Человек за бортом - София Цой

В главном, некогда бальном синем зале с позолотой на лепнине уже сверкал приборами торжественный стол, вдоль которого выстроилось пар двадцать дубовых резных стульев с высокими готическими спинками. Под почти двухметровой хрустальной люстрой блестела пирамида бокалов, в пять ярусов. Темно-синие стены украшали морские пейзажи и портреты предков Элиота. Их всех объединяли властные взгляды, длинные волосы и богатые узорами одежды.

В северной части зала, под куполом, подобным куполу древнегреческого Пантеона, всю пятиметровую стену занимал величественный орган. В канун Рождества, на свой день рождения, Элиот играл на нем неизвестную долгую мелодию – мятежную, тяжелую, жуткую, точно черная ночь в самом сердце разъяренного моря. Вокруг выли волны. Из мрака рос шторм. Этим штормом управлял Элиот, сидящий за прямоугольным инструментом. Гибкие пальцы бегали по четырехуровневой клавиатуре, а ноги ловко управлялись с широкими педалями. Казалось, он играл всем телом. Казалось, он сам – и мелодия, и море, и нечто большее, чем человек. Глубокий звук завораживал, утягивал на дно, откуда он и доносился, – страшный, но не устрашающий. Когда Элиот выдержал последний аккорд и просиял улыбкой, я поняла, что влюбилась в это произведение. «Токката и фуга ре минор», – простодушно ответил он мне потом, даже не подозревая, что породил в моем сердце.

– На самом деле я влюбилась вовсе не в произведение…

– В его день рождения, говорите… Не знала, что вы влюблены в него так недавно, – проговорила Виктория Ричмонд, выслушав мое воспоминание. – Орган – это совсем новая, но очень сильная страсть Элиота, – добавила она будто и не об органе вовсе.

Она обвела зал строгим взглядом, точно хотела о чем-то меня спросить конфиденциально. В отличие от мужа, который приветствовал гостей у подножия парадной лестницы, она поднялась к нам. «Вряд ли просто так», – подумалось мне. Я осторожно рассматривала ее, пытаясь не встречаться с ней глазами. Что, если она уже знает, что мы с Элиотом зашли намного дальше, чем требуют приличия?

– Я знаю… – вдруг проговорила она.

– Что? – Мое сердце пропустило удар.

– Я знаю, что вы не любите платья. Вы ведь не обязаны их носить в угоду мне или моему сыну. Если вам это не нравится, не стоит игнорировать свои желания.

– О нет, мадам Ричмонд, это платье и мне самой нравится. Очень.

– Понимаю, оно роскошно. Я говорю так, на будущее, просто предупреждаю вас заранее, потому что, кажется, вы легко поддаетесь страстям. По крайней мере одной. – Она метнула взгляд на Элиота, который в это время проверял стол и давал указания служанкам в синем. – Мне передавали, что вы с ним уже успели спуститься на самые нижние палубы. – Это прозвучало насмешливо и одновременно осуждающе.

Чувствуя, как горят щеки, шея и грудь, я опустила голову. Губы пересохли от стыда, в голове эхом отозвались опасения Элиота, что в его домах все докладывается Артуру Ричмонду. И, видимо, его жене тоже.

– Мадам Ричмонд, я все могу…

– Все хорошо? – послышалось за спиной, и на мое горячее плечо легла рука Элиота.

– Все хорошо, – улыбнулась ему Виктория Ричмонд и посмотрела на меня. – Мы с Софи уже поговорили, и я рада, что времена меняются. В отличие от меня, вы вольны выбирать, юная леди. Не торопитесь.

Я подняла на нее глаза, пытаясь понять: иронизирует она или все же разочарована во мне? Мать Элиота продолжала смотреть на меня в упор, но во взгляде ее чувствовалась скорее снисходительность, чем недовольство.

– В мое время войти в святилище, жрицей которого тебя назначили, и увидеть, что стены там обшарпаны, а алтарь разрушен, было обычным делом. Нынешние дамы могут избежать этой участи, – проговорила она, изящно склонив голову, и, шелестя темно-синим подолом, уплыла из залы.

Элиот проводил ее оторопелым взглядом, а лицо у него вытянулось, и он заморгал, точно ребенок, услышавший нехорошее слово. Какая интересная женщина! Я, еле сдерживая смех, улыбнулась Элиоту:

– Так вот в кого ты такой.

– О чем это вы беседовали? – Он вскинул брови.

– Как о чем? О святилищах, – усмехнулась я.

