Загряжский субъект - Василий Афанасьевич Воронов

сне явился. Отец Павел засвидетельствовал. Кстати, а как мог отец Павел засвидетельствовать? Они что, вдвоем один сон видели?

– Ну, положим, апостол Петр мог позже проинформировать отца Павла о своей встрече с Кукуем.

– Во сне?

– Во сне, наверно…

– Значит, я могу там встретиться с Кларой?

– Если ты мысленно хочешь этого, значит, встретишься. Мысль имеет свойство материи.

Дрюня был удовлетворен ответом и с чувством признательности обнял друга.

5

Дома Дрюню ждал сюрприз. За столом рядом с Тихоном сидел лохматый мальчик в заношенном спортивном костюме. Мальчуган жадно ел вареную картошку с малосольными огурцами и неохотно отвечал на настойчивые вопросы Тихона.

– Документ, бумажка у тебя есть? Фамилия-имя-отчество есть?

Мальчик с полным ртом молча кивал головой и выразительно моргал выпученными глазами.

В комнату вошел Дрюня, поздоровался и присел к столу.

– Вот! – радостно возопил Тихон. – Подкидыш, можно сказать. В норе споймал, у полковницы!

– Подожди, Тихон, – остановил его Дрюня. – Дай хлопцу поесть…

История Славки Обормота, как его окрестил Тихон, была необычной, даже невероятной. История, им самим рассказанная.

Славик поел как следует, выпил кружку холодного компота, уселся поудобнее в просторное кресло и начал рассказ.

– Я родился от незаконного папы. Мама работала артисткой в привокзальном ресторане в городе Воронеже, она пела в ночное время, а я сидел один в общежитии. Папа депутат, его знают не только в Воронеже, но и в Кремле. И ему нельзя светиться как незаконному отцу. Но он обещал помогать и сделать из меня человека. Конечно, мамка немножко врала, чтобы мне легче жилось. Мамины родители, мои дедушка и бабушка, жили в городе Землянске и оттуда писали письма и передавали приветы. Но я их ни разу не видел.

Мама меня любила, но ей не хватало денег. Я стал подрабатывать на вокзале, но не могу вам сказать про бизнес, я дал честное слово… Потом маму обманули, и она оказалась в Турции, а меня сдали в детдом. Папа приехал и взял меня в Москву. Я жил в большом доме и свободно ходил по улицам, даже в Кремль пускали. В столовой давали все, что захочу: котлеты, пирожные разные, пепси, жвачки любые… Я везде проходил бесплатно. В кино, на аттракционы, в метро – везде. Один раз ездил в метро целый день, и никто слова не сказал. Москва – это тебе не Воронеж! Папа хотел, чтобы я выучился и стал большой шишкой. И жил в Москве, в его квартире. Москва мне очень понравилась…

– Подожди, Славик, – перебил его Дрюня. – Ты в школе учился? Сколько тебе лет?

– Не знаю. В школе… В шестом классе учился. Не перебивайте! Потом пришли люди с милиционером и забрали меня в детдом. Конечно, из детдома я убежал. В Воронеже поймали прямо на вокзале – и опять в детдом. Не нравится мне Воронеж! И я рванул из Воронежа подальше, в Загряжск. С паломниками. Человек шесть побирушек ехали в Загряжск, чтобы задарма прокормиться в монастыре. Я пристал к ним, потому что тоже был голодный. Монахи – добрые дядьки, поесть всегда дают и даже одежку кой-какую.

Если вы меня ментам сдать хотите, то Бог вас накажет. А если к себе возьмете, то, ей-богу, я вам пригожусь, я работать умею. Возьмите, ради Христа!

В заключение Славик пустил слезу и размазал по щекам грязным кулаком. У смотрителей тоже навернулись слезы. Дрюня сказал растроганно:

– Дурак ты, Славка! Даже если ты наврал с три короба, мы не можем претензии предъявлять. Наша задача – помогать живому человеку. Вот в той комнате кровать, это будет твой угол. Иди поспи.

Славик прижился на кладбище, и как привязанный, всюду ходил за Дрюней. Смотритель купил ему новые кроссовки, пару маек и джинсовые шорты. Славик был хорошим порученцем. Сбегать туда-то, принести то-то, передать, попросить, узнать и т. д. Он шустро выполнял поручения своего благодетеля. Но Тихону не подчинялся, делал ему рожи и показывал дули из-за угла. На то были причины. Тихон не жаловал нового жильца и даже ревновал: Дрюня прямо помешался на этом подкидыше, в рот ему заглядывал. А надо бы построже. Малец врет без припору, дует в уши жалостливые истории, а тот, старый дурак, тает от удовольствия и покупает ему чипсы. Надо бы одернуть, за ухо взявши: не ври! Не сочиняй! Не бреши, как Тузик! Нет, разлюли-малина Славику во всем. Тихон не выдержал и сказал однажды с укором:

– Ты, Славка, маленький хам и узурпатор! Пользуешься добротой нашей… Мне бы из норы прямо в милицию тебя отвести, а не к Андрею Васильевичу. Вот там рассказывай сказки…

Славка сверкнул белками, насупился, убежал. Тихон потом винился перед мальчиком:

– Все от правды морду воротят… Ты не обижайся, про милицию я понарошку. И ты хорош… Будешь дули показывать – выпорю!

А Дрюне говорил, предупреждал по-товарищески:

– Славке документ нужен. Без этого отнимут пацана, как пить дать отнимут.

Дрюня отчаянно хлопал себя по коленкам, злился и умолял Тихона:

– Помоги, Тишка! Ты человек бывалый… Кого просить? Что нужно? Скажи, посоветуй! День и ночь об этом думаю.

Тихон подумал, помолчал и сказал так важно, вроде он век торговал советами оптом и в розницу:

– Проси Кукуя, только ему под силу такое дело…

И Дрюня пошел к мэру. Доложил. На кладбище все спокойно. Не пьют, не курят, не матерятся. Отец Амвросий соборует и отпевает. Соборует и отпевает. Все чин по чину. Мы с Тихоном, штатным рабочим, чистим и вывозим. Чистим и вывозим. Все деется, как указывал в своем докладе на совещании мэр Загряжска. Это понравилось Кукую. Он улыбнулся старому другу и сказал:

– Теперь говори, зачем пришел.

Дрюня рассказал жалостливую историю со слов Славки Обормота. Кукуй молча шевелил толстыми пальцами, медленно перекатывал желваки, терпеливо слушал. Дрюня добавил кое-что от себя. Кукуй каменно молчал. Дрюня нервничал, начинал сначала. Кукуй перекатывал желваки, шевелил кувалдоподобной челюстью и молчал.

– Вот такая загогулина с пацаном.

Дрюня тяжело вздохнул и умоляюще уставился в кувалдоподобную, устрашающую челюсть бывшего боксера-чемпиона. Кукуй был понятлив.

– Я тебе предлагаю законный способ, против которого не попрут и родственники, если таковые окажутся. Я слышал, что ты в молодости первый бл…ун в Загряжске был? Ясное дело. В Воронеже в командировке был? Был. В привокзальном ресторане водку кушал? Кушал. С певичкой переспал, старый кобель? Переспал. Укатил восвояси и, как честный человек, не мог знать, что через положенное время в Воронеже появился твой отпрыск. И своего незаконнорожденного нахала, как говорят казаки, ты имеешь теперь полное право