Пилот-девица - Александр Зорич

На других — темно-оливковые или матово-черные.

Такие гермокостюмы несли эмблему в виде меча, обрамленного воздетыми крыльями.

Судя по разбойничьим рожам, одетые в них добры молодцы относились к «мускулам» армии — вроде той четверки, что сопровождала их с Александрой от самой гостиницы.

Все остальные довольствовались герметичными комбинезонами оранжевого цвета. Именно такой гермокостюм Василиса получила от Александры, когда они миновали контрольно-пропускной пункт с дезинфекционной камерой.

— Это легкий скафандр, называется «Саламандра», — пояснила Александра, не дожидаясь дежурных расспросов своей подопечной. — Он может защитить от пожара, от порчи корабельной атмосферы и даже на некоторое время — от полной разгерметизации отсека.

Василиса, к чести своей, уже понимала смысл понятий «герметичный» и «разгерметизация», поэтому кивнула с самым компетентным видом.

Сама Александра тоже элегантно запаковалась в «Саламандру». При этом выяснилось, что ее юбка при помощи совершенно незаметных (неопытному глазу Василисы, по крайней мере) застежек-молний распускается на две половины, каждая из которых пристегивается к бедру таким образом, что получаются… этакие бриджи, что ли. Эта особенность явно была заложена в покрой женской военной формы умышленно, именно с той целью, чтобы дамы могли надевать гермокостюмы и скафандры, не снимая при этом юбок.

«Премудро», — одобрила такой подход Василиса.

— Итак, дорогая моя, — сказала Александра, когда они дошли до зимнего сада и уселись в тени темно-зеленой араукарии, — вам, конечно, интересно, зачем мы доставили вас сюда столь спешно, невзирая на то, что вы еще не отошли от своего, так сказать, романа с предавшим вас человеком по фамилии Стеценко.

«Но откуда она это знает? Ведь никаких записок офицеру Карими я про Стаса не писала!» — ужаснулась Василиса. Однако она быстро взяла себя в руки. И, напустив на себя важности, отвечала:

— Да, мне это очень интересно!

— Дело вот в чем. На борту корабля находится говорящий василиск. От вас требуется определить: это тот же самый экземпляр, который вы видели в жерле вулкана Смеющийся Курильщик, или не тот?

— Федот, да не тот, — машинально пробормотала огорошенная задачей Василиса. — Или тот… Что-то меня василиски не отпускают…

— Я вижу, от подобной перспективы вы не в восторге, — подмигнула муромчанке Александра. — Что ж, и впрямь, мерзее твари свет не видывал. Особенно в акселерированном варианте. Именно поэтому я обязана задать вам вопрос: вы готовы сейчас посмотреть на нашего… так сказать, арестанта? Или вам требуется успокоительное?

— Это еще зачем?

— Ну вот например гражданам Галактики Ламберту и Нечаеву лекарства очень даже потребовались. И до, и после, и… по большому счету — вместо.

— Страху натерпелись?

— Совершенно верно. Оба получили психотравмы такой силы, что от одного взгляда на василиска у Нечаева начался кататонический ступор, а у Ламберта — реактивный психоз.

— Не буду спрашивать что значат эти мудреные словеса, но смекаю, что хорошую вещь ступором не назовут, — вздохнула Василиса. — Знаете, я тоже боюсь василиска, до дрожи боюсь. Но, думаю, если смогла отогнать его солнечными зайчиками и притом не описалась от страха, то здесь уж как-нибудь… без зелья…

Александра удовлетворенно кивнула. Она ценила отважных девушек! Отчасти потому, что сама к их числу принадлежала.

— Вот это по-нашему! Ну что, пойдем тогда, посмотрим?

Василиска держали в боксе радиационного изолятора, обшитом свинцом и броневыми плитами. Для содержания такой сильной и дьявольски хитрой твари это было лучшее из возможного на борту «Ивана Третьего».

В первый же час заточения василиск разодрал в клочья и разломал всё, до чего смог дотянуться в пределах отведенного ему бокса. Внутренние камеры наблюдения тоже стали жертвой его острейших зубов — не работала ни одна.

Конечно, если бы василиск сидел в спецтюрьме ГАБ или другом подобном заведении, этот номер не прошел бы — там оптика слежения обычно бронирована столь основательно, что ее не одолеет и пельтианский халкозавр.

Но изолятор авианосца проектировался с расчетом на людей, получивших значительные дозы радиации, а не на инопланетных монстров. Так что у Александры сотоварищи имелись ровно два способа наблюдать за тварью, оба далеко не самые удобные.

