Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей

Савелий ее, конечно, некстати бросил. У нее сейчас должны быть другие заботы.

— Пол уже известен? — воодушевился парень, явно хотел соскочить с печальной темы.

— Девочка.

Карина наблюдала, как расцветали лица обоих. В СемСемыче просыпалась отеческая нежность, а в Зайкине — детская радость. Синие глаза заискрились. Как будто ему сестренку обещали. Волна его восхищения доплыла до нее и согрела.

— Он отец? — встряла Карина, сама не поняла, почему, ведь ей было по сути все равно, просто к Савелию она успела проникнуться, а с его предыдущей историей это не особо вязалось.

— Нет, — СемСемыч опустил глаза. — Ее изнасиловали и выбросили на обочину. А он ее нашел и привел сюда.

Девушка протянула неловкое «Мм» и решила больше не задавать вопросов.

— Ну, как? — парень подал СемСемычу брокколи на вилке.

Тот разжевал нерасторопно, покидал еду из одной щеки в другую, посмаковал и выдал вердикт с ухмылкой.

— Афоныч по-любому взбесится. Готовь ножи.

— Еще не вечер.

Зайкин прищурился и вернулся к большой вок-сковороде, в которой тушил гарнир.

— Но вкусно, — СемСемыч стянул уголки губ вниз.

Карина улыбнулась.

Наконец, когда все было готово, СемСемыч повел их в соседнюю комнату — огромную столовую с узкими окнами и дешевыми столиками, как в шавермочных забегаловках. Зато огромное пространство вмещало много народа.

Они встали за невысокую стойку, на которую взгромоздили ужин в здоровой таре. Ящик с пайками положили поближе к Карине под ноги. А блюда стали разливать и раскладывать по тарелкам и на подносы.

— Ну, че, запускать? — Оксана ворвалась в столовую сквозь двойные парадные двери.

СемСемыч деловито кивнул. Вахтер прихрамывала, но двигалась быстро, торопилась. Карине показалось это смешным, ведь лишние полминуты ничего не решала, но поняла, что ужин здесь для многих был важным событием.

Вскоре толпа нахлынула. Темные фигуры в обносках, местами закаменевших от грязи, местами рваных до голого тела, грязные, вонючие, быстро заполняли зал, но культурно занимали очередь на выдачу. Колонна росла. Многие кряхтели, пыхтели и кашляли, а часть смеялась. Старые знакомые встречали друг друга и обсуждали свои дела.

Девушка не могла до конца скрыть отвращение, которое вызывал стойкий запах десятков немытых тел вперемешку с мусором, мочой и алкоголем. Лица все были кривые, нездоровые, то красные, то желтые, то синие. Много было ссадин и синяков, экзем, болячек и гнойных ран. В таком обществе всякий аппетит пропадал. Но на лице Зайкина она не увидела ни капли омерзения. Он всем улыбался радушно. Задавал вопросы тем, кого знал, даже заигрывал с некоторыми женщинами, которые сильно потеряли привлекательность, но не утратили кокетство. Это Карину поразило и даже заставило немного приревновать. Она тоже старалась улыбаться, выдавая пайки, но с брезгливостью ей всю жизнь было трудно бороться, поэтому девушка выдавали их очень осторожно, боясь задеть нечистую плоть.

— Господа и дамы, не забываем мыть руки, — кричала Оксана, указывая на две старые раковины у входа. Там краны отворачивались пластиковыми маховиками с красными и синими пятнами на вершине.

К ее призыву прислушалась только часть гостей. Остальные кусали булки уже на ходу.

— О, Афоныч, — оскалился СемСемыч и потер руки. — Здорово.

