Греция. Лето на острове Патмос - Том Стоун

— Ти ехис? — Теологос, прищурившись, посмотрел на меня.

— Тома! — закричала мне с кухни Деметра. — Сколько нужно яиц в бешамель, чтобы приготовить мусаку?

— Секундочку, — ответил я и снова повернулся к Теологосу.

Я чувствовал, как ярость от унижения волной охватывает меня. Я был готов сорваться и заорать, брызгая слюной. Я изо всех сил старался оставаться спокойным и сосредоточиться на том, что мне надо сказать. Все это мы обсудили с Даниэллой заранее. Я потребую деньги назад, пригрозив всем на острове рассказать о том, как он со мной поступил. Кроме того, я разрываю договор и выхожу из игры. Немедленно!

— Тома! — воскликнул показавшийся из кладовки Мемис. — Картошка кончилась! Что мы теперь будем делать?

Я пропустил его вопрос мимо ушей и произнес:

— Теолого, я хочу, чтобы ты вернул мне деньги.

— Что?..

— Из недели в неделю ты просил меня дождаться кануна Преображения. Из недели в неделю мы выходили в ноль. Прибылей нет! Ты меня просил подождать! И вот прошлой ночью ты заявляешь, что мы заработали всего сорок четыре тысячи! — Я понимал, что теряю самообладание и говорю все громче. — Даже Петрос и Алекос заработали по шестьдесят-шестьдесят пять тысяч! Ты сказал, что они врут. Ты что, совсем меня за идиота держишь, малака?! — заорал я.

Это было жутким оскорблением. Нет ничего хуже и страшнее, чем обозвать грека онанистом. Теологос бросил веревку и вскочил. Его лицо налилось кровью. Он схватил меня за горло. В ту же секунду к нему бросились Мемис, Даниэлла и Деметра и принялись его оттаскивать. Сара и Мэтт расплакались от страха. Даниэлла наклонилась и заключила их в объятия.

— Чего ты хочешь, Теолого?! — кричал я. — Убить меня?! Как того фашиста?

Кровь отхлынула от лица Теологоса. Он перестал вырываться из рук Мемиса и Деметры.

На дороге остановилась группа иностранных туристов в соломенных шляпах с пляжными подстилками и надувными игрушками. С любопытством, правда не понимая ни слова, они выслушали тираду на греческом, которую я бросил в лицо Теологосу.

— Я выхожу из игры! — орал я. — И чтоб вернул мне все деньги, все сто пятьдесят тысяч, а если у меня их завтра не будет, — я уже не задумывался над тем, что кричу, — я пойду в полицию!

Вдруг повисла полнейшая тишина.

Туристы, перешептываясь, двинулись дальше, время от времени оглядываясь на нас.

Теологос посмотрел на Мемиса, потом перевел взгляд на меня.

— Кто тебе рассказал? — спросил он. — Кто тебе рассказал о фашисте?

— Это ни для кого не секрет, — быстро ответил я.

— Что я там был?

— Возможно, — помедлив, ответил я.

Теологос посмотрел на Даниэллу и детей.

— Тома, ты треплешься, а сам толком ничего не знаешь! — Я видел, что он снова начинает закипать. Его лицо опять покраснело. — Тот человек был настоящим чудовищем. Ты знаешь, что он с нами творил? Он заслуживал…

Неожиданно из-за угла таверны выбежали Савас и Ламброс.

— Мы нашли помидоры! — кричали они.

Я уставился на подростков. Для меня они по-прежнему оставались маленькими мальчиками, практически сыновьями.

— Хорошо, — повернувшись к ним, бросил Теологос.

Кровь медленно отхлынула от его лица. Он глубоко вздохнул, поднял с земли канат и принялся поглаживать его конец, обмотанный скотчем. Наконец спокойным голосом Теологос произнес:

— Ладно. Я верну тебе деньги.

Я ничего ему не ответил.

— Пятьдесят тысяч сейчас, — добавил он, — остальное завтра. — Теологос помолчал. — Договорились?

Приступ гнева прошел, и неожиданно я почувствовал холод и такую слабость, что мне показалось, я вот-вот упаду.

— Ладно, — ответил я.

— Слушай, — продолжил Теологос, прочистив горло, — я не могу сегодня выйти на работу в таверне. У меня большая группа туристов — их надо везти на остров Лерое.

Я вернусь только поздно ночью. Через полчаса меня будут ждать в Скале. Ты не можешь остаться и помочь? Хотя бы сегодня.

— Тома, — умоляюще посмотрела на меня Деметра.

Пожалуйста, — попросил Теологос.

Я не смел поднять глаза на Даниэллу. Я и сам не верил в то, что собирался сейчас сделать. Однако я глубоко вздохнул и кивнул.

— Ладно, — произнес я, — но только сегодня.

Деметра сверкнула в улыбке золотыми коронками.

Лицо Мемиса оставалось бесстрастным. Мальчики, смущенно улыбаясь, пытались понять, что между нами произошло.

— Спасибо, — промолвил Теологос.

Я посмотрел на него.

И ничего не сказал.

Последний рабочий день

— Ты с ума сошел, — заявила мне Даниэлла, как только мы остались наедине.

— Я не могу вот запросто взять все и бросить, — ответил я. — Подвести Деметру, мальчиков, Мемиса. Им нужна помощь. И время, чтобы найти мне замену.

Это их сложности. Ты им ничего не должен.

— Они не Теологос, — возразил я.

Когда дело двигалось к вечеру и мы готовили ужин, из-за мыса показалась огромная черная трехмачтовая яхта, настоящая шхуна, с убранными темными парусами. Она величественно замерла посередине бухты, встав на якорь примерно в трех сотнях метров от берега.

Мы долго-долго на нее смотрели, ожидая, что кто-нибудь выйдет на палубу и спустит шлюпку, однако так никто и не показался. На яхте не было видно ни одной живой души. Она казалась покинутой, безмолвной и загадочной, словно черный монолит в фильме «Космическая одиссея 2001 года».

Через некоторое время мы махнули рукой на корабль и вернулись к делам. К тому моменту, когда стемнело, мы полностью забыли о яхте, скрывавшейся теперь во мраке.

Стоял субботний вечер, и в таверне снова было полно народу. Несмотря на обилие посетителей, я все-таки выкроил момент и вышел наружу покурить, встав в тени на некотором удалении от света, падавшего из окон обеденного зала.

Я стоял и прислушивался к собственным чувствам. С одной стороны, я ощущал огромное облегчение, что скоро с работой будет покончено, а с другой, меня снедала дикая обида и разочарование. В этот момент из тьмы со стороны пляжа вышла очень красивая девушка примерно двадцати лет. Ее кожу покрывал темный загар. У нее были длинные прямые черные волосы, поблескивающие карие глаза и родинка в уголке рта. Вслед за ней появился привлекательный мужчина средних лет в белом костюме и с сединой на висках. Насколько я мог судить, он приходился девушке любовником.

— Привет! — обратилась ко мне девушка. Она говорила с мягким французским акцентом. — Вы меня помните?