Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей

— Конечно, нет, — он улыбнулся, как обычно. — Просто мы будем жить гражданским браком. Но так ты будешь гораздо менее защищена юридически.

Карина раскрыла рот в беззвучном «Ааа» и закивала. Все уже было продумано. Это даже вызывало уважение и необъяснимую злость.

— А, не важно. Я все равно не собираюсь выходить за тебя.

— С чего это вдруг?

— В смысле, вдруг? — она возмутилась такой наглой формулировке. — Я и раньше не собиралась. Не знаю, что ты там себе надумал.

— Это ты типа решила? — Зайкин остановился резко перед перекрестком и посмотрел ей в глаза, крепко вцепившись в руль. — Окончательно?

— Да я и не сомневалась, — выпалила девушка, покраснев, и отвернулась, скрестив руки.

— А-га, — он закусил верхней губой нижнюю, показав зубы, и помотал головой. — Значит, ты выбрала молчать и скрываться. Неужели хотя бы Полина не заслуживает правды?

Все говорили, что душа эфемерна, а Карина чувствовала, как она сжимается, стягивается в плотную точку, ломая собственную геометрию, и затем лопается на мириады осколков.

— Ты не думаешь, если я просто пропаду через пару месяцев, ей будет очень обидно?

Автомобиль поехал. Девушка качнулась чуть вперед и закрыла глаза.

— Переживет. Не такой уж ты незабываемый. Гораздо обиднее, что родная сестра подстелила тебя под своего надоедливого поклонника.

Зайкин невесело посмеялся.

— Понял. Все гораздо сложнее, чем я думал.

— Нет, все просто! — ей хотелось орать. — У нас с тобой ничего не было и не будет.

— Но ведь есть! — он тоже не сдержался и стукнул по рулю. — Себе-то хотя бы врать перестань.

Если бы они существовали на экране, картинка бы просто выключилась. Эпизод закончился. Монтаж бы перенес зрителя в другую реальность. Но жизнь такими спецэффектами не обладала. Реальность оставалась на месте. Пришлось сидеть дальше в одной машине, сгорать от стыда и сжигать собственное сердце болью. Невыносимо долго. Мучительно медленно.

Они, наконец, приехали, но ни Карина, ни Зайкин не торопились выходить. Мотор уже заглох. Парень смотрел в боковое стекло на железные ворота, закрытые ржавым замком.

— Я не принимаю твой отказ, — сказал он спокойным голосом и вынул ключи.

— Какой ты непонятливый! — гаркнула девушка, стерев ладонью усталость с лица.

— Я хочу быть счастливым. И готов бороться за свое счастье. Даже если с самой тобой.

Карина невольно ответила на его взгляд, синий, открытый и беззлобный. Любящий. Никто и никогда в жизни не смотрел на нее такими глазами. Она просто не знала, каково это быть любимой, а теперь явственно ощутила. Очередной спазм охватил глотку. Не дал протиснуться словам. Не нужно было ничего говорить. Лицо все уже показало.

— Мы все-таки опоздали на пятнадцать минут.

Зайкин снова вел себя как обычно. Улыбался мило. Показал ей часы и вышел из машины. Девушка вылезла следом, действовала пока на автомате, потому что еще находилась в плену растерянных чувств.

Приют для бездомных выглядел как административное здание в один этаж из серого кирпича — захудалая провинциальная конторка, которой, видимо, когда-то и являлась. Двор за забором пустовал. Асфальт и небольшие кустарники покрывал тонкий иней. На двери под глазком висела красная табличка с коротким наименованием «Теремок».

Зайкин заходил как к себе домой. Первой впустил девушку. Она быстро оглядела небольшой холл. Грубая типовая форма интерьеров сглаживалась стараниями здесь работающих или живущих. На окнах висели не простые в уходе жалюзи, а приятные глазу портьеры с цветочными узорами и белыми тюлями. На широких подоконниках в разнокалиберных горшках цвели растения, зеленые и не только, иногда с нераскрытыми бутонами. У входа под дверью лежал большой ковер с надписью «Добро пожаловать», а голубые стены разбавляли простенькие картинки и рисунки в одинаковых деревянных рамках. Карина ожидала увидеть убогий санаторий, а увидела приличный современный хостел. Без излишеств, но с уютом.

На входе сидел вахтер — пожилая женщина с заплывшим от беспорядочной жизни лицом, но красивыми глазами, ясно-зелеными, круглыми, глубоко посаженными. Она куталась в шерстяной платок и читала журнал с интервью телевизионных звезд. Редкие волосы были собраны в неаккуратный хвост.

Парень громко поздоровался, назвав ее Оксаной.

— Привет, Зайка, — та в ответ показала желтую улыбку с дырой вместо клыка внизу. — СемСемыч уже нервничает.

— Знаю.

Они прошли по темному коридору, бесшумному и пустому. В одной комнате кто-то хорошенько прокашлялся под скрип пружин. В другой вещал монотонный старческий голос. В третьей разразился хохот. Это были спальные комнаты, догадалась Карина, заглядывая в узкие щели. Заметила деревянные кровати и плоские телевизоры. И бардак там царил домашний: на кровати валялась одежда, грязная посуда занимала тумбу, крошки усыпали стол. Но пахло здесь как в казенном лечебном учреждении: хлоркой, медикаментами, несвежим линолеумом и больными телами.

В конце коридора девушка увидела, как двое весельчаков моют пол совместными усилиями, хохоча на все здание. Первый, без ног, сидел в коляске и мазал шваброй по полу, а второй единственной рукой катал его зигзагами. Их сотрудничество ее умилило.

На кухне за металлическим столом посреди комнаты оперировал седой мужчина плотного телосложения в белом халате. Он морщился с каждым нажимом на нож — морковь на разделочной доске плохо поддавалась тонкому лезвию.

— СемСемыч, — позвал парень. — Извини, что опоздал. Зато я сегодня с помощником.

Тот резко поднял голову и, прежде чем улыбнуться и поздороваться, бросил недоуменный взгляд на Карину. Мутные глаза цвета оливкового масла пригляделись внимательно. Морщинки вокруг глаз туго сжались. На вид, ему недавно стукнуло шестьдесят. Но фигура как будто принадлежала мужчине в самом расцвете сил: толстая шея, широкая грудная клетка, упругие ноги с накаченными икрами. Коренастость делала его плотным и тугим. Но лицо и руки выдавали наступающую старость.

— Волонтерка новая, что ли? — СемСемыч еще сердился.

Карина пока разглядывала кухню, удивляясь тому, как неплохо она оборудована.

— Разовая, — Зайкин глянул на нее с улыбкой. — Продукты привезли?

— Вон там.

Седая голова кивнула в угол, где между шкафом и стеной валялись кучей пакеты из супермаркета.

— Как зовут-то? — обратился СемСемыч к девушке, не поднимая глаз.

— Карина. Очень приятно.

Она постаралась выказать доброжелательность, хотя ее напрягала суровость, которая плохо оправдывалась небольшим опозданием и вообще не должна была ее касаться.

— Мыть будешь, — порешал СемСемыч. — Вон мойка. Овощи в пакете на столе. В первую очередь перцы.

Карина глянула на Зайкина, как будто ждала его одобрения, на самом деле, надеялась, что он ее выручит и займет чем-нибудь другим, но парень не поддержал.

— Руки помой только сначала, — добавил он.

Она осталась недовольна, но смолчала и подчинилась.

Рутинная работа хорошо действовала на психику, приводила ее