Без ума от тебя - Фири Макфолен

По ходу сеанса мы восстановили сцену – а ты не смей смеяться – и выяснили, что этот дом с тыквой раскачивался.

– Фу! – Харриет шутливо поморщилась.

– Ага, фу! Оказалось, когда мне было семь, папа взял меня «в турпоход», а на самом деле мы приехали на трейлерную стоянку, где в это время обитала его тогдашняя любовница. Он пристроил меня к настольным играм, снабдил сырными шариками и все время проводил с ней. В Хеллоуин мне стало не по себе, и я отправился его искать. Я был слишком мал и не понимал, что происходит. Почему папа все время куда-то исчезал, и кто была та симпатичная женщина, которая знала его и угощала конфетами меня. И почему на обратном пути домой он репетировал со мной историю о том, как мы ходили на рыбалку, которой на самом деле не было, – Кэл покачал головой. – При виде тыквы у меня возникало ощущение, что происходит что-то плохое, а что именно – я не мог понять. Отсюда возникли ужасные ассоциации. Безымянные страхи – худшие, я так считаю.

Он вздохнул, и Харриет запомнила эту мысль, чтобы после обдумать.

– Обращаясь к психотерапевту, я уже знал, что отец патологически неверный муж. Когда я понял, что он использовал меня как алиби, а сам пренебрегал родительскими обязанностями, меня захлестнула такая ярость и такое отвращение!

Харриет поморщилась.

– Это ужасно. А если бы, пока он развлекался в доме на колесах, с тобой, семилетним, что-нибудь случилось?

– Вот именно. Но от тыквофобии я исцелился – вырезай кого хочешь, я даже глазом не моргну.

Харриет улыбнулась, думая о том, в какой мере его бесстрастность сформировалась под влиянием этого жизненного опыта. До сегодняшнего дня он казался ей совершенно невозмутимым человеком.

– А ты хоть раз объяснился с ним?

– Да, у нас произошла жуткая стычка, после того как он трахнул мою подругу Лили. Мне было двадцать, и мы не разговаривали несколько месяцев. Она была из паба, в котором я летом подрабатывал. Она была у меня, а потом отец повез ее домой и, как ты догадываешься, пропал. Оказалось, он «сломался». Я дождался его, а когда он принялся заливать насчет вызова техпомощи, я сказал, так они еще и виагру раздают до кучи? Тут такое началось! Мы разругались вдрызг. В результате после университета я не вернулся домой.

– Он все отрицал?

– Конечно. А потом, когда были другие случаи, чего я только не наслушался. И ничего подобного не было, и жизнь – сложная штука, и я не обязан перед тобой отчитываться. Он знает, что этому нет оправданий, поэтому отпирается до последнего. Бесполезно.

– Не могу поверить, что он трахнул твою подругу! Фу!

– На самом деле все еще хуже… – Кэл потер виски. – Я скажу это очень быстро, и больше мы к этому не вернемся. Я тоже с ней спал – а-а-а-а!

– О боже! – сказала Харриет.

Но вместо того чтобы, как ожидалось, прийти в замешательство, Харриет ощутила что-то совершенно иное – посвященность в столь щекотливую информацию.

Тут словно туман рассеялся, и события последнего часа открылись ей в полной мере: оказывается, она не просто так до глубины души обиделась, подслушав его слова о том, будто он хочет, чтобы она съехала. Это было личное. Вопреки логике и здравому смыслу, у нее возникли к нему чувства. Что за идиотка! Ведь знала же, что умопомрачительно красивый хозяин дома – это не к добру. Нужно срочно уносить ноги, и по иной причине, чем он считает.

– Не смотри на меня так, – сказал Кэл.

– Так это как? – испугалась Харриет. Она очень надеялась, что эмоции не отражаются на лице.

– Как будто считаешь, что меня следует с головой окунуть в сверхмощный промышленный очиститель.

– Да брось, – Харриет кашлянула. – По крайней мере, ты был первым?

– Блин. Ты ведь не будешь вспоминать об этом всякий раз при мысли обо мне, да? – казалось, Кэл был искренне расстроен.

– Конечно нет.

Сейчас ее гораздо больше заботило то, что она только что поняла про себя.

– И как к этому относится твоя мама?

Харриет считала, что сейчас будет лучше позабыть про психологически многослойный «эффект Лили».

– Игнорирует. Делает вид, что ничего не происходит. Ведет себя, как жена Тома Джонса, с той лишь разницей, что папа не продал сто миллионов пластинок. Мелинда хотя бы получила за это особняк в Лос-Анджелесе.

– Мне жаль твою маму.

– И мне. Когда мы были маленькие, он крутил роман с ее подругой, и, я думаю, у них был из-за этого большой скандал, или же она просто закрывает глаза. Я не знаю, в чем причина – боится остаться одна? Низкая самооценка? В юности, когда никого не щадишь, я страшно злился на нее. Хотел знать, почему она не уйдет от него или, по крайней мере, не поставит его перед фактом. Она сказала: «Мы с твоим отцом счастливы», и тут меня прорвало. Я сказал: «Брось, он побывал в таком количестве кроватей, что коммивояжер, торгующий матрасами, обзавидуется, и тебе об этом известно». Мои слова сразили ее наповал, а я почувствовал себя полным дерьмом. Унизил ее еще больше.

– Ты хотел ее защитить.

– А еще мной двигало разочарование. Я почти перестал уважать отца из-за его измен. А печальная правда в том, Харриет, что и маму я почти перестал уважать – из-за того, что мирилась с этим. Я был бы рад сказать, что испытываю сострадание, а не презрение, но это было бы вранье. Меня мучает чувство вины, но я ничего не могу с этим поделать.

Харриет кивнула. Кто-нибудь, обладающий такой же уверенностью и способностью двигаться вперед, как Кэл, вероятно, счел бы жалкую пассивность недостойной сочувствия.

– Во многих отношениях они счастливая пара, и у нас с сестрой было счастливое детство. Эрин переживает по этому поводу гораздо меньше, чем я. Но для меня подобный брак ни в коей мере не является примером для подражания. Мне от них грустно.

– Боишься, что станешь таким, как он?

– О нет. Нисколько. Верность для меня не проблема. Никогда не подмечал за собой его страсти к охоте.

Ну да, зачем тебе охотиться?

Странно, что в свете этого Кэл снисходительно отнесся к измене Кит. Хотя…

– А что, если ты не как он, но встречаешься с такими, как он?

– Это ты о чем?

– О кукольных Тэтчер. Динамика та же, только ты – в роли мамы. Ты – это версия мамы, которая может постоять за себя. Я приручу этого человека!

– Ха-ха-ха, о боже… Хотя в