Спустя полчаса старинные напольные часы с арочным фронтоном и блестящими витринами сперва сыграли Вестминстерский перезвон башни Виктории, а потом пробили восемь часов. В тот же миг швейцары открыли двери зала перед важным Освальдом с Алексисом на руках и веселыми Найджелом и Винсентой. Костюмы молодых людей роднила узкая белая полоска: у Найджела этот узор оживлял строгий иссиня-черный костюм, а у Освальда – синий галстук в тон пиджаку. Прически у обоих были строгие, гладкие, даже челки зафиксированы аккуратными завитками.

Платье Винсенты сияло и переливалось: стразы были звездочками рассыпаны по пышной юбке, корсету и рукавам-фонарикам. Сквозь полупрозрачную ткань рукавов, нежно подобранных на запястьях, проступал абрис тонких, гибких рук. Выпрямленные русые волосы были распущены, пряди у висков украшали волшебные цветы, собранные из страз, а белоснежные шею и грудь оттеняло ожерелье-чокер и уходящие от него к эполетам цепочки. Мы с Винни долго с восторгом рассматривали друг друга. Крепко обняться нам теперь мешали пышные юбки и украшения.

«Господи, что за мука!» – воскликнула Винсента, падая на диван у органа. Мы удобно расположились и принялись болтать о ее ссоре с Найджелом и о нашей с Элиотом встрече в Ложе. Осушив по бокалу, заключили, что во всех бедах виноваты мужчины, и двинулись изучать замок.

Винсента провела меня в ярко освещенную, огромную двухъярусную библиотеку, где я замерла у первого же стеллажа с гностическими текстами в кожаных позолоченных переплетах. Запах старых книг одурманил меня, и я обо всем забыла, унесенная во времена, когда меня еще не звали Софи. Нас с трудом отыскала камеристка Винни, чтобы сообщить, что гости в сборе, в том числе Келси и улизнувший от жандарма Валентин. И они уже впрямь были у стола: Келси в синем костюме с бордовыми ромбами, как у Арлекина, и Валентин в не менее необычном одеянии – белом средневековом плаще-накидке поверх синего костюма. «Правила, похоже, не для них», – мысленно усмехнулась я.

– Простите, я показывала Софи здешние укромные уголки вроде альковов в библиотеке! – воскликнула Винсента, когда мы вбежали в зал.

– Спасибо за участие, Винни, но я с большим удовольствием возьму этот труд на себя, – подмигнул Элиот.

Ос с Найджелом прыснули, а Келси толкнул Элиота в грудь, смеясь глазами: «Бесстыдник!» Элиот же невинно развел руками: «А что?..»

Винсента опустилась между Освальдом и Найджелом с правой стороны стола, а Келси, Валентин, Элиот и я расположились напротив. Месяц назад я и представить не могла, что буду сидеть между Валентином, который тогда в ресторане требовал от меня покинуть стол, и Элиотом, который к тому же стал мне ближе всех мужчин на свете. Что мой смех будет сливаться с их смехом, что они наперебой будут предлагать мне попробовать очередное экзотическое блюдо.

Ухоженные красивые служанки в синих одеждах каждые пятнадцать минут выкатывали в зал новые тележки со сверкающими сервизами. Ягоды, закуски, аперитивы. Вторые закуски. Супы. Горячее – рыба с пятью гарнирами на выбор… Еще перерыв на череду тостов, обновление бокалов… Обязательное обсуждение козней, которые строят против Капитанов Пауки…

– Вчера Великая Ложа заявила, что Леванта не нашли. След простыл. Вероятно, он уехал в Россию. Однако мы не знаем точно, поэтому предлагаю держать руку на пульсе и не пренебрегать охраной. Будьте осторожны. Сообщайте при малейшем подозрении на слежку или преследование. Я обеспечу безопасность Софи и по возможности Келси. – Элиот посмотрел на нас. – Келси проследит, чтобы никто не повторил нападения на Валентина. Вы, – обратился он к Винни, Освальду и Найджелу, – пожалуйста, присматривайте друг за другом в Москве. Я уж не знаю, реальна ли угроза покушения на дочь Шторма, но учитывая, что между Левандовскими и Штормами, как мы узнали, есть кровь, это звучит правдоподобно.

– Смотрите только, чтобы в вас не отрикошетило, – добавил Келси и без перехода поинтересовался у девушки, которая обновляла его бокал: – Скажите, а когда будет бифштекс? А малиновый сок?

– Келси! – воскликнули мы чуть ли не в один голос.

В глубоких суповых тарелках плескалось солнце – оранжевый суп сяке дзиру с горсткой белых нитевидных грибов. Когда