Рождение чудовища - Гульнара Черепашка

В их комнате на третьем этаже было так тихо, что слышалось чириканье птиц.

Город окутывала удивительная тишина, невзирая на светлое время. Должно быть, люди все еще отдыхали после празднества накануне.

- Рассказывал, - девушка кивнула. – Первым к югу от окружающих наши степи гор появился город Ошакати чуть больше полусотни лет назад, - она чинно сложила руки на коленях, точно отвечала урок. – Город вырос вокруг башни Ошакати – первой башни, в которой собрались колдуны самого первого колдовского ордена в нашем мире. Орден же башни Ошакати появился век назад. Его собрал магистр, получивший божественное откровение.

- Это тебе Кваку так сказал? – Амади фыркнул. – Про божественное откровение?

- Ну да, - Накато растерялась.

- Аж любопытно сделалось, - проворчал колдун. – Кваку действительно осведомлен только о так называемом откровении, или решил, что с тебя и такого объяснения будет довольно? Ну, да неважно, - он встряхнул головой. – Магистр ордена Ошакати действительно получил… некий амулет, который дал ему силу, недоступную простому колдуну.

- Он получил его от богов! Так сказал мастер Кваку.

- Ну, можно и так сказать. По правде, тот, кому под силу создать такое, и впрямь может считаться богом. Магистр сумел объединить вокруг себя многих чародеев с разных концов света. Он обучил их, многие из них отправились после восвояси. Нести свои знания дальше. В башне Ошакати по сей день обучают сильнейших колдунов. Я и сам там некогда учился, - он усмехнулся чему-то своему. – Мастера из башни дикие кусты шелка стали растить на плантациях. До того шелк не выращивали! Прежде кустарник рос по лесам, и гусеницы каждый год объедали его, так что к концу лета оставались колючие ветки, покрытые редкими засохшими дырявыми листьями. Шелкопрядов склевывали птицы и поедали муравьи. Мастера из башни сделали шелковый кустарник плодоносным. Они отогнали гусениц и муравьев, сделали так, что шелкопряды стали каждый год производить великое множество шелковой нити отличного качества. Они же выучились сами и обучили людей ткать из шелковых нитей ткани. Мастера из Ошакати сделали землю плодородной, так что люди смогли выращивать еду: повсюду появились сады и поля, огороды и рощи тростника и шелка. Города тоже возвели с помощью колдунов. Если бы не мастера из Ошакати – люди еще не одну сотню лет тесали бы камень и лепили сырой глиняный кирпич. А большинство так и жили бы в соломенных хижинах и землянках. Города выросли и держатся на чародеях.

Накато только кивала. Кваку рассказывал об этом, но скупо.

- Я говорю это, чтобы ты понимала: если у вас в степях главами родов становятся сильнейшие и умнейшие, то здесь правителями оказываются те, кто имеет магическую силу. Ну, или те, кто может объединить вокруг себя сильнейших чародеев, добившись согласия между ними. Ибо добрые ученики магистра и высших архимагов башни Ошакати, разбредаясь по городам, начинают рвать власть из рук друг у друга.

- Ты хочешь подобраться к правителю Мальтахёэ, - проговорила Накато. – Но он – чародей. Поэтому сделать с ним что-то будет сложнее, чем с вождем Бапото в горах.

- Да, ты научилась думать, - он с довольным видом кивнул. – Во дворец правителя ты не попадешь. Никто тебя не пропустит. И через зеркало не дозовешься до него – его хранят сильные духи-защитники! Я даже рисковать не стану – это заведомое самоубийство.

- Но ты наверняка придумал некий хитроумный план, мастер Амади, - девушка устало вздохнула.

- Это не стоит таких тяжелых вздохов, - он поморщился. – Ничего особенно хитроумного в моем плане нет. Тебе придется поступить на службу к одному мелкому чиновнику. В Мальтахёэ в домах прислуживают не только рабы, но и наемные слуги. Многие идут в город, и устроиться в хороший дом считается удачей. А состоятельные горожане считают удачей нанять задешево добросовестного работника, который не будет пытаться удрать или обворовать хозяина.

- Странные люди, - протянула Накато. – Нанимать работников, которым нужно платить, когда можно заставить работать рабов.

- Раб сбежать может. А наемный человек старается за плату. И боится, что его выгонят. А кормить приходится всех одинаково – и рабов, и свободных. Не будешь платить работнику – будешь платить надсмотрщику, что следит за рабом.

- Хорошо, - она кивнула. – И что я должна буду сделать?

- Твоя первая задача – втереться в доверие. – К тебе должны привыкнуть. Твоя честность и трудолюбие не должны вызывать сомнений. В этот раз ты представишься простой девушкой с гор, из семьи пастухов. Твоя история: тебя отправили сюда к дяде, потому что здесь нашли тебе мужа. Но дядя умер. Ты приехала сразу после погребения. С замужеством не сладилось, потому что приданого мужу обещали больше, а дали меньше. Сестры и жены дяди отобрали тогда все приданое, а тебя вышвырнули прочь и запретили являться. И тебе нужна работа.

- И меня примут?

- Я узнал – в доме одного писца сейчас нужны работники и работницы. Придешь и скажешь, что согласна на любую работу – у тебя ничего нет. И тебе нужно заработать хотя бы, чтобы вернуться домой. К родителям. Держись боязливо – ты одна на чужбине! И бойся прогадать или быть обманутой – тебе очень нужен заработок, ты боишься очутиться на улице, стать продажной и умереть от голода и болезней. Словом – ты боязлива и робка, но при этом достаточно нахальна и интересуешься своей платой. Ты не должна вызвать ни тени подозрения. А слишком тихая и покорная девица из горного поселения – это подозрительно. Какой бы она ни была забитой – но у нее есть цель. Вернуться к родителям. И, возможно, заработать. Чтобы ее не заклевали совсем. Понимаешь?

Накато медленно, с сомнением, кивнула. Она пыталась представить себе такое – ее отправили в чужое кочевье невестой, но приданое кануло в небытие. Сложно. Наверное, потому, что ее когда-то отправили, только не невестой и без приданого. Она с самого начала знала, что станет рабыней.

Девушка попыталась вспомнить, что чувствовала, когда узнала. Получалось неважно. Воспоминания стерлись. Детство казалось чем-то далеким и нереальным, затянутым туманом. А момент отъезда из родного кочевья, прощания с отцом – и вовсе смазался, растаял.

Она встряхнула головой. Неважно!

- Хорошо, - она снова кивнула. – Я вотрусь в доверие. А дальше?

- Дальше – узнаешь позже. Твоя цель находится не в доме этого писца. Ты будешь