Искры и химеры - Дорофея Ларичева

Люди чувствовались в домах пушистыми комками эмоций. Но разве они спасут ее? Она бы сама, случись что-то опасное на улице, отошла от окна, а лучше бы сбежала в макросеть, мол, не видела, не знаю, на все вопросы – у меня есть алиби, зафиксированное чипом.

– Уа-а-а-у… – Ланс вдруг выпустил ее руку, осел на колени, обхватил ладонями голову и снова жалобно завыл: – Уа-а-а!

Сделалось жутко. Теперь вибрировали и воздух, и дома. К горлу подкатывал колючий комок, мышцы ослабли, ноги едва держали.

Вдали нарастал гул моторов. Сверху знакомо оповестило «с-шлип, с-шлип».

– А-у-у-ау-а!

Парень завалился на бок, свернулся калачиком, скребя ногтями затылок, словно желая содрать с себя скальп, вывернуть череп наизнанку.

Дора так испугалась этого воя, наполненного безысходностью, обреченностью умирающего зверя, что попятилась, оступилась, едва удержавшись на ногах. Она бы побежала прочь от навалившейся жути, но перед ними притормозили Илья, Кирилл, Таня и Руслан.

– Садись быстрее. – Не дав ей опомниться, Русик протянул девушке шлем.

Таня соскочила с мотоцикла, сама нахлобучила его на голову растерявшейся Доре, подвела к байку друга, усадила:

– Держись. Ты меня слышишь, эй? Держишься?

Дора кое-как кивнула. Она наблюдала, как с покрытого тучами неба из невидимого шлюпа спустились веревки, как Илья с Кириллом привязывали к ним скулящего Ланса. Чувство жути не проходило, наоборот, стало еще хуже. Она что есть силы вцепилась в Руслана и закрыла глаза.

Мотоцикл зафырчал, рванул с места, и с каждым десятком метров гнетущее чувство пропадало, рассеивалось. «Оружие, – запоздало доходило до девушки. – Инфразвук или что-то на его основе». Но колени до сих пор тряслись. До самого «хлебокомбината» Дорофея опасалась свалиться с мотоцикла на проезжую часть.

На «хлебокомбинате» царило необычное оживление. Бегали, суетились люди, что-то твердили про сборочные цеха, нехватку транспорта, недостаток реакторов, орбитальную станцию…

«Наверно, я возненавижу местный хлеб», – подумала девушка, когда ее, ни о чем не спрашивая, затолкали в куб к девяти сенсам – уточнять маршрут движения химер и конспиративные квартиры Марины.

Когда мигрантку выпустили на волю, появилась Машка – довольная донельзя. Усталая Дора не в силах была разговаривать, но Машка принесла термос с горячим супом и пластиковый контейнер с жареной куриной ножкой. И Дорофея впервые за все пребывание на Земле-56 поняла, как сильно она любит своего двойника!

Она уселась ужинать на подоконнике в холе вычислительного центра. Пританцовывающая от нетерпения Маша сама сияла точно серверная стойка.

– Рашкаживай, – с набитым ртом потребовала Дора. – Нечего подмигивать. Нечего одной радоваться, позитивом делиться надо.

– Броня знает, как победить аномалии! Сейчас по всей стране делают какие-то там облучатели или излучатели. – «Сестренка» охотно начала выбалтывать подслушанные тайны. – Роберт с Левашовым у Президента. Ланс у нас, – выпалила хитрая Машка и замолкла, ожидая реакции клона.

Дора поглядела в окно, за которым первые тяжелые капли дождя рисовали выразительные кляксы на асфальте. Почему нет желания узнавать, что с ним? Она задумчиво жевала куриное мясо, не чувствуя вкуса. Удастся ли вернуть прежнего Ланса после всего случившегося? Сделают ли его опять человеком?

Не думать, не думать! Больно. Вредно.

– Эй! – возмутилась Машка. – Это я тебя вместе с Аллой и Кирой Альбертовной нашла! Пол-Москвы облетела, «цепь» держала с другими. Помнишь, как мы с Гошей погоню искали, вот так и сейчас! – хвасталась она.

Дора наблюдала за дождем. У нее на родине в городах ливень редкость. Тучи сгоняют к агропоселениям, заставляют орошать поля по графику.

– Не будь поленом! – Маша отобрала у нее термос и контейнер с обглоданными косточками, заглянула двойнику в лицо. – Не верю, что он тебе стал безразличен! И не отгораживайся от меня!

– Я не готова это обсуждать, – призналась Дора, вытирая губы и руки салфеткой.

«В курсе ли она, какая беда нависла над Барском? Или так сильно верит в непогрешимость науки?» – размышляла мигрантка. Ей вспомнилось, как волновался Ноэль, когда не сумел разгадать секрет аномалий. Что, если он или другие ученые спасуют сейчас? Что ждет Барск и два других города?

