тест - тест

— Далеко направился в такую пальбу? Жить надоело?

— Погиб капитан Зудилин, надо партбилет забрать,—тяжело дыша, сказал Титенко.

— Его документы уже у нас,— сообщил подполковник. — А вообще-то, Титенко, это хорошо, что мы с тобой встретились. Сегодня всем партийные документы вручили, а тебя ищем с самого утра.— Он вынул из полевой сумки кандидатскую карточку и протянул ее сержанту.— Поздравляю, Александр Александрович, со вступлением в кандидаты партии. Обстановка, правда, не совсем... Да ведь ее, нужную обстановку, на войне подкараулить непросто. Сам видишь...

— Обстановка, товарищ подполковник, на мой взгляд, самая подходящая,— взволнованно ответил сержант, пряча в карман кандидатскую карточку. Глаза его восторженно блестели.— Такая запомнится на всю жизнь.

— И еще,— добавил он,— заверяю, товарищ подполковник, что звание коммуниста оправдаю с достоинством!

— В этом я не сомневаюсь,— сказал Полукаров.

Бомбежка наконец прекратилась.

— Ну ладно, — проговорил подполковник, — не будем терять время. Нам сегодня еще пятьдесят два гвардейца принимать в партию. Вот только бой закончится... Всего за эти дни подали заявления сто пять человек. Эта тебе, сержант, как коммунисту, знать полезно.— И он кивнув связному, поторопился на командный пункт бригады.

Сержант Титенко, выскочив следом из воронки, побежал в сторону ближайшей рощицы, откуда доносилась стрельба. Его нагнал корреспондент корпусной газеты "Сталинец" старший лейтенант Евгений Никитин. Он любил бывать в этой бригаде. И непременно стремился сам участвовать в танковых атаках.

— Я должен видеть своими глазами, как сражаются танкисты, — говорил он. — Иначе как же писать буду!..

Его неоднократно урезонивали:

— Не лезь в пекло. О наших боевых делах мы сами Тебе расскажем.

— Да еще добавим то, чего не было, — со смехом добавляли другие.

Однако газетчик был неумолим. Приедет в батальон вооружится автоматом, гранатами, фотоаппарат наготове — и с десантниками на танк. Зато, с каким удовольствием читают потом бойцы его яркие, дышащие огнем корреспонденции!

Титенко и Никитин, не добежав до рощи, попали под минометный огонь. Присели на дно пустого окопа.

— Как воюется? — спросил корреспондент.

— Воюется... — неопределенно ответил сержант.— Подбили наш танк. Погиб замкомбата капитан Зудилин...

Мины падали густо и близко. В окоп залетали комья земли.

— Да, гибнут наши ребята, — раздумчиво проговорил Никитин.— Выходит газета с рассказом о подвиге солдата, все читают, а солдата уже нет в живых... Только сейчас был свидетелем гибели одного из ваших механиков-водителей Юрия Исаченкова. А у меня о нем вчерашние записи в блокноте... Комбата Ковалева ранило. Тоже на моих глазах...

С минуту помолчали. Сержант Титенко не удержался,показал старшему лейтенанту новенькую кандидатскую карточку, сообщил, при каких обстоятельствах получил ее. Корреспондент искренне пожалел, что не был с ним в той воронке.

— Какой снимок мог бы получиться! Послал бы в "Красную звезду". А то и в "Правду"...

19 июля 1943 года 149-й танковый батальон атаковал Коровино. Накануне разведка донесла, что там обнаружены три немецких противотанковых орудия и до роты пехоты. Бой был недолгим. С пехотой расправились без труда. А в единоборство с тремя вражескими орудиями вступил танк, в котором ехал старший лейтенант Евгений Никитин. Вскоре орудия замолкли, но - была повреждена и наша машина.

Комбат Дианов, узнав об этом, встревожился.

— Где Никитин? — спросил он у начальника штаба Побережца.

— Я видел, он садился на танк...

— Ах ты голова забубённая!— всплеснул руками командир батальона. — Ведь я же ему не велел...

Срочно подъехал к месту события. Корреспондент "Сталинца" Никитин, неестественно согнувшись, лежал на боеукладке без признаков жизни... Впереди, метрах в двухстах от танка, виднелись два разбитых орудия. Третье стояло невредимое. Его расчет, видимо, ретировался.

— Тяжело переживал Дианов гибель Евгения Никитина. Оба они были сибиряками, не раз мечтали после войны, побродить, пошишковать в раздольных сибирских кедрачах... 

6.

К началу второго этапа боев на Курском выступе бригада пополнилась боевой техникой и личным составом" После мощной артиллерийской и авиационной подготовки её танки и пехота двинулись по маршруту Алексеевка, Триречное и далее на Тимановку, Борисовку, Пушкарное с задачей, обходя опорные пункты врага, перерезать ему пути отхода.

