Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан

— театр одного актера и почти сыгранная пьеса, которая не принесет мне ни радости, ни разочарования.

— Ты бы не отказался от волшебной таблетки, Квентин? Жаль, что Даниэль Морган не разработал мужской Аналог Купидона, — иронизирую я. Моро туманно улыбается уголками губ. Его глаза всегда одинаково спокойно-равнодушны. И я верю, что его чувства и эмоции давно угасли, и он отчаянно ищет способ воскресить их. Это желание вызвано исключительно ограниченным запасом времени. В обратном случае мы бы с ним сейчас не беседовали на столь странные темы.

— Если бы такой аналог существовал, то носил бы иное название. Венера, Афродита или даже Фей. В ней действительно есть нечто особенное, неразгаданное, — и мы оба не сговариваясь поворачиваем головы в сторону мисс Уокер. Она перехватывает мой взгляд и улыбается нежно, чувственно, затрагивая внутри меня невидимые нити, крепко связывающие с ней.

— Она похожа на твою мать. Та когда-то смотрела на меня точно так же. Мы были счастливы, Джером. Но я недостаточно ценил дар судьбы, которым владел. Сейчас даже эти чистые воспоминания поблекли, потрескались, потемнели от времени. Удивительно, но сходство и правда есть. Цвет волос. Глаз. Нежность во взгляде. Уязвимая беззащитность, пробуждающая в нас инстинкты защитника. Они всегда знают наши слабые места, Джером. Женщины… они, как цветы.

— Я уже понял, — кашлянув, напоминаю я. — Кто этот человек? Я его не видел раньше, — перевожу Моро на более приземленную тему, кивая в сторону высокого седоволосого подтянутого мужчины в темно-синем стильном костюме, как и все остальные источающего власть и роскошь. У него неопрятное, я бы сказал, заносчивое высокомерное выражение лица и жесткая полуулыбка, которая кажется нервной и является частью образа.

— Наша финансовая подушка, давний бизнес-партнер. Генри Лайтвуд. Ты слышал о Триаде?

— Да. Конечно, — отвечаю я. Вопрос риторический. О Триаде известно всем, кто имеет какое-либо отношение к «высшей лиге». Но о Лайтвуде я слышу впервые.

— Этот человек находится за ширмой. Он не один, но мы имеем дела с Триадой исключительно через Лайтвуда. Официальные директора имеют весьма ограниченные полномочия. А Генри может все. Ты не видишь связи? Триада, Медея….

— Намекаешь, что корпорации связаны не только контрактами? — уточняю я.

— Я говорю о том, что мы все немного мечтатели. Утратив чувство прекрасного, мы ищем его в словах, деталях, образах. Отсюда такая тяга к актрисам, моделям, редким картинам и объектам искусства. Мы паразитируем на чужих эмоциях, воруем и заимствуем. Мы имитаторы. Неудивительно, что однажды Даниэль Морган додумался до рецепта особого препарата, подменяющего истинные чувства на фальшивые. Хотя, не сам додумался. По сути, он украл его у наивных африканцев и превратил в оружие массового поражения…

— Рядом с Лайтвудом его сын? — прерываю я Моро, обращая свой взгляд на худощавого молодого человека с черными волосами и скучающими темными глазами. Высокий, небрежно-элегантный, откровенно снисходительно взирающий по сторонам. И в его внешности, выражении лица, аристократических выразительных чертах есть что-то завораживающее и надрывное. Он привлекателен, насколько я могу судить, и мгновенно становится главным объектом для наблюдения всех присутствующих. Учитывая положение Генри Лайтвуда, повышенное внимание к его спутнику кажется несколько странным.

— Его подружка, — ухмыляется Моро. Сбрасываю пепел, поднимая на Квентина недоумевающий взгляд, и снова смотрю на парня. — Современное общество снисходительно смотрит на чужие пороки. Не удивляйся, Джером. Мы живем в двадцать первом веке. В стране, пропагандирующей свои лояльные взгляды к меньшинствам, — поясняет Моро.

— Я не часто по работе сталкивался с представителями нетрадиционной ориентации. И удивить меня сложно очередной однополой парой. Просто я бы никогда не подумал…

— Дино Орсини интересный субъект. Говорят, у него бурная личная жизнь, в которой есть место и женщинам, и мужчинам, но, как правило, и тех, и других ждут проблемы, как только Лайтвуд узнает об измене своего питомца. Когда ты займешь мою должность, тебе придется достаточно часто взаимодействовать с Лайтвудом. Держись подальше от Орсини. Мой совет. Он копает под своего благодетеля и ищет связи, как совсем недавно это делал ты в отношении Логана.

— К слову о моем любимом дяде. Я давно не видел Роберта Крауза.

— В данный момент Крауз для тебя не опасен. Я максимально облегчил твою жизнь на ближайшие два месяца. Просто постарайся сделать так, чтобы мелкие неприятности, а без них никак, не выбили тебя из равновесия.

— Мое состояние далеко от равновесия. Моя приемная семья погибла, но даже похоронить их не имею возможности. Секретарша недавно найдена мёртвой в гетто. А друг отца сгорел в собственном доме.

— Злой рок всегда сопровождает тех, кому суждено изменить историю, — глубокомысленно изрекает Моро. — Мы не знаем, сколько в нас заложено силы и терпения, Джером. Но жизнь обязательно раскроет весь потенциал.

— Да, я знаю, — рассеяно киваю я и продолжаю его мысль. — Бог дает человеку столько испытаний, сколько он способен выдержать.

— А Дьявол дарует нам искушение, сладость греха, алчность и стремление к удовлетворению низменных потребностей. Чаша весов рано или поздно всегда склоняется в пользу последнего, — пафосно парирует Квентин. Я залпом осушаю бокал шампанского и ставлю на столик.

— По-моему очаровательная Ребекка Томпсон собирается отблагодарить тебя за свое преждевременное назначение. Сообщи ей лично. А я оставлю вас, — туманно улыбается Моро и, вежливо поприветствовав мисс Томпсон, оставляет нас наедине.

— Выглядишь сногсшибательно, — заявляет Ребекка, окидывая меня придирчивым взглядом.

— То же самое собирался сказать, когда увидел, что ты идешь ко мне, — ухмыляюсь я, приветственно пожимая ее тонкие пальцы. — Рад тебя видеть, — добавляю искренне.

— И я тебя. Наши дела в полном порядке…

— Я знаю. Больше никаких отчетов, — обрываю Бекку на полуслове.

— Что ты имеешь в виду? — мрачнеет она.

— Ты только что получила должность генерального директора Поляриса. Поздравляю, — с невозмутимой улыбкой сообщаю я. Мисс Томпсон меняется в лице, на котором мелькает целая гамма оттенков эмоций от неверия до потрясения.

— Ты сейчас шутишь? — сдавленным от волнения голосом спрашивает Ребекка.

— Нет. Я говорил с Моро. Ты сама видела. Он дал добро.

— Безумная новость, Джером! — восклицает Ребекка, глаза ее сияют, даже кожа светится от удовольствия. — Как тебе удалось? Мне стоит тебя бояться? Кто еще способен на подобное?

— Я принимаю твою благодарность, — снисходительно ухмыляюсь я.

— Да я