Кто поставил Горбачева? - Александр Островский

Вспоминая свои беседы с Ю.В. Андроповым, Г.А Арбатов писал, что он «считал необходимым развитие демократии»: «по тогдашним временам идеи, которые он высказывал, были смелыми, хотя сейчас показались бы очень скромными»[1305].

Об этом же вспоминает и Ханс Модров. В одном из разговоров с членом ЦК СЕПГ Бруно Маловым Г.Х. Шахназаров «поведал, что получил предложение Андропова разработать предложения, каким образом можно было бы демократизировать общество и партию. Шахназаров изложил кое-что на бумаге и подал это Андропову. Тот внимательно изучил эти идеи, но отложил их в сторону, заметив, что людей надо сначала накормить и одеть, прежде чем они смогут заниматься политикой»[1306].

Это значит, что Ю.В. Андропов не отверг предложения Г.Х. Шахнозарова, но признал их несвоевременными. Г.Х. Шахнозаров издал две книги воспоминаний, однако содержание своих предложений, к сожалению, не раскрыл.

Однако имеющиеся воспоминания позволяют судить, в каком направлении работала мысль генсека. По свидетельству В.М. Чебрикова, Ю.В. Андропов вполне серьезно рассматривал проблему альтернативности выборов. «Еще в середине 70-х, – вспоминал В.М. Чебриков, – Юрий Владимирович часто и подробно рассуждал о необходимости демократизации…Он, например, считал, что на выборах в Верховный Совет должен быть не один, а несколько кандидатов»[1307]. «А почему бы не проводить выборы в Верховный Совет по-настоящему, – заявил он однажды, – чтобы можно было выбрать среди нескольких кандидатов»[1308].

12 октября 1983 г. Ю.В. Андропов дал поручение продумать вопрос об усовершенствовании системы выборов[1309]. Причем он допускал «возможность расширения некоторых «демократических процедур» уже на ближайших выборах в Верховный Совет СССР[1310].

В связи с этим следует обратить внимание также на то, что при Л.И. Брежневе возродилась идея о «необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов», идея, которая, как мы помним, возникла еще при И.В. Сталине[1311].

«На каждом съезде партии и почти на каждом Пленуме, – пишет В.А. Медведев, – говорилось о необходимости решительной борьбы с подменой государственных и хозяйственных органов партией, но сдвиги если и происходили, то в сторону усиления партийного контроля и диктата»[1312].

Говоря о позиции Ю.В. Андропова по этому вопросу, В.В. Шарапов пишет: «Его беспокоило, что партия из политического органа превращается в хозяйственный механизм, подменяя тем самым Советскую власть. Но ведь еще Ленин предупреждал, что самая страшная беда будет, если партия превратится в государственный аппарат»[1313].

О том, что Ю.В. Андропов считал необходимым изменить роль партии в обществе, пишет и другой член его команды А.Г. Сидоренко: «Он считал необходимым, чтобы «она постепенно освобождалась от несвойственных ей функций»[1314].

«Большинство из нас, – пишет Н.И. Рыжков, – не очень понимало, почему партийные комитеты должны безраздельно руководить экономикой»[1315].

Как мы помним, Ю.В. Андропов с этой идеей выступал еще в 60-е годы. В 70-е годы этот вопрос попытался поднять А.Н. Косыгин. Однако встретил серьезное сопротивление со стороны Л.И. Брежнева и его ближайшего окружения.

Между тем позиции А.Н. Косыгина и Ю.В. Андропова в этом вопросе существенно расходились. Если первый выступал за ликвидацию отраслевых отделов ЦК и перенесение центра руководства экономикой из Центрального Комитета в Совет Министров, то второй шел в этом отношении значительно дальше.

«Он, – вспоминал об Ю.В. Андропове Е.И. Синицын, – приходил к выводу, что промышленностью должны управлять не отделы ЦК КПСС, параллельные им отделы Совмина и Госплана, а отраслевые банки… Юрий Владимирович полагал, что его план идет дальше реформы Косыгина, выводит предприятия из-под мелочной опеки райкомов, обкомов и отделов ЦК»[1316]

Став генсеком, Ю.В. Андропов уже 7 декабря 1982 г. выразил тревогу по поводу «срастания ответственных работников аппарата ЦК с министерствами»[1317]. Но когда он попытался поставить вопрос о необходимости практического решения данного вопроса, то столкнулся с сильным сопротивлением. Ему возражали: «Если первые секретари партийных комитетов отдадут экономику на откуп хозяйственникам – у нас все развалится»[1318].

