Секс в браке - Елена Ровинская

Я даже не знаю это хрена! И она тоже не знает. А ты так предъявляешь, будто мы и с ним были заодно! Ты, в натуре, к своим пацанчика присмотрись: у них ебальнички подозрительные, пиздец.

Я покраснела, оскорбленная тем, как он назвал маленькие личики моих сыновей, но Дима взглядом велел не вмешиваться.

– Я присмотрюсь. Как только у них появится страсть к вырезанию кубиков из живых людей.

Олег вздохнул, словно столетний старик, которого уговаривают отказаться от привычки выкурить трубочку.

– Ну, да. Хорошо. Я запаниковал. Я понятия не имел, как все повернется. Пошел такой треш, что я просто не знал, что я должен делать. Дети орут, девки от страха седеют, Бикин объясняет, чтобы она не рыпалась, иначе выбросит одного ребенка в окно. Блин, пап. Ну, что бы ты сделал на моем месте? В рукопашную я бы Бикина не скрутил! У меня выбора не было. и времени всего на один удар. Если б узнали, могли меня подтянуть. Мы трое как бы заявились на территорию. Пришлось Толстого валить. А за кубики… Я хотел дать понять, что я не шучу. Ты сам все девяностые кружил под кличкой Гестапо. За то, что блондин, что ли?

Дима злобно смотрел на него.

– Я немец наполовину. Кому-то показалось прикольным.

– Ну, это была моя первая мысль, – равнодушно сказал Олег. – Только знаю, что когда пошли слухи, что ты не мертв, твоя бывшая охрана стала ссаться снегом со льдом. Видимо, не в курсе, что это шутка… Про какие-то там пытки пиздят и вырезанные органы. Ну, дебилы, че с них возьмешь? Понабрали по объявлению, пока ты был на хирургическом семинаре.

Дима махнул рукой и посмотрел на меня.

– Почему тебя все хотят именно изнасиловать, в итоге, а?.. Не избить, не пристрелить? Почему не Соню?

Я почувствовала, что краска заливает лицо и отвела глаза.

– Может быть, я – прирожденная жертва, а, Дим?

Он не повелся.

– К счастью, за твоей спиной всегда стоит какой-то, героически настроенный маньяк.

– Ну, тебе-то виднее… Трупы, режем, да? В морге, мать твою?! Поверить не могу, что я была такой дурой! Видела я тебя сегодня с утра!.. Айболит, блин!

– Это просто игра на публику!

Я открыла рот, чтоб сказать ему, что игра на публику, это то, что происходит сейчас. Что не вчера родилась и больше ему не верю. Но тут вмешался Олег.

– Я не дебил, – сообщил он вдруг, ни к селу, ни к городу. – У меня замедленная реакция после плена. Я из реальности выпадаю время от времени.

– И как ты собрался за безопасностью наблюдать?

– Я лечусь, – возразил Олег. – И я тренируюсь «просыпаться». Как ниндзя!

– Он все равно будет этим заниматься, – сказала я, потому что рот уже все равно раскрыла. – С тобой или без тебя. Ты меня спросил, так вот: да. Я хочу, чтобы ты его на работу взял. И рассказал про микробов. Он одним ножом режет колбасу и людей. Траванется же, жаль будет… Такой хорошенький, прям затискала бы.

Олег тупо хлопнул глазами, когда я сжала его в объятиях, обхватив за шею. Беспомощно открыл и вновь закрыл рот. Посмотрел на Диму, не решаясь разбить объятия и явно ощущая себя неловко. Тот вздохнул и покрутил пальцем у виска.

– Вы оба – ебанутые, – сказал он. – Я не садист и не пытаю живых людей, говорю же вам, идиоты! У меня просто… такая репутация!

– Да-да, – согласился Олег. Потом улыбнулся вдруг, ему очень шла улыбка. – Я сказал, что я – от тебя и Толстый от уважения сам собой распался на части. Пап, там квартира в доме. Думаешь, этот слизень выдержал бы такое еще живьем? На его визг сбежались бы с Комсомольска.

– Спальня обита войлоком.

– В спальню я не ходил. Мне стыдно от одной мысли, что мой отец – гетеросексуал.

Дима рассмеялся, не выдержав.

– Так я скажу пацанам, что мы под тебя переходим?.. Типа, твоя бригада «скорой помощи», или патологоанатомическая служба или как ты там, захочешь нас называть?

Дима раздраженно покачал головой.

– Я девок вожу и контрабанду, дебил! Контрабанду!

– Тогда я сам буду оперировать, – парировал Олег.

Глава 7.

«Трасса»

Я проснулась в ночи, судорожно вытянув руку, нащупала Димино плечо и облегченно выдохнула. Он, что-то проворчав, перевернулся на бок и притянув меня к себе, крепко обнял поперек тела.

– Я здесь, здесь.

Выдохнув, я накрыла его руку своей. Закрыла глаза.

В ту ночь, когда, возвращаясь из Комсомольска, он не справился с управлением. Его спас ремень безопасности. И то, что Дима не летел, как обычно, выжимая из джипа все, на что тот способен, а ехал. На демократичных ста километрах в час. Это не спасло его от двойного сальто вместе с машиной. Но сберегло от смерти, когда джип приземлился на крышу.

Какое-то время Дима провел, вися башкой вниз, как летучая мышь. Матерясь и вознося молитвы, черному небу, он выбрался из машины и попытался отыскать телефон. Он как раз продолжал пытаться, когда летевший за ним, как условились, Толя, на полном ходу протаранил перевернутый джип.

Там, без Димы, невзирая на приказ и обещание отстрелить всем яйца, никто не счел нужным пристегнуться. Толя и сидевший за ним Макс, отделались легким испугом, а вот задремавшему Пашке не повезло. Тот вылетел из кабины, пробив головой ветровое стекло.

Пока Дима, продолжая грозить всем кастрацией, накладывал потерявшему сознание охраннику шины на шею; пока сломавший обе ноги Витек рыдал и проклинал свою бандитскую долю, на дороге появился груженный бревнами грузовик.

Шофер спешил…

Потом они, все шестеро, включая Пашку, который от грохота взрыва очнулся, сидели на обочине и хмуро смотрели на то, как красиво горят три автомобиля.

Телефоны догорали в их недрах.

Шофер грузовика, выскочивший из кабины, сжимая в руке две бутылки деревенского самогона, горевал больше всех. Это не помешало ему поделиться спасенным спиртным с товарищами по несчастью. Пока они добрались до ближайшего населенного пункта, согреваясь по очереди, Дима, который обычно не пил, ужрался в хлам.

И пока он торчал в деревенской больничке, беседуя с главврачом, что медицина нынче не та, в морг доставили три обгоревших тела.

– Ёма-ё! – расстроился врач. – Да что за житиё?!

И Дима отчего-то решил, что обязан помочь этому приятному со всех сторон человеку и организовал транспортировку тел к джипу. Самогон в крови подсказал ему, что из хабаровских тачек, трупы прямиком повезут в Хабаровск.

Наутро, когда он проснулся, жалея о том, что не умер еще вчера, Макс хмуро спросил:

– Что дальше?

– В смысле? – не понял Дима.

– В прямом. Нам уже на поминки скидываются. Я не могу дозвониться ни до Соньки, ни до Ангелы. Малой вообще с радаров исчез. Какой план?

– План?

– Да, план. Ты же неспроста тех херов разложил по нашим машинам?

– Штозанах…? – неразборчиво огорчился Дима и первым же поездом рванул обратно в Хабаровск, где