Горный весенний ветер - Вика Маликова

знаю. Надеюсь. А ещё боюсь потерять тебя, Саша Берг. – Марк привлёк девушку к себе, а она посмотрела на него глубоким пронзительным взглядом чёрных матовых глаз. – Боже, какая же ты красивая!

– Невозможно потерять то, что тебе не принадлежит, – хитро подмигнула Саша.

Марк улыбнулся – мило же она его отшила!

– Мы не одни. Обернись! – предупредила Саша.

В библиотеку нерешительно вошла Нацуми. Встревоженная, сгорбившаяся от какой-то душевной муки. Она, прижимая к груди газетные вырезки, низко поклонилась подросткам. Саша переглянулась с Марком и взяла из рук японки пожелтевшие листы с загнувшимися краями.

– Хочет, чтобы мы это прочитали, – догадался Марк.

Нацуми тем временем по сложившейся традиции незаметно ускользнула. Саша разложила вырезки на столе.

– Это интервью Де Люка разных лет о книге «Хронос», – сказала она. – Зачем Нацуми нам это дала?

– Она что-то знает. Дэн и Питер правы. Вот только почему она не может сообщить прямо: написать, напечатать на компе, дать телефон? Ей кто-то угрожает? – Марк склонился над столом, всматриваясь в знакомое лицо на выцветших фото. – Саша, под завалами книг отыщи мне, пожалуйста, «Хронос».

Следующие полтора часа Марк лихорадочно листал страницы, что-то чёркал в блокноте и бессвязно бормотал. Он словно выпал из реальности и даже не реагировал на Сашу.

Вскоре к ним присоединилась Анаит. Она читала «Хронос» и свободно ориентировалась в тексте. Марк и Анаит с горящими глазами, как охотничьи псы, напавшие на след, стремительно распутывали клубок подсказок Нацуми.

– Читаю дословно слова Де Люка из интервью: «Когда я писал заключительную сцену, в которой главный герой встречается с убийцей матери на ступенях Кафедрального собора Святого Станислава в Вильнюсе, то рыдал несколько часов подряд». А в книге речь идёт о Кафедральном соборе в Лиссабоне. – Оговорка, прокол журналиста, просто забыл. Возможен любой вариант.

– Забыл? Анаит, забыл? Не знаю. Если бы я писал роман два года, как утверждает Де Люка, то вряд ли путался бы в городах и странах. Ладно. А что ты на это скажешь? «Не надо быть гением, чтобы понимать основную мысль “Хроноса”: невозможно существовать без глубинной связи с вековой культурой своего народа, без неё человек перестаёт быть самим собой» и тэ дэ и тэ пэ, – Марк стукнул ладонью по газете. – Или вот ещё: «Главная идея в том, что грань между добром и злом так тонка, что иногда и вовсе отсутствует».

Анаит скривилась:

– Ерунда! Подобные книги всегда многослойны. Там десяток тем поднимается.

Марк победоносно встал на ноги и вытянул, как трофей, газетный листок. Анаит, обложенная томиками, сидела на полу, а остальные ребята – на диване слева от входной двери.

– А вот с этим ты не поспоришь. Де Люка говорит, что «Хронос» – это детективный триллер. А ведь это классический пример магического реализма.

Дэниел застонал:

– Заюши, сколько можно? Я сейчас сдохну от голода. Что мы вообще здесь делаем?

Анаит прижала ладошки к щекам и прошептала:

– Кажется, Нацуми хотела нам сообщить, что «Хронос» и, возможно, другие книги Де Люка не писал. Или же тот человек, которого мы считаем гениальным писателем, на самом деле является самозванцем.

Глава 10

Остаток дня они провели в каком-то тупом оцепенении. К вечеру начался шторм, и ветер с грохотом и дребезжанием бросал солёные плевки в окна. Разожгли камин и прямо на полу разложили одеяла и подушки – решили ночевать в гостиной (в спальнях было очень холодно).

Нацуми сварила овощной суп и запекла мясо в духовке. Накрыла на стол, зажгла свечи.

– Пир во время чумы, – буркнул Питер, но с удовольствием набросился на горячую еду.

Всю гостиную Нацуми украсила крохотными колокольчиками, которые при малейшем движении воздуха пронзительно звенели, как внезапно потревоженные струны скрипки.

– Чтобы отогнать злых духов, – пояснила Анаит.

После ужина Нацуми притащила маленький, точно кукольный, деревянный шкаф с облупившимся лаком на стенках. Когда она распахнула дверцы, внутри обнаружились полочки со свечами, миниатюрными пиалами, табличками, свитками. Нацуми зажгла благовонную палочку, опустилась на колени и застыла в медитации. Ароматы сандала и кедровых иголок смешались с запахом горящих поленьев.

– А это что такое? – зарываясь в гору одеял, спросила Кира.

Анаит полистала свой справочник и прочитала:

– «Буцудан – буддистский семейный алтарь в традиционных японских домах. Внутри могут храниться скульпторы или изображения Будды, таблички с именами умерших, колокольчики и блюда для подношений. Перед буцуданами молятся и медитируют».

– Пусть молится, – зевнул Дэниел.

Подростки, каждый завернувшись в своё одеяло, легли вплотную друг к другу. Первым вызвался дежурить Марк. Он устроился в кресле подальше от камина, чтобы не разморило от жара, и водрузил на колени справочник Анаит. Согревшиеся и одурманенные благовониями, финалисты засыпали. Только Билли тревожно ворочалась. Вдруг она лихорадочно ахнула. Казалось, вынырнула из-под толщи воды и теперь жадно хватала воздух.

– Мне нужно в туалет! – крикнула она.

Бенни бросилась прочь, споткнулась, еле удержалась на ногах и выскочила в коридор.

– Кира, беги за ней! – рявкнул Марк, но Билли грубо, будто ей предложили какую-то мерзость, ответила:

– Я без свидетелей посижу на унитазе! Тому, кто пойдёт за мной, откручу голову!

Последние слова донеслись уже из полумрака, в который вглядывались опешившие подростки. Кира вопросительно посмотрела на Марка. Он вскочил:

– Я пойду за ней. Плевать на условности. Сейчас не время включать скромность.

Хотя на первом этаже тоже был туалет, Билли, топая, как слон, понеслась по лестнице наверх. На одном дыхании миновав два лестничных пролёта и длинный коридор, Марк остановился перед нужной дверью и постучал.

– Билли, прости! Я подожду тебя здесь, ладно? Только не сердись.

В ответ – тишина. Марк заволновался и вновь постучал:

– Дай знать, что ты меня слышишь. Билли, отзовись. Я вхожу. Извини, но у меня нет выбора.

Медленно отворил дверь. Внутри никого не было. Уже на ватных ногах с колотящимся, как погремушка, сердцем он вошёл в соседнюю комнату – ванную. Пусто. Захотелось крикнуть, но воздух куда-то делся из лёгких, горло сжали невидимые пальцы – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Где же она?

Снаружи шумело море. Волны жадными языками лизали пологие склоны острова, и от этого дом слегка подрагивал и звенел колокольчиками, что недавно повесила Нацуми. И все эти звуки дополнял обессиленный стон. Марк ворвался в спальню Билли. Она лежала на полу (видимо, не дошла до кровати), запрокинув лицо в потолок. Её ноги, ища опору, елозили по ковру; из широко открытого рта вырывался жуткий хрип, а толстый живот вздрагивал и ходил буграми.

– Билли, что с тобой? Блин, блин! – ужаснулся Марк, опускаясь рядом с