Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

Прежде чем Саймон объяснил, о чем речь, в ресторан вошел и направился к их столику молодой человек, красивее которого Гарриет не видела уже много лет. Он был высоким, стройным, темноволосым, с чертами Давида Микеланджело и улыбкой Тома Круза; и сразу затмил Отто, Зака и Дилипа, не говоря уже о Тедди Грексе. Гарриет в голову пришла дикая мысль, что Саймон оказывает ей своего рода услугу из благодарности или просто из великодушия, знакомя с этим молодым человеком. Разочарование мгновенно прогнало эту мысль. То, как Саймон взял молодого человека за руку и посмотрел в его темные глаза, не оставляло места для сомнений.

– Гарриет, я собираюсь раскрыть истинное положение вещей. На следующей неделе у меня состоится пресс-конференция – представляешь? И я действительно хочу знать, что ты думаешь, ну, то есть насколько это правильно. Нет, не насколько правильны наши отношения, в этом я не сомневаюсь. Да, кстати, это Нейтан.

– Но ты же не был геем! – воскликнула Гарриет.

– Нет, не был. Или думал, что я не гей. Люди меняются с течением времени. – Тот снова посмотрел на Нейтана и любовно произнес: – Взгляни на него, с таким даже Казанова стал бы геем!

Они выпили немного шампанского. Гарриет испытывала досаду, хотя и не понимала почему, ведь Саймона она не хотела и по опыту знала, насколько безнадежно «подбивать клинья» к таким, как Нейтан.

– Итак, я совершаю правильный шаг? – спросил у нее Саймон.

Гарриет так и подмывало ответить, что она не знает и что ей на это плевать. Но вместо этого с ее губ слетела фраза, впервые прочитанная тридцать лет назад. Она громко произнесла:

– Четырнадцать манвантар плюс одна крита получается одна кальпа.

– Что это значит, да или нет? – спросил Саймон.

– Это значит: делай как знаешь.

Он чувствовал, что расстроил ее, но не понимал, чем именно, и потому сказал единственное, что мог: что останется при своем решении. Гарриет язвительно заметила, что хотя бы будет что почитать в газетах и ей не терпится увидеть, как все это распишут в колонках сплетен. Ее охватило глубочайшее одиночество, чувство выключенности из жизни, при мысли, что придется одной добираться до дома, где Гарриет тоже никто не ждет, ей стало страшно.

Она сообразила, что ожидала чего-то совершенно другого от этого вечера, и в такси, которое ресторан вызвал по указанию Саймона, поняла в редкий момент озарения, что искала дружбы. Точнее, возобновления дружбы человека, который нравился бы ей, а ему нравилась бы она, в противовес тем, кем двигала обычная похоть.

Сидя в темном салоне такси на заднем сиденье, Гарриет посмотрела в лицо своему будущему и поняла, что свидания с Заками и Дилипами скоро закончатся – такова уж природа вещей. В этом году или в следующем, не важно, – она стиснула кулаки, – причем все это будет сопровождаться ее величайшим унижением. Вот в такие моменты и нужны друзья, но у Гарриет в этом мире нет друзей, есть только знакомые Франклина и всегда недоступные Пыльники и Цитры. Кажется, перед ней открылась бездна, абсолютная пустота грядущих лет.

В таком настроении, граничащем с отчаянием, Гарриет вошла в коттедж «Оркадия» и сразу поднялась наверх. Одиночество постепенно заменялось другим пугающим чувством, осознанием, что она не знает, как действовать дальше, как проводить время, ночи, что ей абсолютно ничего не хочется делать. Ни есть, ни пить, ни смотреть телевизор, ни читать, ни прослушивать сообщения на автоответчике, если таковые появятся, ни даже выходить из дома – куда ей идти? Ни ложиться в кровать, ни спать, ни даже вызывать сон с помощью снотворного.

Однако Гарриет все же прошла в свою спальню, сняла плащ и бросила его на кровать. Встав перед зеркалом, она вгляделась в собственное отражение, а потом резко отвернулась. Отчаяние вовсе не обессилило ее, напротив, наполнило какой-то разрушительной энергией, и Гарриет охватило желание действовать, совершить нечто дикое, атаковать подвесную грушу, избить что-нибудь мягкое и податливое. Или разбить зеркало и увидеть, как ее лицо, тело и вся комната трескаются и осыпаются на пол.

Если бы она была склонна к таким вещам, то занялась бы бегом. Побегала бы вокруг квартала, остановилась где-нибудь и занялась бы степ-аэробикой – Гарриет однажды видела, как мужчина в Риджент-парке выполнял такие упражнения, запрыгивая на скамейку и спрыгивая с нее. Но у нее такой склонности не было, да и бегать она не умела. Гарриет развела руки в стороны, подняла их над головой и подумала, а не закричать ли.

