Без ума от тебя - Фири Макфолен

у тебя самомнение такое, что все вокруг, включая тех, кто для тебя пустое место, должны тебя любить? Популярность – для тебя наркотик, да?

Кэл выглядел шокированным и в то же время подавленным. Вообще-то Харриет не собиралась клеймить его шельмой – информации было слишком мало, – но уж как вышло, и черт с ним.

– Давай проясним: я плачу аренду, пока живу тут. И больше никаких мне «Апероль Спритц» по дружбе, ясно? Будь здоров!

Тут требовался жест, означавший, что разговор окончен, точка, поэтому она развернулась и пошла к дому. Боже правый, ну КАК так-то? Кэл спрыгнул с качелей, бросился следом и схватил ее за руку.

– Харриет, Харриет! Подожди. Ты все неправильно поняла. Разговор был не о тебе.

– Да обо мне, я почти уверена.

– Это был самый простой способ съехать с темы. Меня смутило, как отец держался с тобой сегодня.

Харриет нахмурилась и выдернула руку.

– Почему? Твои родители вели себя очень мило.

– Мама – да. А отец был не только мил… – Кэл помолчал. Щеки вспыхнули румянцем, затем краснота переползла на шею – такого за ним раньше не замечалось, он точно не притворялся. – Он на тебя запал. За ним такое водится.

Он был готов провалиться от стыда. Даже когда заявилась Кристина, он не был настолько взволнованным, как сейчас.

– Запал на меня? – Харриет фыркнула. – Не думаю.

– Я знаю. Звучит настолько абсурдно, что тебе даже в голову не пришло бы. К сожалению, для него это не настолько абсурдная идея.

Харриет попыталась осмыслить услышанное. Она не уловила хищнических флюидов от Кларка-старшего. Пожалуй, он был излишне фамильярен и тактилен, но с мужчинами его возраста такое случается.

– Я не был против твоего присутствия. Мне нравится твоя компания, – продолжал Кэл. – Мне не хотелось краснеть из-за него и выглядеть перед тобой полным козлом. Я пытался объяснить, что он держался с тобой излишне фамильярно. Мама стояла рядом, а то я бы сказал: «Кончай клеиться к моим подругам!»

– И твоя мама воспринимала это спокойно?

– Мамино спокойствие – другая… причина того, почему мне потребовался курс терапии.

– Ох, – Харриет не ожидала такого ответа и заподозрила Кэла в мастерском владении искусством маневрирования. – И все же «не вынуждайте меня говорить, чтобы она осталась» звучит очень красноречиво. Никто не приставлял тебе ствол к голове, ты сам это сказал.

– Речь шла о том, что он вмешивается, а совсем не о том, что результат был нежелательный. Мне неприятно, что ты считаешь меня двуличным. И разумеется, у нас не только деловые отношения. Мы друзья. Я надеюсь.

Харриет промолчала. Хотелось бы верить, но такое случалось с ней уже не в первый раз.

– Еще я слышала, как ты говорил Сэму, что жить со мной под одной крышей будет адский ад.

– Когда?

– В день переезда. За это время я рехнусь. – Ей показалось, что фраза звучит недостаточно убедительно, и она неуверенно добавила: – …пока она, то есть я, здесь.

Кэл открыл рот, а затем вдруг улыбнулся.

– Черт, а ты все это время, выходит, подслушивала? Ну да, я тогда охренел. Я же не знал, что мы с тобой так здорово поладим. Помнится, и ты, принцесса Косичка, не пришла в восторг, узнав, что я – хозяин дома.

Харриет отреагировала на его шутливый тон принужденной улыбкой.

– У меня не возникло ощущения, что твой отец… запал на меня, как ты выразился.

– Нет, конечно. И знаешь почему?

– Почему?

– Потому что он мастер в этих делах.

Харриет сложила руки на груди и попыталась понять, стоит ли ему верить.

– Это нужно обдумать. А что, твой отец что-то позволял себе по отношению к твоим подругам? Но ведь ничего серьезного не было, нет?

– Еще как было.

– Что?! Неужели он?..

– Спал с моей подругой? Ага.

– О господи.

– И не только с ней. Ими дело не ограничилось. Слыхала про «Врачей без границ»? Ну, вот тебе «Эндрю без границ».

– Ха-ха. Вау.

Харриет считала, что кое-что повидала в жизни, но шестидесятилетний папаша-потаскун, использующий сына в качестве службы знакомств, – это было что-то новенькое.

– Он что, надеялся во время воскресного семейного ланча сунуть мне свой телефончик?

– О, нет, он не настолько примитивен. По крайней мере, я на это надеюсь. Он так не рискует – ему просто хотелось поглазеть на симпатичную женщину. Он всегда «на взводе», если ты меня понимаешь.

– И он действительно занимался этим с твоей приятельницей?

Кэл выдохнул.

– Меньше всего мне хотелось бы пересказывать, а тебе – слушать длинную версию этой истории, но сейчас, насколько я понимаю, мы к этому пришли. Может, присядем? После истории с Кит и фитнес-браслетом, боюсь, ты думаешь, что моя жизнь – сплошная черная комедия.

Они вернулись к качелям.

– Если рассказывать о папе с самого начала, тогда начать нужно с моего детского ужаса перед Хеллоуином.

– Но прежде чем ты продолжишь, – сказала Харриет, – тебе случалось бывать в Портофино?

Кэл расхохотался, Харриет тоже, и остававшееся между ними чувство неловкости исчезло без следа.

– Ни фига себе, я тут собираюсь вывернуть перед тобой свою душу наизнанку, фигурально говоря, раздеться до трусов…

Погоди, я метнусь за камерой. Черт, откуда взялась эта мысль? Должно быть, Кэл обладал суперспособностями, потому что ничего подобного Харриет не ощущала уже давно. А сейчас она, как выясняется, размышляла над тем, столь ли он хорош без одежды, как в ней. Оставалось надеяться, что лицом она себя не выдала.

– Маленьким я ужасно боялся Хеллоуина, – продолжал Кэл, – и это всех очень забавляло. В подростковом возрасте я понял, что трястись от страха и рыдать при виде пластиковых скелетов и попрошаек в капюшонах разрешается маленьким мальчикам, а взрослых мужчин общество строго порицает за это. Честно признаюсь, когда-то общественное осуждение меня пугало.

– А ты боялся чего-то конкретного?

– Тогда я над этим не задумывался. Казалось, это были все атрибуты праздника, вместе взятые. У меня с ним были связаны какие-то ужасные ассоциации – так бывает с определенной пищей после отравления. А лет в двадцать пять случился полный конфуз: тридцать первого октября моя тогдашняя подружка, накрывшись простыней, выпрыгнула из шкафа, решив, что это очень смешно, а я едва не расплакался…

Харриет прижала ладонь ко рту, давя смешок, и сказала:

– Извини.

– Смешно, я понимаю. После этого я записался на консультацию к психотерапевту – тогда когнитивно-поведенческая терапия еще не вошла в моду. К моему изумлению, мы быстро установили, что у меня есть подавленное воспоминание, относящееся к семилетнему возрасту. О фонаре в виде тыквы у стационарного дома на колесах, – он замолчал. –