Убийственно тихая жизнь - Луиза Пенни

– И вы полагаете, что это могло произойти в данном случае?

Размышления Рут Зардо настолько отвечали его собственным, что ему казалось, будто она читает его мысли. Вот только понимала ли она, что это делает ее идеальной подозреваемой?

– Могло.

По пути назад в деревню Николь сказала Гамашу о приклеенной к зеркалу в туалете бумажке и о ее поисках, в результате которых были обнаружены шампунь, мыло и коврик для ванной. Гамаш подтвердил уверенность Николь, что ему это не по уму: услышав ее слова, он только рассмеялся.

– Начнем, – сказала Соланж Френетт через несколько минут после появления Гамаша, Бовуара и Рут.

Клара и Питер уже сидели в кабинете.

– Я позвонила в Нотариальный департамент в Квебеке, и они просмотрели официальный регистр завещаний. По их данным, последнее завещание мисс Нил было составлено двадцать восьмого мая этого года. Предыдущее составлялось десять лет назад. Оно было аннулировано. Ее воля выражена просто. После покрытия расходов на похороны и погашения всех долгов, налогов и прочая она оставляет дом и все в нем находящееся Кларе Морроу.

Кровь отхлынула от лица Клара. Она хотела услышать голос Джейн, почувствовать, как руки Джейн обнимают ее. Услышать ее смех. Она жаждала общества Джейн.

– Мисс Нил просит Клару устроить вечеринку, пригласить определенных людей – список есть в ее завещании – и попросить каждого из них взять какую-нибудь вещь из ее дома. Свою машину она оставляет Рут Зардо, свою библиотеку – Мирне. Все остальное переходит Кларе Морроу.

– Это сколько будет? – К облегчению Клары, вопрос этот задала Рут.

Клара хотела знать, но так, чтобы не показаться корыстной.

– Сегодня утром я сделала несколько звонков и произвела кое-какие подсчеты. После уплаты налогов остается около четверти миллиона долларов.

Из комнаты словно выкачали воздух. Клара не могла поверить. Она богата, они будут богаты. Как она ни боролась с собой, но ей виделась новая машина, новое постельное белье и хороший обед в монреальском ресторане. И…

– Есть еще две вещи. Это конверты. Один для вас, миссис Зардо.

Рут взяла конверт и стрельнула взглядом в Гамаша, который внимательно наблюдал за происходящим.

– Другой конверт для Йоланды Фонтейн. Кто ей передаст?

Никто не выразил желания. Наконец Клара сказала:

– Я передам.

Когда они оказались за пределами кабинета нотариуса, Гамаш подошел к Питеру и Кларе:

– Я бы хотел, чтобы вы помогли мне в доме мисс Нил. Теперь, насколько я понимаю, это ваш дом.

– Я и представить себе не могу, что когда-нибудь буду думать о нем как о чем-то ином, нежели дом Джейн.

– Надеюсь, что это не так, – сказал Гамаш, слегка улыбнувшись Кларе.

– Конечно мы вам поможем, – сказал Питер. – Что мы должны сделать?

– Я хочу, чтобы вы оба пришли в дом и просто взглянули на него.

Большего он говорить не хотел.

Странным образом самое большее воздействие на Клару оказали запахи. Этот безошибочно узнаваемый запах Джейн, кофе и древесного дымка. Еле ощутимый аромат свежей выпечки и псины. И «Флорис», единственная блажь, которую она себе позволяла. Джейн была в восторге от туалетной воды «Флорис» и на Рождество заказывала себе этот маленький подарок из Лондона.

Полицейские обшаривали каждый уголок в доме, снимали отпечатки пальцев, брали образцы тканей, рассматривали фотографии. Из-за их присутствия дом казался совсем чужим, но Клара знала, что Джейн тоже здесь, в пространствах между чужими людьми. Гамаш провел Клару и Питера через знакомую им кухню к распашной двери. К двери, через которую они никогда не проходили. Часть Клары хотела развернуться и уйти домой. Никогда не видеть, что так рьяно прятала от всех них Джейн. И пройти через эту дверь сейчас было похоже на предательство в ответ на доверие Джейн, признание того, что Джейн больше уже не сможет остановить их на пороге.

Отвратительно. Ее любопытство одержало верх, словно и сомнений никаких не было, и она толкнула распашную дверь и вошла внутрь. Прямо в эту галлюцинаторную картинку из прошлого.

Ее первым порывом было рассмеяться. И после нескольких мгновений, когда она стояла ошарашенная, она и в самом деле рассмеялась. И продолжала смеяться. Пока не заставила себя остановиться из опасения, что намочит трусы. Питера заразила эта инфекция, и он тоже начал смеяться. Гамаш, до этой минуты видевший здесь только карикатуру, улыбнулся, потом фыркнул, потом рассмеялся, а через несколько мгновений смеялся уже так, что слезы катились у него из глаз.

