Единое королевство - Шон Рассел

— Ну, ты доволен, Тэм? — прошептал Синддл. Тэм покачал головой:

— Его дети никогда не узнают, что с ним произошло… и где он лежит. Их будет это мучить.

Тэм наклонился и вытер руки о весеннюю траву.

Синддл несколько секунд на него смотрел, а потом мягко проговорил:

— Давайте взглянем на реку с другой стороны острова. Мне хочется посмотреть на пороги — если они вообще существуют.

Они двинулись в путь вдоль скал, постоянно оставаясь начеку — вдруг еще кого-нибудь из их врагов прибило к берегу. Затем взобрались на каменистый уступ, откуда открывался вид на весь остров. В ярких лучах солнца пенилась и искрилась вода, легкими ослепительными брызгами разбиваясь о прибрежные камни.

Тэм ждал, что Синддл или Бэйори заговорят, но тишину нарушал лишь говор реки, который вряд ли смог бы понять даже Эбер.

— У этой реки много притоков, так, кажется, сказал нам тот человек у Львиной Пасти?

— Да, а мы решили, что он не в своем уме, — напомнил Тэм. — У нас в Долине нередко рассказывают истории… о путниках, которые плутают по реке, попадают в земли, где они никогда не бывали, тратят две недели, чтобы добраться до места, находящегося всего в семи днях. Мы называли их «бабьими россказнями». — Он повернулся к собирателю преданий. — Как мы попали в этот скрытый от всех приток, Синддл? И как отсюда выберемся?

Синддл поднял камень и бросил его в быстрые воды реки, раздался едва различимый всплеск.

— Я не знаю ответа ни на тот, ни на другой вопрос. — Он повернулся и посмотрел на широкую, залитую солнцем реку. — Может быть, здесь соединяются притоки, а дальше снова течет Уиннд, которую мы знаем.

— Или нас ждут еще более странные вещи, — заметил Бэйори. — По-моему, нужно как можно быстрее уходить отсюда. Здесь могут оставаться враги, которых мы просто не видим.

Он мягко взял Тэма за плечо и развернул его к себе. Они спустились вниз и прошли по открытому, усыпанному галькой берегу, чувствуя под ногами нагретые солнцем камни. Аромат молодой листвы наполнял воздух, сладковатый, точно запах свежескошенной травы.

Завидев их, Финнол тут же налег на весла и подвел лодку к берегу.

— Я уже подумал, что вы решили провести тут целый день! — сказал он, когда его спутники забрались внутрь.

Бэйори и Тэм взялись за весла, и они поспешили вниз по течению. Остров быстро остался позади, вода с одной его стороны неприветливая и сердитая, с другой — спокойная и приветливая. Они гребли молча, Тэм изо всех сил старался не отставать от Бэйори.

Через час Тэм, тяжело дыша, выпустил весла из рук. Он закрыл глаза, и ему представились черные силуэты людей, цепляющихся за корни окаменевших деревьев, окутанных нитями серого тумана.

ГЛАВА 17

Замок ожил, словно с него неожиданно сняли таинственное заклинание. Элиз чувствовала возбуждение слуг — слышала их перешептывание, замечала быстрые, любопытные взгляды.

Принц Иннесский прибыл с тайным визитом, привез с собой сына — молодого человека, за которого Мэнвин надеялся выдать Элиз.

Выдать замуж.

Даже в этих словах таилось нечто нереальное. Будто в них не было определенного значения — или она не могла его уловить.

Горничная помогла Элиз надеть платье, специально предназначенное для торжественных приемов и обедов, и пока она пыталась привести внешность девушки в подобающий вид, мысли Элиз постоянно возвращались к странной встрече с менестрелем.

А с ним его красавец сын. Скажу вам честно, леди, если у вас не каменное сердце, он вам очень понравится. Но я пришел, чтобы вас предупредить.

Элиз вздрогнула и покраснела.

Воспоминание о черных, волнующих глазах менестреля беспокоило. Глаза человека, много повидавшего на своем веку, смотрели на нее, и Элиз с трудом сдержалась, чтобы не покраснеть, так как мгновенно поняла, что он догадался, в какое смятение повергли ее его слова — а Элиз считала, что мужчинам лучше не знать, что она чувствует.

Его взгляд яснее слов говорил: вы молодая женщина, как тысячи других, и ничем не можете меня удивить.

Элиз покачала головой. Это взгляд человека, знавшего слишком много женщин, подумала она. Она назвала его Гвиден Дор. Дала ему имя героя, но боялась, что он самый настоящий негодяй и до героя ему далеко. В таком случае почему она должна слушать такого человека?

…если у вас не каменное сердце, он вам очень понравится. Но я пришел, чтобы вас предупредить.

Элиз знала совершенно точно, что у нее не каменное сердце. По правде говоря, ей бы хотелось быть намного тверже духом.

Впервые за время, прошедшее после разговора с менестрелем, она вспомнила его последние слова. Он пришел, чтобы предупредить ее. Не заставить волноваться от приятных предчувствий — предупредить.

Естественно, она не собирается выходить замуж за младшего сына принца Иннесского, даже если он ей очень понравится. Мэнвину нужен этот брак для достижения собственных целей — достаточная причина, чтобы заставить ее противиться его замыслам. Но кроме всего прочего, она не желает иметь ничего общего с безумными планами и амбициями Уиллсов.

Элиз ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь из членов ее семьи сказал, что они хотят занять трон ради установления мира и процветания народа. Они мечтают править Аиром, считая — по совершенно непонятной Элиз причине, — что имеют на это законное право. Такова печальная правда об Уиллсах, и она не сомневалась, что Реннэ точно такие же.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Никакой красавец принц не захочет добровольно жениться на ней. Его может привлечь ее имя, но она сама — никогда. Она попыталась изобразить очаровательную улыбку и не сумела, лишь с огорчением заметила испуганно-смущенное выражение, появившееся на слишком удлиненном лице. Мужчинам нравятся большие, томные глаза — у нее они совсем не такие. Впрочем, природа наградила ее прямым носом и волосами… да, волосы у нее роскошные, густые, длинные вьющиеся локоны пшеничного цвета и…

— Ой!

— Не горбитесь. Выпрямите спину, — потребовала горничная. — Вы должны стоять ровно и гордо. Вы дочь благородного аристократа.

«Нет, — подумала Элиз, — я племянница узурпатора».

Она спустилась по лестнице и вышла в ротонду. Замок Брэйдон был небольшим, но очень красивым — так считала Элиз. «Лестницу свечей», как ее называли, сегодня заливало ослепительное сияние — Мэнвин приказал зажечь около двух сотен свечей, по две на каждую ступеньку.

Подсвечники располагались параллельно резным перилам, и свечи заливали всю ротонду ярким светом. В результате казалось, будто изысканные украшения на белых каменных стенах испускают собственное сияние.