Лунный свет - Дженн Беннетт

было начхать.

17

«Если усиленно занимаешься каким-то делом, в итоге оно становится твоей неотъемлемой частью».

Инспектор Чен Сао, «Смерть Красной Героини» (1990)

Победителями в «Клуэдо» мы так и не вышли. Не знаю, как Дэниэл, но я списывала наше поражение на то, что случилось в потайной комнате. Потому что потом все время, отведенное на поиск улик, прокручивала тот поцелуй в голове – беспрестанно, отрывисто и бессвязно. А поскольку в других комнатах возможности побыть у нас наедине не было, мы не могли его ни повторить, ни даже просто признать, что на него решились. Проблема заключалась в том, что, хотя у нас для подобного признания были все возможности, мы их так и не использовали. Ни во время игры, ни когда полковник Мастард со своей хмельной женой догадался, кто убил мистера Бодди, ни когда Дэниэл отвез меня на паром.

Хотя это не совсем правдиво. Когда мы подъехали к терминалу и вышли из его машины, он, не обращая внимания на огибавших нас прохожих, чмокнул меня в щечку, пожалуй, дольше, чем надо бы. А может, это просто фантазии моего измученного воображения. Он вполне мог запечатлеть самый обычный поцелуй, на какой имеет полное право близкий друг. В конце концов, для свидания, которое на самом деле было совсем не свидание, это было просто чудесно.

К тому же Дэниэл, похоже, смущался не меньше, чем я. И именно поэтому не захотел признавать, что мы решили поцеловаться. Или поцеловать меня, как в той потайной комнате. Или хотя бы намекнуть на свои чувства, когда я, вернувшись домой, отправила ему сообщение, о чем он меня перед этим попросил.

Я: Привет, я дома. Со мной все в порядке.

Он: Спасибо, что сообщила.

Я: Пожалуйста.

Он: Спокойной ночи.

Спокойной ночи? Ни тебе вежливого «Я прекрасно провел время», ни «Я был в восторге, целуя твое лицо». Неужели Дэниэл уже пожалел?

И НЕ ТОЛЬКО О ПОЦЕЛУЕ, НО И НАШЕМ СВИДАНИИ ВООБЩЕ?

Этого я не знала. В таких делах у меня не было никакого опыта, и я оказалась совершенно не готовой к всепоглощающему шквалу эмоций, который пришел вместе с неизвестностью. Я тревожилась и недоумевала. И хотя его безликие сообщения повергли меня в состояние тихой истерии, какая-то часть моего естества испытывала истому-тоску по Дэниэлу, отчего мысли в моей голове превращались в огромный спутанный клубок.

Я чувствовала себя полной развалиной, а поскольку на работе организм привык проводить всю ночь на ногах, не могла уснуть. Всю ночь. Весь последующий день. И только под вечер пару часов вздремнула, чуть не пропустив паром на смену.

Едва ли не шаркая ногами, я вошла в отель, когда от опоздания меня отделяли всего несколько секунд. Под глазами залегли черные круги, все мои движения отличались изяществом зомби. Особых занятий на работе в тот вечер у меня не было. Я одновременно боялась

и страстно хотела увидеть Дэниэла, поэтому, вполне естественно, избегала его в комнате отдыха для персонала (делая вид, что в упор не замечаю). А потом в вестибюле (полностью посвятив себя приему очередного постояльца). На ресепшене тоже (в прямом смысле ныряя вниз и прячась, когда он проходил мимо).

Но у зомби в отеле не так много шансов долго и успешно прятаться, рано или поздно удача отвернется от него. От меня она отвернулась в полночь, в тот же час, что и от Золушки. В этот момент я как раз стояла на стремянке перед аквариумом осьминога Октавии и открывала потайной люк, чтобы бросить ей размороженных сырых креветок. Человек, который этим обычно занимался, заболел, но я совсем не возражала. Мне нравилось возиться с Октавией и взятыми в аренду золотыми рыбками.

– Привет, – сказал Дэниэл.

Когда он посмотрел на меня, стоя у стремянки, по его лицу пошел волнами таинственный, излучаемый аквариумом свет.

– На тебя возложили креветочную обязанность?

– Да, – резко бросила я.

– Интересно, а Октавия знает, что эти замороженные ракообразные из Таиланда, а не из залива Пьюджет-Саунд?

– Не знаю, – ответила я, глядя, как Октавия всасывает в себя безголовые тельца по мере того, как они падают в воду, – но начинаю думать, что претензии защитников животных в чем-то обоснованны. Гигантские тихоокеанские осьминоги умны. Тебе известно, что они быстро находят выход из лабиринта и могут отвинчивать с банок крышки, чтобы заполучить еду? Октавии, надо полагать, в этом аквариуме смертельно скучно.

– Джозеф говорил, что предыдущая Октавия, перед тем как ее заменили, перестала есть и спряталась в главной пещере. Может, тосковала по океанской свободе, может, расстраивалась после разлуки с восьминогими друзьями, может, не желала никому верить.

Я бросила на него взгляд:

– Вполне возможно.

Мы стали наблюдать, как Октавия обвила креветку щупальцем с присоской.

– Слушай, – сказал он, – я тут собрался взять минивэн и съездить купить Мелинде что-нибудь поесть. Поскольку у нее распухли ноги, она не в состоянии даже выйти из служебного офиса и попросила меня сгонять в китайский ресторанчик.

– Твой вояж внесет в систему Джастин, – сказала ему я и махнула в сторону старшего смены, который как раз направлялся в нашу сторону, чтобы меня подменить. – Он отпустил меня перекусить.

– Прямо сейчас? – спросил Дэниэл.

– Ну да.

– Поехали со мной, – прошептал Дэниэл.

Мой пульс тут же зачастил. Я моргнула, опустила на него глаза и посмотрела на Джастина.

– Мы успеем обернуться за твой перерыв, – добавил Дэниэл, – поехали.

– В отельном мини-вэне? – прошептала я. – А это разрешается?

– Вообще-то нет. Но я хотел бы поговорить с тобой наедине, а не посреди вестибюля, где любой любопытный Чак может подслушать. Пожалуйста.

– Ладно, – сказала я, – встретимся у входа.

Не в состоянии оправиться от шока, я закрыла люк на аквариуме Октавии, после чего побежала в зону для персонала помыть руки и отметить уход с работы. А уже в следующее мгновение вместе с Дэниэлом запрыгнула в отельный мини-вэн. Вновь оказаться с ним наедине было странно. Но мне стало хорошо. Может, даже слишком. Сердце в груди опять запрыгало, потом полыхнула та ужасная истома-тоска, только на этот раз гораздо хуже, потому как теперь он сидел рядом со мной.

Сидеть-то сидел, да только ничего не говорил.

Хотя не совсем. Когда мы рассказали друг другу, как проводили ночи – ничем не примечательные и для обоих бессонные, при этом он три раза зевнул, – вокруг нас сгустилась неловкая тишина и все мои надежды дали задний ход. Я ждала, что он что-нибудь скажет, а он все молчал.

– Мне казалось, ты хотел поговорить со мной с глазу на глаз, – наконец произнесла я, когда это напряженное молчание стало невыносимым. – Если тебе и дальше хотелось меня игнорировать, легче это было делать в отеле.

– Это я-то? Я?

– Ты, а то кто же, – подтвердила я.

– Ты же сама с самого начала смены от меня прячешься!

– А кто мне пожелал