Телесные повреждения - Маргарет Этвуд

— На Сан-Антонио водится редчайший вид попугаев, — перебивает его миссис Эббот. — Вы нигде не встретите их кроме как здесь.

— Отвратительно, — возмущается старый любитель птиц, — они вводят им наркотики. Если бы мне попался этот мерзавец с попугаем в руках, я бы собственноручно свернул ему шею.

Судя по неподдельному ужасу в их голосе, можно подумать, что речь идет о торговле живым товаром. Ренни с трудом удерживается от смеха.

— И как же их переправляют? — со всей серьезностью, на которую она только способна, спрашивает Ренни.

— На яхтах, как и все здесь, — охотно посвящает ее миссис Эббот, — мы поставили себе задачу найти мошенника, он не здешний, приехал из Тринидада.

— А потом вы заявили о нем в ассоциацию, — потирая руки говорит мистер Эббот. — Конечно, это его не остановило, но прыти несколько поубавило. Хорошо, что он не знает нас в лицо и не знает, что это наших рук дело. Эти люди очень опасны, а мы не в состоянии бороться с ними. Возраст не тот.

— В какую ассоциацию? — Ренни удается вставить слово.

— В международную ассоциацию по изучению попугаев, — с готовностью отвечает миссис Эббот. — В ней работают хорошие люди, но они не могут за всем уследить.

Ренни решает, что ей сейчас самое время еще немного выпить. Если миром правит сюрреализм, то она может в полной мере насладится им, не сходя с места. Она спрашивает Эбботов, не выпьют ли они еще пива, но они отказываются, говоря, что им и так очень хорошо. К тому же скоро начнет темнеть.

— Пора на покой, — поднимаясь, радостно говорит мистер Эббот.

Ренни допивает третью порцию рома. В голове легкий туман. Время от времени она вспоминает, что лодка обратно не пойдет, а она так нигде и не устроилась на ночлег. На худой конец можно переночевать на берегу. Эта мысль не слишком ее заботит.

Сумерки еще не сгустились, но на крытой веранде официантки уже накрывают столы для обеда, зажигают свечи внутри небольших ламп с красными стеклами. Все столики заняты матросами с яхт, к стойке тянется очередь мужчин, преимущественно темнокожих. Некоторые лица кажутся знакомыми, хотя Ренни может и ошибиться. Но с одним она уж точно виделась — усы выдают в нем латиноамериканца. Он делает вид, что не знаком с ней. Здесь же стоят и несколько белых с выгоревшими волосами, как у всех, кто много времени проводит на солнце.

Когда Ренни выходит из бара, на пороге патио появляется доктор Минога. Он идет не к берегу, а в сторону сада, что расположен за гостиницей. Его сопровождают три человека, двое одеты в рубашки с надписью «Да здравствуют рыбы», с нарисованным на спине китом и надписью помельче «Голосуйте за справедливость». Третий, высокий и тощий, в костюме сафари и темных очках. Он держится чуть поодаль.

Минога замечает Ренни и сразу сворачивает к ней. Двое скрылись в баре, третий, поколебавшись пошел вслед за Миногой.

— Рад видеть вас здесь, — друг мой, — приветствует он Ренни, растягивая рот в кривой улыбке. — Собираете материал о выборах?

Ренни улыбается в ответ. Она пользуется случаем обратить все в шутку.

— Да, сидя в баре. Уважающие себя журналисты часто пишут свои статьи в подобных заведениях.

— Мне говорили, что это наиболее подходящее место.

Здесь его акцент гораздо заметнее, видимо, он не так тщательно следит за своей речью. Ренни предполагает, что здесь он становится самим собой.

— Посмотрите, они все сидят здесь. Вон там министр юстиции. Видимо, готовит себя к тому, что его кандидатура не пройдет. — Минога смеется. — Я надеюсь, вы простите мои крамольные высказывания, — обращается он к своему белокожему спутнику. — Это ваш соотечественник, — эти слова уже адресованы Ренни, — сотрудник канадского представительства на Барбадосе; их интересует, почему никто не участвует в программе по прыжкам в воду, организованную милыми канадцами.

Ренни не расслышала его имя, ей показалось, что оно европейское.

— Эдакий борец за культурный плюрализм!

Мужчина жмет ее руку.

— Я так понял, что вы журналистка. — Он очень возбужден.

— Просто зарабатываю себе на жизнь, — отвечает Ренни, надеясь, что такой ответ немного успокоит его.

— Вполне достойное занятие, — вежливо соглашается он. Они садятся.

— Я сейчас все вам, дружок, объясню, — начинает Минога. — Эти милые канадцы горят желанием научить наших рыбаков нырять так, чтобы их не сводили судороги, чтобы они не калечили себя. Что они делают? Они нанимают эксперта, который приезжает в разгар сезона ловли омаров, то есть, когда все рыбаки уходят в море. Они ведь живут со своего ремесла. Все очень просто. Никаких секретов. В следующий раз посоветуйте им обратиться к знатоку местных условий.

Канадец с улыбкой достает длинную коричневую сигарету и вставляет ее в черный мундштук. Ренни кажется это несколько претенциозным. Ей не по себе от мысли, что представитель ее страны ходит в сафари. Интересно, он возомнил, что он в Африке? По крайней мере мог хоть цвет другой выбрать.

— Вы же понимаете, — продолжает рассказчик, — правительство не всегда располагает точной и верной информацией.

— Вы рассчитываете победить? — спрашивает Ренни у Миноги.

— Вчера, — доверительно сообщает он ей, не сводя тем временем глаз с канадца, — правительство предложило мне кругленькую сумму за то, чтобы я перешел на их сторону. Мне предложили пост министра по делам туризма.

— Я полагаю, вы отказались.

— Ну зачем же наступать на горло собственной песне? — довольно ответил доктор. — Не даром я изучал труды Маккиавели. Раз предлагают, значит, заинтересованы, боятся потерять. Если я откажусь, они найдут способ опорочить мое имя. Раньше они придумали эту историю с Кастро, сейчас скажут, что я кормлюсь за счет американцев и владельцев плантаций. Потом им в голову придет еще что-нибудь. Это сбивает людей с толку: они могут подумать, что я не принадлежу ни тем, ни другим и это окажется правдой. Если мы в этой стране начнем прислушиваться к правде, то Эллису и Принцу Мира, как он себя называет, придет конец. Он считает, что исповедует настоящую религию, пусть считает. — Минога встает. — Завтра я произношу речь о проблеме сбора мусора. Мусорные проблемы — самые наболевшие на этих островах. Я советую вам прийти послушать, друг мой, — доктор Минога одаривает Ренни чарующей улыбкой и направляется к бару, следом за ним плетется нейтральный канадец.

На обратном пути Ренни замечает двух немок, с трудом поднимающихся по каменным ступенькам. С их одежды струится вода, волосы растрепаны, и из них торчат в разные стороны сучки, солома; на щеках горит нездоровый румянец. Похоже, что свои чемоданы они бросили где-то по дороге. Немки держатся друг за друга, одна из них заметно хромает, подскакивает на каждом шагу и морщится от боли. Лица заплаканные, но когда они замечают любопытные взгляды сидящих в баре, то стараются придать себе независимый вид. Кто-то уступает им место.