Перед ними стоял худющий до неприличия старик с жидкой бородкой и злыми чертами лица, как у актера Уиллема Дэфо, на которого сильно смахивал. Он кутался в относительно новую телогрейку, что придавала ему массы. С маленьким ростом старик едва доставал Зайкину до груди. Спина уже не выпрямлялась — позвоночник нашел идеальный баланс в знаке вопроса. Зато конечности были крупными для такой фигуры. Суставы пальцев раздулись и не сгибались, а в налитых жилах кровь будто уже застыла. Тонкая кожа хорошо просвечивала вены.

— Здрасьте, здрасьте, — Афоныч сразу покосился на Карину. — Еще одного сосунка в подмастерья взял? Портишь ты нашу кухню, Семен.

От желчного взгляда ей стало не по себе. Девушка прижала его паек к груди.

— Это у Зайки уже стажеры пошли, — посмеялся СемСемыч. — Растет малой.

— Здравствуй, Афоныч. Вкуси, — парень протянул ему поднос с полным набором блюд, а в глубине глаз горела хитринка.

Старик почуял подвох и принюхался.

— Опять каку гадость подкинул?

— Как ты мог обо мне такое подумать?! — возмущаться у Зайкина тоже искренне получалось.

Оскорбленное достоинство демонстративно отвернулось от старика и махнуло аристократической ручкой. Карина на этом моменте пришла в себя и подбросила пакетик с закусками на поднос.

— Ну, спасибо, — выдавил Афоныч, а сам щупал парня взглядом.

Когда он отошел на приличное расстояние — для этого понадобилось не меньше минуты, потому что старик едва двигался, СемСемыч шепнул.

— Ножи поточить не забудь.

Зайкин фыркнул и отвернулся к Афонычу, взглядом его заколдовывал, беззвучно шевеля губами, точно заклятие зачитывал. Волшебства не случилось. Не успел старик сесть, сунул пучок цветной капусты в рот и завопил.

— Зайка, едрить тебя! Чабер, что ли?! Семен, научи эту бестолочь готовить нормально.

СемСемыч злорадно хохотал. Парень опустил плечи и стиснул в руках поварешку до побеления костяшек.

— Ножи жду завтра.

— Как он всегда распознает? — Зайкин сначала спрашивал у вселенной, а потом посмотрел на СемСемыча. — Может, ты ему инфу сливаешь?

— Я просто его уже сто лет знаю. Смирись, сосунок.

Он похлопал парня по плечу и подмигнул девушке. Та не стала ничего сообщать Зайкину.

Сперва поток бездомных казался неиссякаемым, но неожиданно быстро для Карины закончился. Последней подошла хрупкая девчонка, примерная ровесница. Выглядела она чисто и свежо, на бездомную точно не походила и носила домашнюю одежду и тапочки — постоялец, определила Карина. Таких она сразу различала в толпе. Всего насчитала человек пятнадцать. В основном, ими оказывались инвалиды и совсем немощные старики, которые уже не могли позабиться о себе самостоятельно.

Девушка двигалась энергично, но на лице, квадратном, с крупными чертами, замерла озабоченность. Небольшой животик выпирал из-под хлопкового платья. На фоне остальной худобы он бросался в глаза. Руки и ноги были тростинками, зато линии бедер и талии размягчались и плавно перетекали друг в друга — беременность их искажала.

— Здраствуй, Дина, — обрадовался СемСемыч.

— Здрасьте. Привет, Зай, — она кивнула обоим и остановила вопросительный взгляд на девушке.

— Это моя Кариша, — представил Зайкин, положив ей на плечо руку.

— Да? — Дина резко изменилась в лице, повеселела и заулыбалась широко. — Рада познакомиться.

Она поставила уже взятый поднос обратно на стол и протянула тонкую ручку. Карина ее пожала, уже не удивляясь, что Зайкин всем и вся о ней рассказывал. СемСемыч хмыкнул.

— Мне очень нравится твое имя. Я назову дочь так же. Зайкина Карина, по-моему, звучит, — Дина обернулась на парня.

Тот горделиво оскалился. Карина посмотрела на него с недоумением