Пилот-девица - Александр Зорич

Этот вопрос Василиса задала Александре — та как раз окончила свое телефонное совещание.

— Белоруссия это историческое название западных губерний России, — степенно пояснила Александра.

— А почему западная Русь «белая»?

— Потому что по весне вся земля там устлана белыми цветами.

Александра сообщила этот факт с такой таинственной интонацией, что Василиса не поняла — правда это или, может, шутка. Но упорствовать в своем любопытстве не решилась.

Конечная цель их путешествия — легкий авианосец «Царь Иван Третий» — замыкал ордер в состоянии повышенной боевой готовности.

То есть это он на военном языке «замыкал ордер», причем «в повышенной боевой готовности». А по мнению Василисы «Иван Третий» болтался как-то некрасиво вне строя, да еще и носом смотрел не туда, куда все остальные корабли, а — в сторону и вниз.

Она не знала, что нос «Ивана Третьего» (а вместе с ним и четверка его стартовых катапульт) ориентирован именно туда, где находятся корабли-астероиды джипсов. И, стало быть, именно оттуда могут примчаться верткие, смертоносные джипсы-гребешки.

«Иван Третий» был в те минуты чем-то вроде заряженного ружья, которое направлено точно в берлогу зверя.

Чтобы войти в посадочный коридор «Ивана Третьего» их «Кирасиру» пришлось пролететь прямиком над бескрайней верхней палубой авианосца «Три Святителя».

Василисе несказанно повезло: она стала свидетельницей полного смотра палубного авиакрыла!

Авиакрыло же «Трех Святителей» в том боевом походе состояло из одиннадцати эскадрилий. Там было на что посмотреть!

Сто двадцать боевых флуггеров — истребители, штурмовики, торпедоносцы — поэскадрильно собирались каждый в своем секторе пространства по оба борта от «Трех Святителей». Затем эскадрильи, перемещаясь с небывалой, нечеловеческой слаженностью, вертикальным и боковым скольжением занимали каждая строго свое место.

Больше всего это походило на то, как атомы разных химических элементов собираются в общую метакристаллическую решетку на линии заводской молекулярной сборки. (Такую хитрую загогулину Василиса успела узреть в одном из своих учебных фильмов и теперь она изумленно ахнула: процессы макромира и микромира были поразительно похожи!)

Притирка эскадрилий друг к другу, их окончательное взаимное совмещение с точностью до сантиметра завораживали.

От этого зрелища захватывало дух.

Хотелось аплодировать, прыгать, плакать.

Плакать от счастья, что ты живешь в две тысячи шестьсот двадцать первом году. Что ты допущен к этому великому таинству железа и огня, слаженного труда и человеческого гения.

Да, сегодня допущен только через созерцание. Но — как знать — может быть завтра или послезавтра ты станешь частью этого таинства, важным и уважаемым атомом кристаллической решетки боевого строя.

Даже Александра — бывалая Александра! — прочувствованно вздохнула.

— В такие минуты жалею, что не стала пилотом, — сказала она. — Впрочем, в России женщины с авианосцев не летают.

«А я бы… Я бы с чего угодно… С любой планеты… На любом ржавом ведре… Только бы летать!» — промолчала Василиса.

Она сглотнула подступивший к горлу комок. Надо было срочно зацепиться за что-то взглядом, чтобы отогнать несвоевременные мысли.

На глаза Василисе попалась эмблема на киле одного из флуггеров (в ту минуту они проходили мимо истребителей с двухсотыми номерами; это была знаменитая в будущем эскадрилья И-02 девятнадцатого авиакрыла, эскадрилья отчаянного геройства и ошеломительных боевых потерь) — оранжевое улыбчивое солнце в обрамлении желтых лучей-лепестков. Ласковое солнышко с муромского герба.

— Ой, а вон на флуггере наш державный знак нарисован, — произнесла Василиса.

— Какой знак?

— Тот флуггер, видите? С номером «двести пять»? У Мурома такое солнце на главном державном стяге!

— А-а, точно, — безо всякого энтузиазма протянула Александра. Чувствовалось, что русской разведке в ее лице совершенно всё равно, что изображено на флаге возникшего совсем недавно третьестепенного государства.

— Там что, пилот с Мурома? — продолжала любопытствовать Василиса.

— Если тебе так интересно… — с этими словами Александра поднесла к иллюминатору свой таинственный черный телефон.