Распахнулась дверь. На ходу раскрывая зонты, на улицу выбежали трое «мультяшек». Еще один герой с крупной головой панды выглянул в холл, ткнул пальцем в сторону Доры и заявил:

– Ты набираешь команду программистов.

Голос был молодым, приятным, хотя голографическая морда не шевелилась, и Дорофее хотелось заглянуть «мультяшке» за спину, отыскать говорившего.

– Я бы поработал над проектом, – продолжил панда. – Я могу прекрасно ко́дить на шести языках, специализируюсь на архитектуре информационных систем, участвовал в разработке…

«Он серьезно ко мне, девчонке, на работу нанимается? Из такой крутой организации?» – обалдело моргала Дора. Собственные переживания показались недостойной мелочью. Тут человек весь жизненный путь к ее ногам положить готов. Она даже спрыгнула с подоконника. А парень перечислял свои достоинства.

– Могу привести в команду спецов по графике, железу и хорошего геймового кодера, то есть умеющего игры писать, – видя, как Машка закатила глаза, поправился он.

– Спасибо за предложение, я Дорофея.

Мигрантка благодарно протянула панде руку. Тот пожал. Ладонь была жесткой, сильной, девушке понравилось рукопожатие.

– Как только у Ноэля будет свободное время, обсудим наше сотрудничество.

– Яша, то есть Милашка Панда, – исправился ее первый работник. – Я обязательно напомню Роберту.

Он неуклюже поклонился и возвратился в зал. Дора прикрыла глаза, мысленно досчитала о пяти. Дальше откладывать было нельзя.

– Веди к Лансу, – обреченно согласилась она.

Машка просияла.

Ланс сидел в кубе. И не просто сидел, а был прикован к стулу прочными ремнями. Компанию ему составляли девять сенсов внутри и шестнадцать – по внешнему периметру куба. Они в разных позах расположились на полу, погруженные в глубокую медитацию, прямо как буддийские монахи. У одной девушки даже блузка была оранжевой, под цвет их ярких халатов.

Допрос вели двое – юная Алла и жгучий брюнет Валя. Ланс смотрел на них исподлобья, раскачивал из стороны в сторону лысой головой и молчал. Доре стало его невыносимо жалко.

– Подружки явились!

Немолодая женщина расхаживала по залу, заложив руки за спину. Дора вспомнила, что та была вчера на сборе сенсов, сидела рядом с генералом.

– Кира Альбертовна, как он? – спросила Машка.

– Плохо. Толку мало, молчит, будто вместе с мозгами у него язык отняли. Еще Ноэль ваш приказал его не щадить. Чтобы его вырубить, ментальный удар был ого-го, считайте, кирпичом по голове!

Мигрантка задумчиво посмотрела на Ланса и отвела глаза. От собственной беспомощности было противно. От его беспомощности – еще гаже. Неужели мало он пострадал от Гаммы? Только оправился, только вновь радоваться жизни начал… Чем ему помочь? Ники нет, Роберта тоже, вокруг чужие люди и бесполезная Машка. У кого просить поддержки?

– Девчонки, идите погуляйте. – Кире Альбертовне они были ни к чему. – Он там еще часов шесть куковать будет. Чужие блоки взламывать – не куличики в песочнице лепить.

– Зачем в песочнице, там же грязно? – не поняла Дора.

Женщина закатила глаза к потолку. А Дора наседала:

– Чем для него может закончиться допрос?

– Ничем хорошим, – нехотя призналась Кира Альбертовна. – Он опасен. У любого из этих людей, – пожилая сенс широким жестом указала на медитирующие фигуры, – он способен выжечь сознание. Веронике Ильиной осталось два дня, чтобы прийти в себя после его удара. Если не повезет, ей можно заказывать гроб и место на кладбище.

Доре стало холодно. Ника может умереть. Ланса могут убить. Барск могут взорвать! А она тут уже команду в проект набирает! Какая же она бесчувственная тварь! Что делать? Как их всех спасти? Хоть кого-нибудь выручить!

– Послушайте… – Видя, что Альбертовна готова их обеих выставить за дверь, мигрантка разозлилась. – У нас в классе был мальчик Вужоу, его ударило током. Он не мог говорить, двигаться, только смотрел и питался через трубку. У его родителей не было денег на хорошего врача, но девушка-волонтер при буддийской общине взялась ему помогать. Она пришла в нашу школу и убедила приходить к нему каждый день, рассказывать о том, что было на уроках и переменах, читать, смотреть с ним мультики, шутить. Делать все, чтобы ему снова захотелось вернуться, чтобы он продолжал чувствовать себя полноценным. Мы веселили его, как бы неприятно нам ни было. И однажды Вужоу рассмеялся на чью-то шутку. Не рассмеялся, конечно, промычал. Но это было началом выздоровления.