Ледяной Эдем - Алекс Норман

Кирилл колотился в ярости, его ненависть требовала выхода, но решетка не подпускала его к оборотню. Оставалось только бессильно грозить.

Кирилл не видел жену Миккоева, но слышал, смерть, говорят, и та красивее. И сам Миккоев намекал на свою неудовлетворенность в браке – вот когда нужно было думать, анализировать, принимать меры. Это Миккоев похищал девушек, скорее всего в паре с Казубовым. Похищали, держали в клетках, насиловали, убивали. Ни одной похищенной девушки так и не нашли, если не считать мертвой Варвары Карповой, но ведь они существуют. Томятся в плену, мучаются, страдают, умирают, а подонки спокойно живут себе среди людей.

Миккоев беспорядочно задвигался, протолкнулся, из груди вырвался гнусный стон. Он уже агонизировал, когда Ольга заявила о себе. Или проснулась, или в сознание пришла, поняла, что происходит, мощно дернулась, скинула с себя насильника.

Оборотень свалился на пол, резко поднялся и тут же ударил Ольгу. Знал он, как обращаться с пленницами, умел усмирять их, но с Ольгой этот номер не прошел.

Пропустив удар, Ольга разозлилась и ударила Миккоева рукой в пах. Лежащий на полу фонарик вылетел из клетки через открытую дверь; Кирилл не видел, как маньяк согнулся в поясе, но услышал, как он застонал от боли.

Ольга ударила снова, на этот раз она смогла сбить его с ног. И навалилась на него.

– Ольга, я здесь! В клетке!.. – крикнул Кирилл.

Клетку он упомянул в собственное оправдание. Ольга должна знать, почему он не приходит ей на помощь.

– А твоя клетка открыта! Дави гниду!

Наверняка Ольга плохо соображала, а Кирилл давал ей подсказку – поскорее расправиться с оборотнем, забрать у него ключи, запереть свою клетку и открыть соседнюю, тогда они смогут выбраться отсюда. А если Ольга вдруг убьет Миккоева, свою клетку она может и не запирать. Кирилл и слова ей плохого не скажет, если маньяк сдохнет. И без доказательств все ясно. Казубов убивал, а Миккоев его покрывал.

Ольга, похоже, взяла оборотня на удушающий прием, шея у него тонкая, сам он чахлый, шансы вырваться из захвата практически нулевые.

– Дави гниду! – повторял Кирилл.

Ольга молчала, Миккоев хрипел, пытаясь вырваться, но в конце концов затих. И он безжизненно лежал, и Ольга не двигалась, будто заснула.

– Ольга, поднимайся!

Кирилл кричал, с силой тряс решетку, но Ольга никак не реагировала. Хорошо, если она всего лишь уснула, не доспав назначенные ей часы, а если Миккоев ее убил? Может, ножом пырнул, и она, задушив его, истекла кровью. А Кирилл ничем не может ей помочь.

– Ольга!

Миккоев не двигался, зато Ольга стала подниматься.

– Что здесь такое происходит? – сонно простонала она.

Фонарь светил куда-то в дальний угол, Кирилл не видел ее.

– Ольга, я здесь! Миккоев нас сюда притащил!

– Миккоев?!. Что он со мной, тварь, сделал? – Голос Ольги сорвался на истерический крик.

– Никто ничего не узнает!

– Кто ничего не узнает?.. Эй! – Ольга склонилась над Миккоевым, но растолкать его не смогла.

– Уходить отсюда надо! У Миккоева ключи!

– Я что, его задушила?

– Ты задушила маньяка!.. Ольга, нужно уходить!

– А Диконов где?

– Не знаю.

– И я не знаю… Я стояла у входа, Диконов подошел, я не услышала. Иголка в шею воткнулась, и все… Он что – усыпил меня?

– Ольга, у Миккоева ключи!

– Думаешь, это Миккоев меня усыпил?

– Не знаю.

Ольга начала одеваться; она вроде бы и не мешкала, но брюки натягивала так долго, что у Кирилла от нетерпения зачесались нервы.

Наконец Ольга нагнулась над Миккоевым; Кирилл подумал, что застрянет еще на полчаса. Тем более что ключей у Миккоева, скорее всего, нет.

– Ключи, кажется, в замке! – подсказал Кирилл.

Он и не заметил, что в помещение кто-то вошел, услышал только, как закрылась клетка. Ольга дернулась, толкнула дверь, но засов задвинулся еще раньше. Ольга просунула руку сквозь прутья решетки, но попала в западню.

– Пусти, урод! – закричала она.

Кто-то держал ее за руку, заламывая рычагом наружу. В таком положении она не имела шансов даже против слабого противника.

– Диконов, сволочь! – простонала Ольга.

– Долг платежом красен!

Кирилл видел человека, но не мог рассмотреть его лица. Зато узнал его голос. И еще он услышал, как щелкнул замок наручников. Один браслет Диконов надел Ольге на руку, а другим пристегнул ее к решетке.

– Диконов, ты же не выживешь в тюрьме! Я тебе это обещаю!

Ольга стояла в жутко неудобном положении, каждое движение доставляло ей боль. А Диконов не торопился. Сначала он подобрал с полу фонарь, затем зажег свечи – одну, вторую, третью. В подземелье стало совсем светло.

– Что у вас тут было? – Диконов обращался к Ольге, а смотрел на безжизненного Миккоева со спущенными штанами.

– Диконов, у тебя есть шанс! – сквозь боль проговорила Ольга. – Ты отпускаешь нас, и мы все забываем!

– А как же тюрьма? Ты только что говорила про тюрьму?

Диконов не сводил глаз с Миккоева.

– И я там не выживу, да?

– Не выживешь. Если попадешь туда. Но ты можешь и не попасть.

– Отпускаю вас и вы забываете про меня?

– Забываем!

– А что я такого сделал, чтобы про меня забыть? Насиловал тебя Миккоев, он маньяк!

– Тем более!

– А мать Карповой убил Казубов. И ее отца тоже он убил…

– Вот видишь, ты ни при чем!

– Зверь-человек! – широко улыбнулся Диконов. – Горжусь им!

– А вот гордиться не надо…

– Не надо указывать мне!.. – хищно сощурился Диконов. – И наручники на меня надевать не надо было. А ты надела!

Кирилл не знал, откуда у Диконова взялся топор с опасно заточенным лезвием. Он легко срезал с полена тонкую щепу.

– Наручники на тебя надел я! – сказал Кирилл.

Но Диконов и ухом не повел. Он продолжал расщеплять полено, видимо, собираясь разводить огонь в печи.

– Наручники твоя работа, так что не обессудь, – глянув на Ольгу, усмехнулся он.

– Ну, отплатил и хватит!

– У вас, у женщин, все так просто! – засмеялся Диконов. – Захотела – слово дала, захотела – забрала… Вам, женщинам, никак нельзя верить!

– А ты попробуй поверь!

Ольга находилась в положении, ничуть не лучшем, чем каторжник, вздернутый на дыбе. Правая рука поднята вверх, выгнута в сторону, а плечо зажато между прутьями, тело выкручено, одна нога едва касается пола. Больно ей, очень больно, потому и не верит ей Диконов. И правильно делает. В ее положении Ольга имела полное право забрать под понуждением данное слово.

– Не верю я женщинам, не верю, – качнул головой Диконов.

Он спокойно повернулся к Кириллу спиной, открыл дверцу печи, положил два полешка вдоль, набросал на них щепу