Первый — через круглое смотровое окошко в бронедвери изолятора, забранное свинцовым стеклом толщиной с бутерброд.

Второй — на экранах мониторов при помощи трех камер, расставленных в ряд на штативах за тем же стеклом. Конечно, из-за такого размещения видеокамеры давали неважную картинку.

— Вот, это надо надеть, — Александра протянула Василисе нечто вроде очков синтезированной реальности (что такое СР-очки муромчанка как раз знала с детства, потому что в школе у них такие имелись — правда, весьма ветхие).

— Что это?

— Защита зрения. Акустическую атаку василиск провести не может, потому что тут многослойная звукоизоляция, — пояснила Александра. — Но эти проклятые акселераты, судя по всему, умеют гипнотизировать также и модуляцией свечения особого органа, который именуется диадемой… Короче, — прервала Александра саму себя, — глаза тоже защищать нужно. Так что надевайте и не снимайте без моего разрешения.

В довершенье ко всем прочим неладам, в изоляторе с василиском было приглушено освещение. Зловещий фиолетовый свет в боксе едва теплился. Как безлунной ночью на Таргитае, когда река и красносельские поля озарялись лишь призрачным свечением шаровых скоплений Тремезианского пояса…

— Не видно ни зги, — вздохнула Василиса, вглядываясь в глубь изолятора сквозь двойные препоны — свинцовое бронестекло и фильтрующую оптику защитных очков.

— Просто ждите. Сейчас глаза привыкнут.

Повинуясь приказанию Александры, выраженному скупым жестом, ее подручные выключили свет в госпитальном коридоре.

Василиса затаила дыхание.

Где-то там прячется самое страшное существо, какое только доводилось ей видеть. А ведь такой же василиск когда-то был талисманом клана «Алые Тигры»…

«Придумали, конечно, себе талисманчик вольные граждане Галактики, — с отстраненным сарказмом подумала Василиса. — Лучше бы нормального тигра нашли себе! А если так сильно хочется — покрасили его красной краской! К названию ближе было бы. И не пришлось бы тогда такой оравой на Наотар тащиться! Глядишь, у Гая покойников меньше было бы… А нам с дядей Толей бегать от джипсов не пришлось бы, как зайцам по меже!»

Постепенно глаза начали привыкать и обрели былую зоркость.

Ну, что там? Вдруг что-то зашевелилось у правой стены бокса…

Там, под грудой останков госпитальной койки, в блестящем хаосе раскрошенной медицинской аппаратуры…

Да, это был василиск. Крупный, трехметровый.

Могучий и беспощадный обитатель наотарских пещер.

Но никаких дополнительных деталей разобрать не получалось.

А ведь для того, чтобы выполнить просьбу Александры, Василисе требовалось рассмотреть для начала хотя бы речевой синтезатор на шее твари!

Девушка помнила, что Гай Титанировая Шкура и виденный ею говорящий василиск в жерле вулкана носили разные синтезаторы. На основании этого она полагала, что у двух разных василисков эти устройства тоже должны отличаться зримым образом… Конечно, это предположение свидетельствовало лишь о том, что Василиса не слишком сильна в логике.

Вдруг — р-раз! — темная масса метнулась к двери, и — два! — в боксе мелькнул обрывок матерчатой обшивки госпитальной койки, и — три! — лоскут светлой материи прилип изнутри к свинцовому стеклу, сделав слепым единственное окошко!

Василиса инстинктивно отшатнулась.

— Он не хочет, чтобы я смотрела?! — воскликнула она, обернувшись к Александре. — Нарочно закрыл стекло?!

— Кажется… Кажется там что-то написано!

Александра была права. На куске кожзаменителя, прижатом василиском к свинцовому стеклу, были коряво выцарапаны какие-то знаки.

— Это фарси, — сразу же определила умница-Александра. — Что неудивительно. Ведь наш клиент родом из Великой Конкордии… Там написано… погоди-ка… «Хочу»… «говорить»… «молодая женщина».

— «Как молодая женщина»? — предположила Василиса. — Тоненьким голоском, кокетливо закатывая глазоньки?

— Да нет. Не «как», а «с». С тобой он хочет говорить, это понятно. Именно ты у нас, по мнению твари, «молодая женщина», — объяснила Александра, внезапно перейдя на «ты», причем в ее голосе, как показалось Василисе, прозвучало уязвленное женское самолюбие.

— А я вообще-то не хочу с ним говорить, — честно призналась Василиса. — Я обещала вам посмотреть на него! А говорить с ним я не обещала!