...— Быковский! — позвал к своей машине командира танкового взвода капитан Черняев, назначенный на должность комбата вместо раненого Ковалева. — В Пушкарном надо перехватить дорогу. Возлагаю на тебя.

Развернув карту, он показал лейтенанту наиболее скрытый маршрут.

— Ясно, товарищ капитан! — ответил Быковский.

Через минуту три его танка с десантом скрылись за поворотом дороги. Далее, двигаясь по бездорожью, они неожиданно для противника вышли на опушку леса. До Пушкарного — не более шестисот метров. Там минометы, орудия. Танки, ведя огонь с ходу, устремились вперед. За ними с криками "ура" побежали автоматчики. Неожиданно машина лейтенанта Коротченко остановилась. Из башни показался дымок.

— Костя, прижимайся к лощине! — крикнул ов своему механику-водителю Коростылеву.

Тот, имевший за плечами уже два года войны понимал, где и как надо маневрировать. Танк снова двинулся вперед, только уже по непростреливаемому участку. Сделав три выстрела по месту, откуда велся минометный огонь, машина ворвалась в ближайший двор. Ее появление в деревне вызвало у фашистов переполох. Минометчики бросились бежать, но их тут же настигла пулеметная очередь Вакуленко. Только танк выбрался на улицу, как по нему ударил снаряд. Машина остановилась. Однако снаряд срикошетировал и вреда ей не причинил. Просто оглохший механик-водитель машинально остановил танк, прижав ладонями уши...

Быковский тут же заметил скрытое за сараем орудие.

— Костя! — приказал он, не зная, что механик-водитель не слышит. — Подай назад метров сорок!

Но Коростылев, тоже обнаруживший опасную цель и без команды знал, что делать. Сделав рывок через огород и следующий двор, тридцатьчетверка подмяла под себя вражескую пушку. В тот же момент — второй удар по танку, теперь в левый борт... В машине кто-то застонал. Командир, повернув башню влево, заметил в глубине лесочка замаскированный "тигр".

— Бронебойным! — не своим голосом закричал Быковский.

Грохнул выстрел. Командир снова крикнул:

— Костя, подай назад!

Но машина продолжала стоять на месте. При попадании тридцатьчетверке в борт Коростылеву оторвало правую ступню...

"Тигр" выстрелил вторично. И снова попал. Башня нашего танка наполнилась едким дымом...

—  Всем покинуть машину! — приказал командно и, чувствуя сильную боль в спине, выскочил на борт.— Миша, поторапливайся! — бросил он командиру башни Сугробову, но тот, схватившись за ногу, не мог шевельнутся.

Лейтенант помог Сугробову выбраться, и едва они оказались на земле, как вражеская автоматная очередь прошила ему ногу и руку.

В это время Вакуленко вытаскивал из переднего люка Коростылева.

Быковский, не обращая внимания на свои ранения, начал перетягивать ремнями ноги Коростылева и Сугробова, чтобы приостановить кровотечение. По танку вновь зацокали пули. Четыре танкиста, помогая друг другу, поползли в сад и скатились в большую воронку от авиабомбы. Коростылев потерял сознание.

Бой разгорелся на северной окраине деревни. Туда подошли наши автоматчики. По ним из окна крайней избы застучал пулемет.

— Товарищ лейтенант, разрешите, я его?..— обратился к командиру Вакуленко.

— Валяй! А я пока перевяжу ребят. Да и себя тоже, — тихо сказал Быковский.

Вакуленко, прихватив из танка гранаты, пополз вдоль обросшей крапивой изгороди к огородной калитке. Осторожно подобравшись к избе, он швырнул в окно одну из гранат. Пулемет замолк. Вторую гранату кинул для надежности.

Скоро сюда подоспели две другие машины взвода. Танк лейтенанта Денисова двигался по опушке леса. Ему удалось незаметно подойти к "тигру" и с близкого расстояния расстрелять его.

— Загораем, Николай Никифорович? — спрыгнув на землю, весело спросил Денисов, но тут же осекся, увидев, в каком состоянии был экипаж взводного.

— Как видишь, — скривившись от боли, отозвался Быковский. Он не мог двигаться.

Лейтенант Денисов со своим экипажем и Вакуленко завершили перевязку и подняли раненых на борт танка.

Деревня была освобождена, и путь отступления гитлеровцев на этом участке оказался перекрытым.

Спустя два часа в селе Пушкарном и его окрестностях сосредоточился весь корпус генерала Кравченко. Комкор, объезжая бригады, беседовал с гвардейцами, информировал их о положении на других фронтах, подбадривал бойцов.