Дикое сердце - Вирджиния Браун

— А если он захочет оставить ее у себя? — мрачно спросил Рафаэль, заранее зная ответ. — Не отдам, — почти прорычал он от ярости и отчаяния, когда отец Рикардо развел руками и беспомощно пожал плечами. — Заберу ее назад в Мексику и обвенчаюсь с ней там… Я сам обращусь к архиепископу Лабастиде…

— Ты знаешь, что в глазах Церкви она уже замужем, и в Техасе, и в Мексике. Имена не были предварительно оглашены, но клятвы даны, Рафаэль, и ты должен принять это. Я чувствую свою ответственность, потому что обвенчал вас без оглашения, — устало вздохнул маленький кругленький священник. — Но я думал, что поступаю правильно, венчая вас и спасая от плотского греха.

— Мне наплевать на это! — Рафаэль вскочил на ноги и заходил кругами по земляному полу. Dios, это просто невыносимо! Он ни за что не отдаст Аманду Фелипе. Аманда принадлежит ему, она была девственницей, когда он впервые взял ее. Это Рафаэль всегда спасал ее от козней Фелипе, когда они были детьми; он всегда защищал Аманду, и не важно, что он чувствовал к ней, любил или нет. Любит ли он ее? Боже! Как он мог ответить на это? Он знал только, что хотел жениться на ней.

— Она останется со мной. — Рафаэль повернулся и холодно посмотрел на взволнованного священника, сидевшего, сгорбившись над дощатым столом, в своем маленьком кабинете, закрыв рукой лицо.

Вздохнув, отец Рикардо поднял глаза; его пальцы взволнованно теребили замысловато украшенный резной крест, висящий на груди.

— Ты человек чести, Рафаэль Леон, и я говорю тебе: ты не можешь сделать это. Для тебя главное — это честь. Не отказывайся от нее сейчас ради того, что в глубине сердца ты считаешь неправильным. Выбор должен остаться за твоим братом, хочешь ты этого или нет.

Честь. Рафаэль закрыл глаза, с горечью думая о том, как всегда критиковал Фелипе за отсутствие чести, за то, что он поступал так, как хочет, а не так, как следует.

Сможет ли он сделать то же самое сейчас? Сможет ли он поступить так, как поступил бы Фелипе?

Отец Рикардо молча наблюдал, как Рафаэль борется с самим собой, со своей гордостью и честью, и когда он наконец повернулся и посмотрел на него, священник знал, что Рафаэль сделал правильный выбор.

— Я свяжусь с твоим братом и посоветую ему согласиться на аннуляцию брака, — тихо предложил он. — Но это все, что я могу сделать, mi hijo[22].

— Gracias, padre. — Рафаэль остановился на пороге и оглянулся на священника. — Но если Фелипе встанет у меня на пути или причинит ей боль — я убью его!

Ярость и отчаяние переполняли Рафаэля. «Будь проклят Фелипе, будь проклята война — и даже Хуарес!» — вдруг зло подумал Рафаэль, поворачиваясь, чтобы уйти.

Дверь за ним со стуком захлопнулась, а отец Рикардо еще долго беспомощно смотрел ему вслед с предчувствием неизбежной беды.

— Так что ты скажешь ей, Рафаэль? — Мария удрученно опустилась в кухонное кресло, зная, что Аманда не поймет и не примет его решения. — Ей наверняка это не понравится.

— Да, но я должен сказать правду. — Запустив руку в свои темные волосы, Рафаэль снова начал расхаживать по кухне. Проклятие, как же сказать ей? Она никогда не поверит, что отказаться от счастья ему велит честь. Аманда подумает, что он просто недостаточно любит ее, а он не может заставить себя сказать ей о своей любви.

Разве не достаточно того, что он готов жениться на ней, чтобы обеспечить ее безопасность своим именем и покровительством? Может быть, она поймет, почему он не может сказать ей то, что она хочет услышать. Он действительно любил, но в его жизни всегда, когда он выражал кому-то свое глубокое чувство, что-нибудь обязательно происходило не так. Рафаэль еще в раннем возрасте научился не испытывать судьбу и не терять голову от любви.

Он вспомнил, как Фелипе изо всех сил старался разрушить отношения Рафаэля с отцом, как ему удавалось вбивать клин недоверия между ними, пока дон Луис не стал отстраненным и равнодушным. Это был сильнейший удар, но Фелипе не успокоился даже тогда. Каждый раз, когда он находил трещину в защитной оболочке Рафаэля, он ковырял ее до тех пор, пока не достигал цели. Любимая лошадь, привезенная Рафаэлю доном Луисом в подарок на четырнадцатый день рождения, однажды утром была найдена в стойле искалеченной. Животное пришлось пристрелить, чтобы избавить от страданий, и Рафаэль обвинял брата в случившемся. Ожесточенный спор братьев, ужас и отвращение дона Луиса навсегда испортили их отношения.

Он не отдаст Аманду брату, думал Рафаэль, сжимая кулаки. Нет, он не может позволить себе любить, действительно любить, он не причинит Аманде вреда. Он должен заставить себя сохранять равнодушие и сдержанность, иначе Фелипе использует Аманду, чтобы добраться до него…

— Рафаэль, а ты не можешь подождать? — спросила Мария, возвращая его к их разговору. — Может быть, Фелипе согласится на аннуляцию и тебе вообще не придется ничего говорить. Подожди, пока не получишь определенный ответ. Скажи ей, что все в руках падре.

Но сообщение Рафаэля о возможности аннуляции брака не уменьшило тревогу Аманды. Дни шли, а никаких известий не приходило, и она не находила себе места, временами доходя почти до нервного срыва. В конце концов, Рафаэлю захотелось сказать ей правду.

— Ты превращаешься в мегеру, Аманда! — сорвался одним жарким днем Рафаэль в ответ на ее обидное замечание. — Держи себя в руках.

— Что? — взвизгнула она, оскорбленная его холодным тоном и отчужденностью. В последнее время Рафаэль отдалился от нее, стал равнодушным и отстраненным, а ведь раньше он был таким нежным. Эта внезапная перемена временами казалась просто невыносимой. — А какого поведения ты ждешь от меня, Рафаэль Леон, если я вот уже месяц не знаю, что со мной будет! Это ведь не твою жизнь разорвут на кусочки — в конце концов, ты на самом деле меня даже не любишь, так? — В сердцах она швырнула на пол фарфоровое блюдо, которое разлетелось на мелкие кусочки. Мария в страхе выскользнула из кухни.

— Аманда, ты знаешь, что это неправда, — начал Рафаэль, стараясь говорить спокойно. — Если бы мне было все равно, был бы я все еще здесь? Ты знаешь, я здесь только из-за тебя.

— О, я не знаю, какие у тебя могут быть причины, — угрюмо парировала Аманда, нетерпеливо сгребая осколки в мелкую кастрюлю. — Возможно, ты, как Фелипе, дожидаешься, чтобы прибрать к рукам Буэна-Виста, или…

Рука Рафаэля, промелькнув в воздухе, схватила Аманду за талию так быстро, что собранные фарфоровые осколки посыпались на пол и разлетелись во все стороны.

— Не договаривай эту фразу, Аманда, — предостерег он голосом, похожим на рык, — и никогда даже не намекай, что я похож на моего брата. Я человек чести, а он нет.