Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

выбирали и переизбирали, решения о военных действиях принимались на общих собраниях после прений путем голосования. О строгом соблюдении военной тайны при этом не могло быть и речи. Разведке, охранению и связи не придавали должного значения, поэтому представление о противнике часто не соответствовало действительности, а взаимодействие с соседними частями не было организовано. Оставлять часть войск в резерве не желали, поэтому резервов не было.

Однако избранные красногвардейцами командиры иногда неплохо выполняли непривычные для них обязанности, а некоторые обнаружили даже выдающиеся военные способности, не говоря о боевых и моральных качествах. Например, о командующем Западным фронтом Хуго Салмела, рабочем-металлисте без всякого военного образования, даже враждебный революции автор писал, что это был человек мужественный и решительный, с высоко развитым чувством долга, с ярко выраженными военными способностями и с «совершенно безупречным» поведением.

Член французской пропагандистской миссии в России Лапорт, который проезжал через Финляндию и наблюдал и красных, и белых, с иронией писал об отсутствии у красногвардейцев военной выправки, о том, что они с папироской в зубах обращаются к командующему и т. п., но и он вынужден был признать высокие боевые качества красногвардейских командиров. Он дал колоритное описание поведения одного из них, которого он полуиронически называет генералом, в момент опасности, когда красные войска дрогнули: «Но вот прибывает Лехтимяки. Всё вдруг преображается. У этого молодца явно нет никаких военных знаний — да и где ему было их получить? Но он обладает великолепным качеством увлекать людей, необходимым для настоящего, серьезного войскового офицера, и он на моих глазах продемонстрировал редкое мужество. Живо выскочив из своего автомобиля с красным флажком, генерал с самым спокойным видом направился к своим дрогнувшим войскам. Несколько коротких жестов, достойных настоящего командующего, — и он рассылает своих людей в указанные им места... Однако генерал считает, что этого недостаточно. Его люди снова обрели мужество, но им не хватает порыва, как хочется ему. Необходимо им ею вдохнуть и в то же время показать им истинный блеск, показать, что их генерал не трусит... Теперь мост обстреливается противником с трех сторон. И вот, зная это, Лехтимяки спокойно садится в автомобиль и что-то говорит шоферу. Автомобиль движется в направлении моста, проезжает его под градом пуль, быстро продолжает свой путь к вокзалу. Я слежу глазами за маленькой серой машиной, почти исчезающей вдали, и чувствую, что мое сердце бешено колотится. Вот машина останавливается, дает задний ход, поворачивает обратно. Шофер проделывает эти маневры самым спокойным образом. Лехтимяки рассмотрел, что ему было нужно, и сделал, что хотел. На приличной скорости он возвращается, проезжает мост все так же под огнем и, не остановившись перед своими восхищенными людьми, следует в штаб на своей машине, которая вся изрешечена пулями. Теперь пусть попробуют белые наступать, с ними тут поговорят как следует». Благодаря своему бестрепетному мужеству и умению увлечь людей на подвиги некоторые командиры Красной гвардии вполне стоили офицеров, имевших военную подготовку.

Следует отметить, что вообще красные сражались с замечательной храбростью. Даже реакционный автор пишет: «К чести этой Красной армии следует сказать, что она сражалась с мужеством и упорством... Под командой людей из народа, которые большей частью не имели военного образования, красные солдаты дали, однако, доказательства подлинной военной доблести». Сам начальник белофинского штаба признал, что «красные идут на смерть как герои».

Особенное упорство проявляли они в обороне даже против во много раз превосходящего противника. Примером может служить оборона Варкауса. Варкаус, расположенный севернее Ювяскюля, т. е. фактически в зоне белых, был взят белыми только 21 февраля после многодневных ожесточенных боев. Все вооружение местных красногвардейцев состояло из 80 винтовок с небольшим количеством патронов, наступало же на них 4 тыс. белогвардейцев с пулеметами и даже пушками. Рабочие сами изготовили пушку, но ее разорвало при первом же выстреле. Однако самодельные гранаты были эффективны. Патроны у оборонявшихся кончились в первый же день штурма. Они медленно с боем отступали и заняли здание фабрики. Место их работы стало их крепостью. Белые окружили его и повели ожесточенный обстрел. Защитники разместили женщин и детей, а также безоружных мужчин в подвале фабрики. Всю ночь рабочие точили и лили пули, изготовляли патроны и гранаты; это позволило им держаться весь следующий день. Вечером белые пошли в атаку, но были отогнаны самодельными гранатами. Белые подожгли расположенный рядом лесозавод и разрушили стенку водохранилища. Вода хлынула в подвал. Чтобы спасти женщин и детей, Красные вынуждены были сдаться. Белые расстреляли 450 сдавшихся — во много раз больше, чем было защитников, имеющих оружие.

Защита революции воспринималась рабочими и деревенской беднотой южной Финляндии как свое кровное дело, за которое в бой шли не только мужчины, но и женщины и даже дети. Напоминая о борьбе парижских коммунаров, в которой участвовали женщины и дети, Ленин пророчески писал: «Иначе не может быть и при грядущих битвах за низвержение буржуазии. Пролетарские женщины не будут смотреть пассивно, как хорошо вооруженная буржуазия будет расстреливать плохо вооруженных или невооруженных рабочих. Они возьмутся за оружие, как и в 1871 году». Это сбылось во время финляндской революции. Пролетарские женщины, в начале войны помогавшие в снабжении армии продовольствием, в уходе за ранеными, иногда в несении охраны, с конца февраля стали создавать женские отряды Красной гвардии. Сначала Главный Рабочий Совет попытался было не допустить создания боевых отрядов из женщин, считая, что быть бойцами — дело не женское. В своих указаниях главному командованию Красной гвардии от 1 марта он разъяснял, что женщин можно принимать в Красную гвардию только для ухода за ранеными, но оружия им не выдавать. Но слишком великой и важной была борьба, чтобы дочери рабочего класса могли пассивно ждать ее исхода. Возникали все новые женские отряды Красной гвардии. В боях они проявляли не меньшую храбрость и неустрашимость, чем мужские отряды. Женские отряды Красной гвардии нанесли большие потери белым и немцам при обороне Таммерфорса и Гельсингфорса, а под Котка даже несколько раз вынуждали к отступлению закаленные в боях немецкие войска. Буржуазная газета «Хувудстадсбладет», стараясь, разумеется, очернить пролетарских женщин за участие в гражданской войне, с высокомерной иронией писала: «В эти времена, когда ужас облачился в пурпурную мантию, красная женщина выполнила свою миссию и вписала себя в летописи как символ вечно неженственного». Иногда упреком врага можно гордиться. Пролетарская женщина действительно взяла на себя трудное бремя, которого потребовала суровая борьба.

Юноши и подростки — дети рабочих — тоже принимали участие в борьбе, которую вели их отцы и матери. Правда, до революции молодежь не