Преторианец - Саймон Скэрроу

– Это ложь! – заорал Луркон, отчаянно мотая головой. – Я не изменник! Клянусь Юпитером, я верен императору, я ж ему присягал!

– Присягал и тот тип, которого мы допрашивали. И это его не остановило – он предал Клавдия. И тебя, надо думать, тоже не остановило.

– Нет! Это ошибка!

– И впрямь, ошибка. Твоя, – ответил Септимий и кивнул Макрону: – Займись им, посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы развязать ему язык. Или выбить ему зубы.

– С удовольствием. – Макрон холодно улыбнулся и сжал кулаки. Ударил центуриона в щёку, и голова Луркона мотнулась вбок. Руку Макрона пронзил новый приступ острой боли, добавив скверных ощущений к уже имевшимся после соприкосновения с кирпичной стеной, когда он уложил Вителлия. Луркон застонал. Потом повернулся снова лицом к своим мучителям, почти теряя сознание. Их тени, искажённые и угрожающие, метались по противоположной стене. Он выплюнул кровавый сгусток, потом ответил – спокойно и вроде бы откровенно:

– Я ни в чём не виноват, ещё раз вам повторяю.

– Понятно, – сказал Септимий. – Тогда почему это предатель назвал твоё имя?

– Я н-н-не знаю. Но, клянусь, это ложь!

– Фу ты! Это ты врёшь, Луркон! И это очень скверно у тебя получается! А мне нужна правда! Макрон!

Глаза Луркона метнулись в сторону Макрона, широко раскрытые, умоляющие. На сей раз Макрон врезал ему левой. Удар пришёлся чуть выше уха, так как он попытался увернуться, избежать новой плюхи. Центурион весь скривился, заморгал и застонал.

– Пожалуйста, не надо… Я ни в чём не виноват.

Септимий некоторое время молча смотрел на него, потом выпрямился во весь рост, едва не задев головой потолочную балку – потолок здесь был низкий. Он ещё некоторое время рассматривал центуриона, потом почесал себе нос.

– Ну, что вы думаете, ребята? Он правду нам говорит?

– Не думаю, – ответил Катон, подхватывая игру. – Помнишь, как долго молчал тот предатель, прежде чем раскололся и всё выложил? Вопрос только в том, сколько времени нам придётся его бить, прежде чем он выдаст нам какую-нибудь информацию. Давайте-ка продолжим.

– С удовольствием, – проворчал Макрон, продвигаясь вперёд и сжимая кулаки.

– Пощадите, во имя всех богов! – заблеял Луркон. – Это всё неправда! Неправда! Я верен Клавдию! Я невиновен! Вы должны мне верить!

– А мы вот не верим. – Макрон сложил ладони вместе и хрустнул пальцами, надеясь, что ему больше не придётся бить центуриона.

– Взгляни на ситуацию с нашей точки зрения, – предложил Септимий уже более мягким тоном. – С какой стати нам верить тебе, а не тому человеку, который выдал нам твоё имя?

– Потому что я говорю правду. Спросите этого типа ещё раз. Спросите, почему он солгал.

– К сожалению, не можем. Он умер во время допроса.

Луркон побледнел. И когда заговорил снова, в его голосе звучала мольба.

– Послушайте, это ошибка. Этот человек, которого вы допрашивали, что-то напутал.

– Ну нет. – Септимий щёлкнул языком. – Он был очень точен и конкретно назвал твоё имя. Центурион Луркон, шестая центурия третьей когорты преторианской гвардии. Это ж ты, не так ли? Так что никакой ошибки.

– Тогда… тогда он, должно быть, солгал.

Септимий бросил на Катона вопросительный взгляд:

– А ты как думаешь?

Катон притворился, что раздумывает. Потом сказал:

– Это возможно. Но тогда встаёт другой вопрос.

– Да ну?

– По поводу другого дела, которое мы вскрыли. По поводу того, что центурион Синий почему-то хочет, чтобы его убили. Не вижу, какой в этом смысл. Очень странное дело.

– Да уж, – кивнул Септимий. – Очень странное.

Луркон с растущим недоумением переводил взгляд с одного на другого.

– Синий хочет, чтобы меня убили? Да что такое происходит?!

– Ну, это очень просто, – сказал Макрон. – Синий дал нам приказ убить тебя.

– Но вместо этого мы притащили тебя сюда, – добавил Катон. – Мы-то уже знали, что Синий – участник заговора. А что нас больше всего поражает, так это то, почему один заговорщик мог отдать приказ убить другого заговорщика. Можешь пролить свет на эту загадку?

– Я ничего об этом не знаю. – Луркон поднял свои связанные руки. – Вы должны мне поверить. Прошу вас…

Макрон прищёлкнул пальцами и посмотрел на Катона с таким видом, словно его только что осенила какая-то идея.