– Абсолютно ужасающий вкус, – сказала Клара Питеру, который, еще не отсмеявшись, стоял, сложившись пополам.

– Убедительно, детка, убедительно. – Он вздохнул и сумел поднять руку с выставленными двумя пальцами в знак того, что приступ смеха кончился, потом уперся ладонями в колени, поддерживая свое подрагивающее тело. – Ты ведь не думаешь, что Джейн настроилась на нашу волну, послала сигнал и выключилась?

– Я должна сказать, что медиум и есть послание.

Клара показала на идиотские смайлики и опять принялась смеяться до исступления, держась за Питера, чтобы не свалиться на пол.

Эта комната не только вызывала безумный смех, но и приносила облегчение. Минуту или две спустя, когда они сумели взять себя в руки, все трое двинулись наверх. В спальне, на столике рядом с кроватью Джейн, Клара увидела и взяла книгу – «Настигнутые радостью» Клайва Льюиса. От книги пахло «Флорисом».

– Не понимаю, – сказал Питер, когда они спустились по лестнице и сели у камина.

Клара не могла сдержаться. Она протянула руку и прикоснулась к одному из отливающих желтым цветом смайликов на обоях. Это был бархат. Она издала смешок, внутренне надеясь, что нового приступа с ней не случится. Нет, правда, это было слишком уж смешно.

– Почему Джейн не пускала нас в эту комнату? – спросил Питер. – Ведь не все здесь так плохо.

Все недоуменно уставились на него.

– Ну, вы же понимаете, о чем я.

– Я вас прекрасно понимаю, – подтвердил Гамаш. – У меня тоже возник этот вопрос. Если она не стыдилась этого, то почему не впускала сюда друзей? Нет, я думаю, это сделано, вероятно, намеренно, чтобы отвлечь нас.

Он замолчал. Может быть, в этом и состояло назначение этих жутких обоев. Они были каким-то хитрым ходом, уловкой, имеющей целью отвлечь их от того, что Джейн хотела скрыть. Гамаш наконец почувствовал, что, возможно, найдет отгадку того, зачем она обклеила стены этими жуткими обоями.

– В этой комнате есть что-то еще. Предмет мебели, керамика, книга. Это что-то здесь.

Они вчетвером принялись обыскивать комнату. Клара стала разглядывать старинные глиняные фигурки, о которых узнала от Оливье. Старые кружки и чаши из глины, изготовленные в Квебеке, были чуть ли не первым товаром, производившимся в колонии еще в XVIII веке. Примитивные изображения коров, свиней, цветов на грубоватой глиняной посуде. Это были ценные коллекционные экспонаты, и Оливье просто завизжит от восторга. Но прятать их не было нужды. Гамаш поставил на попа маленький письменный столик и теперь искал в нем потайные ящики, а Питер внимательно разглядывал большой сосновый комод. Клара открыла ящики шкафа, набитые кружевными салфетками и расшитыми подстилками под тарелки и столовые приборы. Она вытащила их. Они представляли собой воспроизведения пасторальных квебекских картинок середины XIX века. Она и прежде видела их на кухонном столе Джейн, накрытом для гостей. Однако она видела их и где-то еще. Они были широко распространены. Но может, это были не подражания, а оригиналы? Или же они были изменены и несли некий тайный смысл?

Ничего такого она не нашла.

– Кажется, у меня тут что-то есть.

Питер отступил от соснового комода. Тот стоял на устойчивых маленьких деревянных ножках и доходил до высоты бедра. По бокам были кованые чугунные ручки, а спереди – два небольших ящика. Насколько мог судить Питер, в комоде не имелось ни одного гвоздя, все соединения этого изделия из сосны медового цвета были шпунтовые. Он был изящный и просто сводящий с ума. В основную полость комода можно было попасть, только сняв верхушку. Но вот верхушка-то никак и не снималась. Почему-то, по какой-то причине она была заперта. Питер попытался еще раз сорвать верхушку, но она не подавалась. Бовуар, к недовольству Питера, отодвинул его в сторону и попробовал поднять верхушку сам, словно для этого существовал еще какой-то способ.

– Может, там, спереди, есть какая-то дверка, как в волшебной шкатулке, – предположила Клара, и все принялись искать.

Ничего. Тогда они все отошли назад и стали наблюдать, как Клара пытается поговорить с этим похожим на короб предметом – у нее в последнее время, кажется, это стало получаться.

– Оливье должен знать, – сказал Питер. – Если тут есть какая-то хитрость, он наверняка знает.

Гамаш задумался на секунду, потом кивнул. У них просто не оставалось выбора. За Оливье отправили Бовуара, и через десять минут он вернулся со специалистом по антиквариату.