Последняя остановка Освенцим. Реальная история о силе духа и о том, что помогает выжить, когда надежды совсем нет - Эдди де Винд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фридель безумно обрадовалась, увидев Ханса. Оказывается, женщины уже покинули лагерь. Они искали ее повсюду, но не нашли, потому что она забралась на чердак и спряталась там, чтобы не разлучаться с Хансом. Он даже не успел ничего ей сказать, потому что следом уже несся роттенфюрер и требовал, чтобы «голландец» тотчас же поднялся на чердак, взял там коксовую печь и доставил ее в прачечную.
Ханс выругался, но ему ничего не оставалось, как подчиняться его идиотским приказам. Он нашел печку и сволок ее с чердака. Тяжеленная штука, надо сказать, но Ханс был взбешен, а в таком состоянии человек может своротить гору. Он в одиночку оттащил печку в прачечную, бросил ее там и остановился, чтобы перевести дыхание. Но тут же снова увидел приближавшегося к нему роттенфюрера в компании каких-то молодых парней, которые были налегке. Выходило, что этот тип заставил его одного тащить ту здоровенную печку только для того, чтобы разлучить Ханса с Фридель. Какая же сволочь, однако, этот роттенфюрер! Но теперь настала очередь Ханса перехитрить его. Роттенфюрер с парнями отправился в писарскую штюбе, чтобы, как ему было приказано, забрать там все бумаги и спалить их в печке. Тут-то Ханс от него и сбежал. Теперь он смог вернуться к Фридель, но, оказавшись рядом с ней, вновь почувствовал свое полное бессилие уговорить ее:
– Ты действительно не хочешь попробовать остаться в лагере?
– Нет, они именно здесь собираются прикончить всех больных.
– Но уходить с ними – это смертельный номер. Ты все еще считаешь, что мы должны идти?
– Что же делать, Ханс, у нас нет другого выхода. Пообещай мне, что ты тоже пойдешь.
Ему очень не хотелось обещать ей что-либо, но другого выхода не было. Он пообещал, понимая, что впервые в жизни солгал своей любимой, потому что больше всего боялся дурацкого путешествия в неизвестность. И тут дверь отворилась. Это был Колет.
– Я попросил Сару остаться, но она не соглашается, ей страшно оставаться.
Ханс мог сказать ему только одно: мы никогда не научимся понимать этих взбалмошных женщин… К сожалению, они ничего не могли поделать с этим.
И тут по бараку разнесся громкий крик:
– Всем построиться!
Прощание не заняло много времени. Фридель боялась показать свою слабость. Как всегда, у нее не хватало мужества и рассудительности справиться с чувствами, если что-либо случалось внезапно. Ханс еще раз оглянулся, чтобы посмотреть на нее, уже от дверей, но она подняла руки вверх, словно умоляя его уйти и не доводить ее до полного отчаяния.
Больше ничего особенного в тот день не случилось, но Ханс до самого вечера чувствовал себя оглушенным. Все эти два года они более или менее успешно противостояли обстоятельствам, стоя плечом к плечу. А ведь несколько раз судьба едва не разлучила их, и все же им постоянно удавалось оставаться поблизости друг от друга. Сперва во время селекции, когда они только-только сошли с поезда. Потом – в тот жуткий месяц, когда его отправили на работу в Биркенау, и еще раз – когда весь Десятый барак перевели в особую зону. И всегда им удавалось вновь соединиться, но что же будет теперь, когда ее увели в неизвестность?
На следующее утро появился капо, работавший на кухне, и принес Хансу письмо от любимой:
Ханс, они привели нас вчера не куда-нибудь, а в женский лагерь. Теперь я наконец поняла, насколько ты был прав. Конечно, гораздо лучше было послушаться твоих уговоров и остаться. А теперь, конечно, все жалеют о том, что ушли, но что же нам делать. Если бы только эта Сара не оказалась такой поразительной дурочкой! Тот барак, что рядом с нашим, только что совсем опустел, они выгоняли девочек оттуда пинками и палками. Во всяком случае, я сделаю все возможное, чтобы уцелеть. Держись, любимый, настанет день, когда мы снова встретимся. И я верю, что это случится скоро.
Пока, мой дорогой!
Ханс читал и перечитывал письмо. Что она имеет в виду, когда пишет: «Если бы только эта Сара не оказалась такой поразительной дурочкой!»? Он отправился к Колету.
– Да все очень просто, – раздраженно отвечал тот. – Вчера я спер в кладовой мужские костюмы и оттащил их в Двадцать третий барак. Для обеих девчонок, для Сары и Фридель. Но моя Сара до смерти напугалась и не посмела переодеться!
Хансу страшно захотелось стукнуться лбом обо что-нибудь твердое, чтобы прийти в себя. Умница Колет, опытный партизан, нашел выход. У них была возможность вывести девчонок из барака в мужском платье и тогда уж вместе удрать или вместе умереть!
– Что же нам теперь делать, Альфонсо?
– Мы никуда не пойдем, ни под каким видом. Вот увидишь, сегодня из лагеря выведут всех остальных, кроме, может быть, тех, кто болен и не может подняться с постели. Но мы-то спрячемся. Есть ли нам смысл пускаться в дорогу в холод, снег и неизвестность?
– И где же, по-твоему, мы с тобой сможем спрятаться? – спросил Ханс.
– Если ты не станешь болтать об этом направо и налево – я тебе покажу.
Колет отвел его в подвал под сараем, в котором проводилась дезинфекция. Там оказались колоссальные залежи грязной одежды, под которой им удалось устроить для себя уютное тайное убежище. Подвал, на счастье, был из бетона, а сарай над ним оказался выстроенным из обычного дерева. Даже если его снесет снарядом или он просто обвалится, они в любом случае останутся целы. А кроме того, спрятавшись там, они могут рассчитывать на то, что их никто не найдет. Как оказалось, предусмотрительный Альфонсо подготовился ко всему заранее.
Около одиннадцати утра староста лагеря промчался между бараками с совершенно безумным видом, громко крича:
– Всем построиться!
Даже повара высыпали из кухни на улицу. Только в госпитале все еще ничего не происходило. Эсэсовцы фактически исчезли. Они увели на марш огромную толпу арестантов и не вернулись, и их исчезновение послужило сигналом для грабежа, начавшегося по всему лагерю.
Сперва арестанты натаскали одежды со склада, а потом вскрыли пакеты, где хранились вещи, изъятые у людей при поступлении в