– Возможно, эти изменники просто пытаются замести следы? Мёртвые никому ничего не скажут, и всё такое прочее.

– Но я не изменник! – завопил Луркон. – Я ни в каком заговоре не участвую!

– Заткнись! – окрысился на него Макрон. – А не то ты всех в этом клятом доме перебудишь!

Луркон сник.

Тут снова заговорил Катон:

– Если это правда, почему, по-твоему, заговорщики хотят, чтобы тебя убили? Должна же быть какая-то причина. Что ты такое знаешь, что представляет для них опасность?

– Не знаю. Клянусь, не имею представления. Пожалуйста, поверьте мне!

Трое допрашивающих молча смотрели на него. Центурион съёжился.

– Нам надо поговорить, – сказал наконец Септимий, надув щёки и выдохнув. – Оттащите его в соседнюю комнату ко второму типу.

Макрон с Катоном подхватили центуриона под руки и выволокли его в соседнюю комнату и положили у стены напротив Вителлия. Потом плотно прикрыли за собой дверь и подошли поближе к Септимию, чтобы пленные не могли их подслушать.

– Ничего мы не выяснили, – кислым тоном заключил Септимий. – И зачем только Освободители так хотят, чтобы его убили?

– Может быть, они просто оказывают услугу императорской гвардии, – ядовитым тоном предположил Макрон. – Он не самый лучший командир из всех, кто мне встречался.

– Думаю, этот вариант можно сразу отбросить, – ответил Септимий, который не знал Макрона достаточно хорошо, чтобы понять, иронизирует тот или нет.

Катон провёл ладонью по голове, пригладив волосы.

– Если и есть какая-то причина, в силу которой они хотят устранить Луркона, то это должно быть потому, что он что-то узнал, или потому, что он как-то мешает осуществлению их планов. Из того, что нам удалось из него извлечь, выходит, что он не имеет ни малейшего понятия об этом заговоре.

– Если только он не выдающийся актёр, будь он неладен, – вмешался Макрон.

– Это возможно, – согласился Катон. – Но мне кажется, что он действительно очень испугался. Если даже Луркон знает нечто, что, по мнению Освободителей, может помешать их планам, то мне ясно, что сам он не имеет ни малейшего представления о том, что это за опасная информация.

Макрон скривился:

– Повтори ещё раз.

– Ладно, это не имеет значения, – ответил Катон, продолжая рассуждать далее. – Если они хотят его убить вовсе не для того, чтобы сохранить в тайне какую-то информацию, тогда причина должна быть в том, что он как-то кому-то мешает. И они хотят его убрать или заменить.

– Заменить? – Септимий недоумённо уставился на него. – А зачем им его заменять?

А Катон уже обдумывал возможные выводы из своего предположения. Если он прав, тогда императору угрожает явная опасность.

– Потому что он командует подразделением гвардии, которое в данный момент ближе всех к императору. Если Освободители сумеют выдвинуть кого-то из своих, чтобы он заменил Луркона, тогда они окажутся достаточно близко от императора и будут в состоянии нанести свой удар. Достаточно близко, чтобы его убить. Это вполне разумная мысль. Они уже однажды попытались это проделать, устроив засаду на императора в день игр, посвящённых годовщине его восшествия. В следующий раз им уже не придётся прорываться сквозь строй телохранителей, чтобы всадить нож ему в спину.

Септимий с минуту молча смотрел на Катона.

– Может, ты и прав… – наконец пробормотал он.

– Нарцисс должен увезти Луркона и Вителлия из Рима и не спускать с них глаз, – продолжал Катон. – А потом посмотрим, кого назначат новым центурионом шестой центурии, и станем за ним следить. Подмечать, с кем он разговаривает, а ещё всегда находиться поблизости от него, чтобы иметь возможность быстро действовать, когда центурия несёт охрану императора.

– Это значит здорово рисковать, – заметил Макрон. – Сомневаюсь, что Нарцисс пойдёт на это. Почему бы просто не арестовать того, кто заменит Луркона? И Синия заодно, коль уж на то пошло.

– Да потому что они могут вывести нас на остальных заговорщиков, – ответил Септимий, прежде чем это успел сделать Катон. – И ещё есть надежда, что они также выведут нас на остатки той партии серебра из разграбленного конвоя.

– Это верно, – согласился с ним Катон. Он помолчал и добавил: – Но у нас на руках сейчас более важное дело, и его надо решать – следует выяснить и убедиться, что те запасы зерна, которые удалось собрать Цестию, по-прежнему находятся на складе возле Боариума. Если нам удастся это подтвердить, тогда Нарцисс может эти запасы конфисковать, и император начнёт раздачу хлеба толпам голодных. А как только народ набьёт себе желудки, люди станут на него молиться и перестанут ему угрожать. И это сорвёт все планы Освободителей.