Горный весенний ветер - Вика Маликова

– Зачем на них… на нас охотиться?

– Вы особенные. Принадлежите одновременно и миру людей, и Стране Жёлтых Вод, царству мёртвых и обители демонов, и можете стать вместилищем для бессмертной души. Демон Каори произнесла твоё имя при рождении и сделала тебя таким, Марк. Пойми же, моё бессмертие стало проклятием, мне нужно было новое здоровое тело. Возраст и пол не имели значения. Но ничего не получалось: помеченные срывались с крючка. А потом я нашёл Вивиан и тебя, Марк. И в этот раз решил основательно подготовиться. По счастливому стечению обстоятельств у вас обоих ещё в младшей школе обнаружился писательский талант. Именно тогда и появился Эдгар Де Люка. Я не пожалел ни денег, ни сил на грандиозный план. Отыскал литературного раба и сделал потрясающую карьеру. Из преисподней поднял демона Каори, которая внушала тебе заниматься творчеством, побуждала писать. Мне необходимо было иметь точку соприкосновения с тобой, повод однажды встретиться. С Вивиан я пролетел. Она сломалась в середине конференции. Но тебя я не упущу.

– Значит, в том письме из вазы была правда! – ужаснулся Марк. – Это вы довели девушку до психического расстройства своими безумными историями. Я больше не намерен слушать этот бред. Если бы вы хотели, то давно завладели моим телом!

Марк опять попытался уйти, но Де Люка схватил его за горло и приподнял над землёй.

– Если бы я мог, ждал бы я столько лет? Помеченный должен сам отдать своё тело охотнику. Подарить во время обряда, произнести клятву в полном сознании. Для моей души нужно вместилище. Здоровое и, главное, смертное. Хочу прожить полноценную жизнь и умереть. Ты и есть это вместилище. Этот остров, конкурс, финалисты – всё для тебя. Величайшее представление длиною в девять лет. Я наблюдал за тобой и пытался отыскать ключик. И нашёл – писательство. Всё началось с твоего первого рассказа о жаворонке в начальной школе. Помнишь? Вряд ли, ведь тебе было всего семь лет.

– Никто. В здравом уме. Не пойдёт на это. Не отдаст свою жизнь какому-то психу, – просипел Марк, ощущая, как вокруг сгущается ледяная темнота.

Де Люка расцепил руки. Марк плюхнулся на пол, жадно хватая ртом воздух.

– Ты добровольно пойдёшь на жертву ради друзей. Радость и горе сплотили вас. – Де Люка навис над Марком. – Думаешь, они здесь из-за своего таланта? Не спорю, они молодцы, и некоторые из них мне нравятся. Однако финалисты – всего лишь массовка в моём спектакле. С другой стороны, ты ведь не хочешь, чтобы погибла твоя возлюбленная Саша, Билли с новорождённой малышкой, невинной и чистой? А Анаит? Что за чудо-девочка! Добрячка Кира, амбициозный Питер, с которым вы так похожи. Дэниел, Бенни, Джастин. Девять жизней против одной. Твоей матери сообщат красивую легенду. Например, утонул, спасая прекрасную Сашу. А я в новом теле исчезну и поселюсь где-нибудь далеко от Каёдзима, да и от Вудвэла.

Марк смотрел в горящие глаза мужчины и не знал, то ли истерично смеяться, то ли рыдать от безнадёжности. Внезапно за спиной Де Люка он заметил движение. Словно охотящийся зверь, медленно и плавно, как только она это умела, к ним приближалась Нацуми с каминной кочергой в руках. Она дёргала головой влево, указывая, куда Марку следовало откатиться в нужный момент. Чтобы отвлечь Де Люка, он спросил:

– А мне будет больно?

Но совершенно не слушал ответ.

Боковым зрением Марк заметил, как Нацуми изо всех сил врезала Де Люка кочергой по голове. Тот сделал несколько неуклюжих шагов назад, налетел на перила и, перекувырнувшись, свалился вниз.

Нацуми резко дёрнула ошеломлённого Марка за плечи и, схватив за руку, потащила за собой. Она неслась в гостиную, словно слепая, хрупким плечом вышибая тяжёлые двери. А потом замычала, тыкая пальцем в спящих подростков. Дэниела и Питера среди них не было.

– Вставайте, вставайте! – закричал Марк, сдёргивая одеяла.

Заплакал ребёнок, хныкнула Анаит.

Нацуми подбежала к стене и принялась ощупывать деревянные панели. Что-то громко щёлкнуло, и одна из панелей скользнула в сторону. Внутри клубился мрак. Японка ступила в неизвестность и поманила за собой остальных.

– Что происходит? – спросила Кира, прижимая к себе испуганную Анаит.

– Де Люка не тот, за кого себя выдаёт! И он только что упал со смотровой площадки… Чёрт! Я доверяю Нацуми. Чувствую, что она желает нам добра, – выкрикнул Марк.

– Ладно, мы с тобой. Пойдёмте! – Саша первая нырнула в темноту.

Марк разглядел небольшой отрезок узкого коридора с низким давящим потолком. Заметил, как Нацуми сорвала с криво вбитых в стену гвоздей связку ключей. Когда все вошли внутрь, она задвинула панель на место.

– Пыльно, – чихнула Анаит.

В коридоре было тесно, подростки, как слепые котята, тыкались локтями и коленками, толкали друг друга.

– Господи, как страшно, – сорвалось с губ Киры.

– А я и не знала, что у меня клаустрофобия, – пыталась пошутить Билли, но её голос рассыпался на миллион пылинок и повис в воздухе.

Нацуми мычала, порой останавливалась и надолго замирала, будто вслушивалась.

– Кажется, она заблудилась, – сказала Саша и прижалась к Марку.

Тот буркнул:

– По крайней мере, я понял, почему Нацуми так незаметно передвигалась по комнатам и коридорам – потайные ходы. – Не паникуйте. Всё будет хорошо. Доверимся интуиции, – утешала Кира и вдруг взмолилась. – Господи, открой духовные и физические очи этой женщине. Господи… Ох… Я больше не могу, мне страшно! Я хочу выйти, хочу выйти!

Кира рухнула на пол, Анаит заплакала. Началась паника. Марк растерялся. Он не понимал, где Нацуми, так как из-за плача уже не слышал её мычания. Кто-то уцепился за его ноги, кто-то повис на шее.

– Тише! Помолчите! – Марк руками шарил в темноте, надеясь наткнуться на кимоно Нацуми. Страшная мысль закралась в голову: они потерялись в лабиринте, в кромешной тьме и понятия не имеют, как отсюда выбраться. – Кира, успокойся. Ты сильная и добрая, мы без тебя не справимся. Помоги нам!

После этих слов Кира сразу замолчала и что-то зашептала на ухо Анаит. А тут уже и Нацуми отозвалась. Марк сделал перекличку и похлопал японку по плечу. Двинулись дальше. Спёртый воздух затруднял дыхание.

– Чувствуете запах плесени? Сыро. Ноги окоченели. Мы спускаемся всё ниже и ниже, – сказала Билли.

Шли ещё минут десять и вскоре услышали голоса. Замерли. Слух обострился. Марк мог поклясться, что различал крики чаек и шум волн. Даже дом вздыхал, точно жаловался на своё одиночество посреди бескрайнего моря. Кто-то плакал, кто-то болезненно стонал.

Нацуми царапнула ногтями по металлической поверхности, забряцала ключами, пытаясь