На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

девочка. Тихая, спокойная, хорошенькая. Полная мне противоположность.

— Ну…

— Не утешай, я расстроена, конечно, но это не смертельно. А потом Антоха-то счастлив. Он сияет, глядя на нее. Слушай, а ты когда-нибудь влюблялась?

Инна смутилась, отвела глаза.

— Как-то не довелось. Посмотри на меня, огромная, здоровенная дылда. Была бы просто высокая, это одно, а то я ко всему еще и толстая. Так что…

— А тот мальчик, что тебе нравился?

— Это было очень давно и совершенно несерьезно. Поверхностно, если хочешь.

— Поверхностно?

— Ну да. Копни глубже и поймешь, что чувств нет. Пожалуй, вот такие сильные эмоции я переживала лишь в отношениях к одному человеку. Только он рано ушел из жизни, да и я была совсем ребенком. Я точно знаю, что не любила его, как… мужчину. Просто не успела. Восхищалась им, как гением. Ты знаешь, я даже попыталась взять у него автограф. Представляешь меня десятилетнюю, стоящую в толпе за автографом. Меня там чуть не затоптали. Да и автограф так и не получила. Он вдруг просто перестал их давать и пошел по коридору, толпа меня подхватила и потащила против воли за ним. В конце концов, я грохнулась.

— И наверно, как в сказке, он протянул тебе руку помощи.

Инна улыбнулась с грустью.

— Протянул руку — да! Но я так и не дотянулась до него. Я до сих пор помню, как наши пальцы разминулись в каких-то считанных сантиметрах друг от друга. Меня просто подхватили подмышки и поставили на ноги, а он продолжил свой путь, так ни разу и не оглянувшись.

— Обидно. Так близко и так далеко, — вздохнула Аля.

— То же самое, что и у тебя сегодня — близко и далеко одновременно. Знаешь, я люблю Питерские белые ночи и светлое лето, вот только романтики в этом немного. Было бы здорово пройтись с любимым человеком под звездами, вот только звезды не видны летом. Лишь Луна, да и то словно выцветшая. Я уверена, ты еще встретишь свою любовь. Антон вот встретил. Не злись на него. Никто не способен отвечать за чувства другого.

— Ты о чем?

— Взять тебя и Антона. Он же не виноват в том, что ты его полюбила, а он тебя нет. Сердцу не прикажешь, это правда. Даже всемогущий Джин не мог сделать три вещи: оживить мертвого, убить и заставить кого-то против воли полюбить. Ты знаешь, я уверена, что твоя судьба где-то ходит. Он ищет и ждет тебя. И не отпустит, когда найдет. Ладно, ложись спать, уже поздно.

Алька, как послушная девочка, легла.

— Наверно, здорово иметь маму. Или хотя бы старшую сестру, — вдруг сказала она.

Инна усмехнулась и укрыла ее.

— А я всегда хотела иметь старшего брата. Чтобы он был выше и сильнее всех. Чтобы я была за ним, как за каменной стеной.

— Ну уж нет! Эту функцию пусть лучше выполняет любимый. Но Вадима я ни на кого не променяю. Он самый лучший на свете человек. Он только кажется холодным и неприступным, а на самом деле очень ранимый. Просто… ему досталась я. Он и на родительские собрания ходил, и прокладки мне первые покупал, и разбитые колени мазал, и истерики я ему закатывала в бытность ошалелой юности. Всё прощал и воспитывал, как мог. Как умел.

— Он хороший человек, — согласилась Инна, вспомнив, как он заступился за нее перед Леоном. Вспомнила и улыбнулась. И как отвел за спину себе, и как обнял потом. И холодные смоляные озерца были так близко…

В сердце что-то ёкнуло, и ей даже померещилось то самое тепло от его огромных ладоней. Когда он схватил ее голую на кухне, даже тогда она не испытала такого тепла и некоего душевного трепета, как потом, когда его ладони лежали поверх халата. Нужно будет посмотреть его рану, может правда мазь от синяков следовало купить.

— Споки ноки, — пробормотала Алька, зарываясь в одеяло.

— Тебе того же, — ответила Инна и вышла.

Она вышла из комнаты и наткнулась на хозяина квартиры, тот только вышел из душа, и Инна впервые видела его с оголенным торсом,(в тот момент, когда здесь был Леон, она толком не видела Вадима). У него была очень смуглая кожа и темные соски, где под левым расцвел огромный синяк. Он ерошил мокрые волосы и вздрогнул, заметив девушку. Тут же прикрылся полотенцем.

— Я… думал, ты уже спать легла, — проговорил он, смутившись.

Девушка вздохнула.

— Да не смотрю я на тебя, не смотрю. Хочешь, глаза закрою? — сказала она устало. И чего он смущается? Ну подумаешь, грудь обнаженная, так не женская же! На что смотреть-то?

— Подай майку, пожалуйста, сзади тебя лежит, на кресле, — попросил он. Инна оглянулась и подала майку.

— Когда ты говоришь таким вежливым тоном, знаешь, мне не по себе становится, — усмехнулась она. — И вот еще, давай, топай на дезинфекцию.

— Куда?

— Дырку твою мазать будем скипидаром.

— Чем?

— Скипидаром! А что? Не хочешь?

— Да ты хоть знаешь, для чего нужен скипидар?

— А то! Вот спорим, я тебя им помажу, а ты новый рекорд в беге с препятствиями поставишь! — продолжала развлекаться девушка, роясь в аптечке.

— Ну там ты его точно не найдешь, — ухмыльнулся Вадим, глядя на нее. — Кстати, как там Алька? Сразила всех?

— Всех — да, Антона — нет! Он приехал сюда со своим самоваром.

— С чем?

— Да с девушкой своей, что тут непонятно? Ну, пациент, стисните зубы и снимайте штаны!

— А зачем стискивать зубы?

Инна усмехнулась.

— Другой на твоем месте спросил бы про штаны, а ты?

— А я особенный! Мне не в напряг, могу и штаны снять, — заявил он с сарказмом, вглядываясь в лицо девушки. Конечно, у нее тут же заалели скулы. — Эх, сначала научись не краснеть, когда вот так дразнишь, а потом уже задирай.

И тут Инна к синяку очень сильно прижала примочку с перекисью водорода, парень зашипел и дернулся.

— Нарочно? — прошептал он.

— А ты не язви под руку! — был ответ. Вадим промолчал.

Она возилась с его раной, а он смотрел, как двигаются ее руки и вдруг