Считая необходимым освобождение партии от руководства экономикой, Ю.В. Андропов понимал, что «подобная реформа не стыкуется с «руководящей ролью КПСС»[1319]. Со ссылкой на В.А. Крючкова М. Вольф утверждал, что при Ю.В. Андропове «обсуждалась даже возможность допустить существование других партий»[1320]. «Думаю, – заявил позднее В.А. Крючков, – что при Андропове или позже мы ввели бы также плюрализм мнений, множественность партий (которую мы ввели в 1990 году, отменив статью 6 Конституции СССР о руководящей роли КПСС)»[1321].

«Беспокоило его, – пишет о Ю.В. Андропове Г.А. Арбатов, – и состояние межнациональных отношений в стране – видимо, еще работая в КГБ, он лучше других знал, насколько оно опасно»[1322].

Для того чтобы понять, о чем идет речь, следует учесть, что в дореволюционной России правящая элита в основном была русской. Революция способствовала развитию национальных окраин и впервые привела здесь к власти так называемых «инородцев». Экономический и культурный подъем, имевший место в союзных республиках, сопровождался консолидацией национальных элит и стремлением их к самостоятельности.

«Отличие нынешнего национализма в том, – писал A.C. Черняев, – что его главным носителем является именно республиканский аппарат, а истоки его в том, что «бывшие колониальные окраины» живут много лучше, чем российская «метрополия», они богаче и чувствуют свои возможности»[1323].

И далее: «Нелюбовь и даже ненависть к русским растет на почве распространения убеждения (которое, кстати, широко внедряют сами местные партийный и государственный аппараты – как алиби для себя), что все идет плохо потому, что все сверху зажато, а там – вверху сидят русские и руководят некомпетентно, неграмотно, глупо»[1324].

В 1983 г. Э. Баграмов направил Андропову записку «О некоторых вопросах национальной политики», в которой затрагивал грузинский, абхазкий, осетино-ингушский, армяно-азербайджанский (Карабах), карачаево-черкесский, эстонский вопросы. В августе П. Лаптев сообщил, что записка понравилась Андропову[1325].

О том, что Ю.В. Андропова действительно серьезно занимал национальный вопрос, явствует из воспоминаний А.Е. Бовина, А.И. Вольского, Н.И. Рыжкова, Г.Х. Шахназарова[1326].

По свидетельству Н.И. Рыжкова, Юрий Владимирович обращал внимание на то, что до революции в России на официальном уровне не использовалось понятие «национальность», а использовалось понятие «вероисповедание». Обращал он внимание и на то, что понятие «национальность» не существовало в США. Поэтому обдумывал возможность отменить его и в СССР[1327].

При этом речь шла не только об отмене соответствующей графы в анкетах. Как вспоминал А.И. Вольский, перед ним была поставлена совершенно конкретная задача: «ликвидировать построение СССР по национальному принципу»[1328].

Насколько удалось установить, впервые А.И. Вольский сообщил об этом в 2002 г. в интервью «Московскому комсомольцу». «Вызывает меня однажды Юрий Владимирович и говорит: "У нас слишком много субъектов СССР. Давайте сведем их все в 15–16 экономических регионов и сделаем их, как штаты в США. Ведь разделение по национальному признаку не характерно ни одной стране мира, кроме нашей! Так что вы продумайте и начертите мне карту этих регионов!"[1329].

Этот же эпизод нашел отражение в интервью А.И. Вольского, которое посмертно было опубликовано на страницах «Коммерсанта».

«Как-то генсек меня вызвал: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР»[1330].

По свидетельству Аркадия Ивановича, сначала он пытался решить эту задачу сам, затем привлек на помощь академика Евгения Павловича Велихова. Они «сидели почти месяц», в результате было подготовлено «15 вариантов» нового административного деления нашей страны[1331]. В одном случае А.И. Вольский утверждал, что они с Е.П. Велиховым «нарисовали» «29 округов»[1332], в другом случае, что последний вариант предполагал разделение СССР на 41 штат»[1333].