Белый треугольник - Валентин Григорьевич Манкин

четвертой гонке он “завалился” — был двадцать третьим. Да, трудно сохранить спокойствие, почувствовав, что близка победа. Только бы Виктор преодолел себя, только бы настроился. Вот где начал сказываться недостаток опыта ответственных международных встреч. Ведь общий уровень мастерства у Виктора достаточно высок. Умеет бороться до конца, с честью выходить из сложных гоночных ситуаций. Как-то повлияет на него перерыв? Спадет психологическое давление или наоборот?

Неплохое положение после четырех дней было и на “Летучем голландце”, и на “Звезднике”. Лишь на “Драконе” и “Солинге” наши экипажи были далеки от лидеров.

Отдых лишь условно можно было так назвать. Вынутые из воды яхты нуждались в ремонте: одни —• в мелком, многие — в серьезном. Возле английского “Темпеста” собралось несколько десятков туристов. Они общими усилиями до блеска полировали днище. Американцы покрывали свою лодку каким-то составом, якобы значительно уменьшающим трение.

И все-таки все, у кого было время и у кого его не было, у кого было настроение и у кого нет, собрались, чтобы полюбоваться парадом парусных судов. Они уже несколько дней стояли на рейде — крупнейшие парусники, которые еще бороздят моря и океаны. Ожидали японский четырехмачтовик. Но он так и не успел дойти вовремя до столицы парусной олимпийской регаты. И вот теперь эти красавцы выстроились на парад.

Быстро пролетели два дня отдыха.

К пятой гонке ветер изменил направление на западное. Три-четыре балла с возможным усилением по прогнозу обещали интересную гонку.

Со старта мы пошли довольно удачно и контролировали основных соперников. Первый знак обогнули в лидирующей группе — третьими-четвертыми вместе с Раудашлем. Фостер был девятым, Уоррен — двенадцатым. Отлично.

Повернули и стали поднимать спинакер. Сколько раз мы тренировали эту операцию, стремясь сократить секунды, уходящие на нее. Добивались буквально автоматизма. И вот теперь Виталий заученным движением дергает за снасть. Вспыхивает красно-голубой парус, но... дважды перехлестнутый шкотами. И это при первом подъеме, после того как он был уложен на берегу. Уложен неправильно. Эта грубейшая ошибка шкотового привела к тому, что на наших глазах ушли далеко вперед лидеры. Вслед за ними яхты, шедшие далеко позади. Мы оказались двенадцатыми.

Всю гонку пришлось догонять. Финишировали восьмыми. Трудно назвать одним словом чувство, владевшее мной. Не берусь описывать, что было на душе у Виталия, виноватого в случившемся. Вот так, по собственной вине* упускали преимущество, завоеванное в нелегкой борьбе в предыдущие дни.

Напряжение нарастало. Мы ждали ветра. Как говорят, каждый молился своему богу, чтобы тот прислал циклон. Но напрасны были надежды. Снова тихое, солнечное утро. Прозрачный горизонт. Типичное бабье лето. Метеорологи обещали, что ветер постепенно усилится с запада. Но мы уже привыкли не очень доверять их обещаниям.

В этот день стартовая линия была как никогда широкой. Очень слабый ветер часто менял свое направление, и трудно было решить, откуда выгоднее начинать гонку.

За минуту до старта мы проходили мимо лодки Лун-де. Питер подал знак, что не возражает против того, чтобы мы прошли в непосредственной близости от его “Темпеста”. Так мы и сделали, направляясь к нижнему знаку. Но в тот момент, когда яхты сблизились, Лунде резко привелся. От неожиданности я так же резко остановил судно. И почти тут же прозвучал стартовый выстрел. Мы начали гонку, не успев набрать скорость из-за неожиданной остановки. Пошли позади большой группы гонщиков.

Уоррен стартовал с противоположного конца створа у самого судейского судна. Он и возглавил гонку.

Потеряв скорость, наш “Темнеет” терял и ветер. Его незначительные порывы “застревали” в парусах яхт, шедших рядом. Нужно было как можно скорее выбраться из этой “каши”.

Ветер не усиливался. Проходило время, а яхты все так же медленно ползли до дистанции. Наконец выбрались на последнюю прямую. Как ни было трудно, нам удалось дотянуться до лидирующей группы. И тут началось самое трудное.

Уоррен и Фостер ушли вправо, потому что в левой части дистанции ветра было меньше. Но вот и там, где были они, затихло. И тогда я повернул свой “Темнеет” влево, туда, где все время был штиль. Думал, если в одном месте — справа — ветер затих, то должен же он где-то задуть. Расчет оказался правильным. По воде побежала легкая рябь. Паруса ожили. Один за другим оставались сзади “Темпесты” соперников. А Уоррен и Фостер почти не двигались с места.

Но и ветер не переставал капризничать. Вот он уже набросил рябь на воду в правой стороне дистанции. И уже англичанин с американцем покинули тихую зону. Так и шли мы к финишу, попеременно ловя ветер.

Мой путь оказался короче. Лишь одного гонщика — швейцарца Кохлера не удалось нам обойти. Уоррен был шестым, Фостер — восьмым.

Вместе со вторым приходом шестая гонка принесла нам и выигрыш в сумме. Правда, настолько незначительный, что радоваться особенно было нечему. Лишь 0,3 очка отделяли нас от Уоррена. Теперь все, буквально все зависело от последней гонки.

Плохо сложились дела на малой дистанции. Из тридцати пяти “Финнов” лишь три закончили гонку — венгр Финаци, Моури и финн Вебер. Остальные не уложились в контрольное время. Учитывая, что у Виктора Потапова был уже двадцать третий приход, приходилось делать грустные выводы. Теперь и у него все зависело от последней гонки. Правда, надежд на золотую медаль уже не было.

На “Летучих голландцах” после шестой гонки определился чемпион. Четырежды первым финишировал экипаж. Роднея Паттисона, один раз — третьим и один — одиннадцатым. Никто не мог его догнать. Англичане имели полное право выйти на последнюю гонку зрителями. Снова, как и в Акапулько, могли они заранее готовить воздушный шар с английским флагом.

Перед последним днем не мешало хорошенько отдохнуть. Поужинали и устроились перед телевизором, чтобы посмотреть передачи из Мюнхена. .

Вдруг вбегает в комнату тренер:

— Вы тут бездельничаете, а там на вас протест подали!

Протест? Кто? Кому мы помешали? Чем?

По правилам, если кто-то подает протест, он делает это во время гонки. Сразу после нарушения выбрасывает красный флажок и сообщает судьям. Но мы такого не заметили. Да и после окончания гонки уже прошло достаточно времени.

Быстро собрались и пошли на заседание судейской коллегии. Оказалось, что это Уоррен, поддержанный Питером Лунде, заявил, что мы-де нарушили