтобы выучить его, а он... - Мать не нашла слов от гнева и приступила к Леньке: - Ты друг! Скажи, что с ним было?

Ленька исподлобья зыркал на всклокоченного Витьку.

- И ты молчишь! Я твоей матери скажу, чтобы не пускала тебя к нам. Зачем тебе такой друг - картежник! - Она указала рукой на сына.

Парни удивленно подняли глаза на тетю Полю.

- Я знаю! Знаю! Ты проиграл костюм. А потом отыгрался? Так? Твой отец из-за этих карт сгинул! И ты хочешь?! - наступала она.

- Не играет он в карты, тетя Поля, - вступился за друга Ленька. Костюм правда подбросили!

Тетя Поля замерла, потом всхлипнула и, махнув рукой, вышла из комнаты.

- Ой, лиха с вами не оберешься!

Ленька включил вилку подсвета за портретом Берия, сел на стул под стендом "Литгазеты", вытащил из-за ремня книгу и, положив ногу на ногу, углубился в чтение.

Мимо просквозила стайка ребят и девушек. Следующие - остановились у книгочея.

- Леньк, ты здесь надолго?

- До шести, я дежурный. - Он развел руками и показал пальцем через плечо на стенд.

- А если раньше?

- Попробую. Но Звонилкин велел до шести.

- Ну, мы - в волейбол. На пиво!

- Валяйте! - Ленька погрузился в чтение.

Когда шаги приятелей затихли на чугунной лестнице, у стула материализовался Кулик.

- Тебе. Твоя доля. Просили передать. - Он протянул Леньке плотную пачку пятерок. И исчез.

Ленька смотрел на деньги, и в глазах его рождалось решение.

Распахнулось школьное окно, из него выглянул Ленька и, заложив два пальца в рот, заливисто свистнул.

И ребята, игравшие в волейбол на школьной площадке, и девчонки-болельщицы запрокинули головы.

- Есть предложение - в кино! - крикнул Ленька. - На "Кубанских казаков"!

- А где бабки? - за всех ответил снизу Витька Харламов. - Ты дашь?

- Дам, - успокоил дежурный.

Не в силах скрыть удовольствия от собственного действа, он выдавал приятелям и одноклассникам билеты.

- А деньги откуда? - спросил кто-то.

- Много будешь знать - что будет? - отшутился он.

Потрудились мы недаром,

Хлеборобы-мастера,

Чтоб ломилися амбары

От колхозного добра.

Убирай, убирай,

Убирай урожай.

Убирай, наступили сроки...

Ребята размягченно смотрели экранную цветную жизнь, когда в конце ряда появился Ленька с лотком мороженого в стаканчиках и принялся передавать его ребятам. Каждый получил по порции, а на лотке осталась еще пара стаканчиков. Он вручил ближнему - Витьку Харламову - второй и бухнулся на стул, удовлетворенно надкусив холодный снежный шарик.