И тут она услышала звук. Открылась дверь, ведущая в подвал. Кто-то забрался в дом через эту дверь и закрыл ее за собой, практически хлопнул ею.

Наверное, Франклин. Только у мужа есть ключ. По какой-то причине ему пришлось вернуться. Не встретился со своей женщиной? Любой другой, даже злоумышленник, передвигался бы по дому с осторожностью, стараясь не шуметь. Однако тот никогда не спускался в подвал и даже не приближался к лестнице, ведущей в него. Можно с полной уверенностью утверждать, что Франклин вообще не знал о существовании подвала.

В Гарриет вспыхнул неясный гнев, кровь быстрее побежала по жилам, прилила к лицу. Чем он там занимается? Как там оказался? Зная, что ее нет дома, догадавшись, что Гарриет тут же куда-нибудь отправится, едва муж уедет, он решил претворить в жизнь какой-то план, в котором задействован подвал и имеет целью обмануть ее. Наверное, прячет что-то там, и прячет от Гарриет. Или строит для нее западню. Это вполне в его духе, подумала она, представляя его оскал и мысленно слыша его насмешливый голос.

Гарриет поискала палку с крюком для открывания фрамуги и нашла ее в шкафу на лестничной площадке. Ее позабавила мысль, что сейчас она треснет его этой палкой, нанесет мощный удар, возможно, смертельный, а потом будет объяснять, что приняла его за грабителя, потому что была напугана до потери пульса. Гарриет стала спускаться по лестнице.

Таймер включил фонарь на крыльце и должен был включить свет в столовой. Но, как ни странно, там темно. А вот свет на входе в подвал был включен человеческой рукой. Дверь, которая никогда не открывалась, к которой не притрагивались годами, сейчас была открыта. Гарриет позабыла свой гнев, охваченная желанием испугать мужа, причем так, чтоб душа ушла в пятки. Бить его она не будет – ну, это зависит от того, чем он занимается.

Гарриет спустилась на одну ступеньку, оглядела идущую вниз лестницу и произнесла фразу Франклина его фирменным угрожающим тоном, как командир, который приказывает ленивым солдатам взять высоту.

Тедди вышел наружу через кухонную дверь, предварительно выключив по дороге свет в столовой.

Двор, отделявший дом от конюшен, имел продолговатую форму и был вымощен плитами из песчаника. С обеих сторон его ограничивали невысокие кусты с маленькими серебристыми листьями. В прошлый свой визит Тедди не очень внимательно разглядывал двор и успел заметить только крышку люка. Она располагалась в центре двора, вернее, ближе к калитке, чем к дому. Сейчас же он увидел, что одна стена, отделявшая с одной стороны двор от улицы, вторая, загораживавшая его от соседнего сада и еще третья, скрывающая его от конюшен, были выложены из чего-то, что в полумраке, в неясном свете напоминало желтый кирпич. Судя по всему, эти стены недавно были надстроены, и новая кладка отличалась от старой.

Садовый стол и четыре стула, кованые, выкрашенные белым, стояли в том углу, что был ближе к дому, в противоположном был большой мраморный вазон с деревом конической формы. А вот и еще кое-что, чего Тедди не заметил в прошлый раз: оказывается, задняя сторона дома, как и фронтальная, скрыта под буйно разросшимися лианами с плотной листвой. Здесь заросли даже гуще, потому что через них не виден кирпич. Из-под покрова выглядывают только окна, темные поблескивающие прямоугольники, да стеклянная дверь.

Те два фонаря у конюшен давали достаточно света, чтобы это рассмотреть, правда, все виделось в темных тонах, черном, угольно-черном и сером с проблесками серебра на листьях. Тедди отодвинул щеколду на калитке. Затем попытался поднять крышку люка. Она была сделана из какого-то металла, на котором в лавровом венке было выгравировано название производителя, «Паульсон и Грив, кузнецы из Стоука». Он потянул за металлическое кольцо и вскоре понял, что проблема не в недостатке у него силы, а в том, что с той стороны, с внутренней, что-то, возможно задвижка, удерживает крышку. Придется спускаться в погреб через дом.

Первым делом Тедди проверил «Эдсел» и конюшни. Вокруг никого не было. Две припаркованные машины стояли на местах. С Мейда-Вейл доносился отдаленный шум машин, проезжавших по горбатому мосту через канал. Он вернулся в дом, открыл дверь лестницы, ведшей в погреб, и включил свет.

Ничего не произошло. Сверху Тедди разглядел лампочку без абажура, свисавшую с потолка. Он обрадовался, что та не горит, перегорела и ее так и не заменили, – ведь это подтверждало слова хозяйки о том, что подвалом не пользуются.