— Активация, тэ восемнадцать, активация, — четко и громко выговаривая слова, произнесла она. В ответ на кодовую фразу телефон тихонько пиликнул. — Дай справку на истребитель бортномер двести пять красный.

Телефон снова пиликнул и после секундной задержки заговорил приятным голосом.

— Истребитель РОК-14 «Змей Горыныч». Эскадрилья И-02, девятнадцатое отдельное авиакрыло. Пилот — старший лейтенант Фрол Северович Кожемякин. Год рождения две тысячи пятьсот девяносто четвертый. Уроженец Большого Мурома, планета Вран…

— О, я же говорила! — возликовала Василиса. — Муромец!

— Спасибо, тэ восемнадцать. Спокойного сна. Повторяю: спокойного сна, — сказала Александра. И, обращаясь к Василисе:

— Он муромец по месту рождения, но наверняка гражданин России. Иначе его не допустили бы к полетам на боевом флуггере.

Но Василиса не слушала.

«Муромец… На флуггере… На московитском флуггере… Наш… Наш летает! И я могла бы!»

Глава 19

Василиск и Василиса

Май, 2621 г.

Легкий авианосец «Царь Иван Третий».

Орбита планеты Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия.

И вот они — на палубе авианосца «Царь Иван Третий».

Александра Браун-Железнова испытывала душевное облегчение: она любила искусственную тяжесть, зато очень не любила невесомость. Да и полетов на флуггерах разведчица старалась избегать.

Бойцы осназ, имевшие приказ сопроводить великолепную Александру и ее хорошенькую спутницу строго до КПП корабельного госпиталя на второй палубе, мечтали о теплом обеде и немного скучали.

Зато Василиса…

Эмоций Василисы хватило бы на них на всех. И еще осталось бы на боевитую передовицу для газеты «Небесная гвардия»!

Авианосец! Настоящий! Ну и громадина! Внутри еще больше чем снаружи! Ангар! Свет! Техники! Пилоты! Флуггеры! Настоящие боевые флуггеры! Десятки грозных машин! Старшие офицеры! Как разодеты! Какие бороды, бакенбарды! А мечи?! А золотые погоны?!

Прямо у них под носом буксировщик тащил истребитель, покрытый свежайшим матовым лаком.

— Это «Горыныч»? — спросила Василиса, ткнув в него пальцем.

— Да, — не глядя согласилась Александра. Она что-то изучала на экранчике своих широченных наручных часов.

— Но вы даже не посмотрели… — тоном обиженного ребенка промолвила Василиса.

— Все равно «Горыныч»… Тут сейчас других нет.

— А почему нет?

Александра оторвалась от часов и укоризненно поглядела на Василису. Она не любила отвечать на праздные (с ее точки зрения) вопросы.

Вдруг оказалось, что они застряли.

Старшины из состава дивизиона палубного обслуживания, одетые в ядовито-зеленые жилеты регулировщиков и вооруженные специальными световыми жезлами, перегородили все выходы с островка безопасности, обозначенного на полу ангара желтой разметкой. Чтобы не закончить свои дни под колесами транспортно-заряжающей машины или в компрессоре вспомогательной силовой установки, регулировщиков надо было слушаться беспрекословно.

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Александра снисходительно вздохнула и ответила Василисе:

— «Иван Третий» создан в первую очередь для того, чтобы прикрывать истребителями корабли эскадры. Конечно, он может нести не только истребители, но и ударные флуггеры. Однако в этом походе вместо них авианосец принял лишние истребители. Он взял истребителей так много, что часть даже передаст «Трем Святителям».

— Всё из-за этих… гребешков, да?

— Да. Потери будут высокими.

О, какой госпиталь был на «Иване Третьем»! Не госпиталь, а настоящий универсам здоровья!

Смотровые, операционные, палаты, инфекционный изолятор, радиационный изолятор и какой-то загадочный «Изолятор № 3»… А еще: бассейн в герметичной стеклянной галерее. А еще: баня, сауна, зимний сад…

То, что не сияло никелем, лучилось золотистым теплом панелей из натурального дерева.

То, что не лучилось золотистым теплом, источало мягкий свет.

Ну а то, что не источало мягкого света, было людьми. И вот люди резко контрастировали с праздничной атмосферой счастливого корабля, который только позавчера прибыл с благополучной Земли и еще не успел побывать в бою.

Люди были хмурыми и озабоченными.

И все, как один, носили гермокостюмы.

На одних были белые гермокостюмы с красным крестом. (Даже Василиса знала, что это означает медиков, то есть знахарей и костоправов.)