Секс в браке - Елена Ровинская

был порезать хоть что-то, кроме еды? Что он справился бы так с Бикином?! Ты его убил! Причем, с одного удара! А другие ты нанес позже, имитируя, будто первый последним был! Хоть бы сестру спросил! Она б тебе рассказала, чем посмертные раны отличаются от прижизненных!

– Она была слегка занята, – оборвал Олег. – Рыдала с горя, что я не дал Бикину с нею порезвиться!

Дима опешил.

– Я не планировал никого валить. Я думал, что Ангела уже уехала и мы спокойно поделим все. Я до последнего думал, что Толстый только заберет дом, как он обещал своей жирнявой Ирише. Но тут Бикин заявил, что у него планы на твою девушку. И что ему это обещали.

Дима на миг застыл, потом качнул головой и презрительно взглянул на меня.

– Пардон, но ты повторяешься… И, к слову, знаешь, Олеж, что самое шикарное в психопатах? То, как вы все умеете врать.

– Если я психопат, то ты сам не лучше! Все сразу же поверили, будто ты вернулся, просто глянув на Толстого. Он во всем признался!

– Ты прислал мне бомбу! Не Толстый! Ты!

– Я ее сделал, но не прислал! Меня подставили! А ты меня и слушать не захотел! Ты веришь всем, кроме тех, кто тебя хоть капельку любит! – рявкнул Олег, ударив кулаком по кровати.

Мы все, по инерции, дернулись, но… ничего не произошло.

Олег уперся локтями в колени и по-мальчишески, горько, расплакавшись, отбросил взрыватель. Тот упал к Диминым ногам, и он подхватил его, едва не выронив пистолет. Я медленно выпрямилась: тут хватило бы познаний, почерпнутых из кино. Дима выругался и отбросил бесполезный пугач. Будь он настоящий, рвануло бы, как только Олег отпустил кнопку.

– Я привез их сюда, потому что думал, будто ты мертв, – парень уже овладел собой и медленно, словно не до конца уверенный в том, что делает, вытирал слезы.

Дима перевел дух, держа пистолет направленным на Олега.

– И ты убил моего бухгалтера, чтобы он помогал мне в загробном царстве?! А потом притворился, что взял в заложники собственную сестру.

– Иди ты в жопу! Нет у меня сестры. Ты даже не посчитал, что мог бы нас познакомить!

– Кроткий! – крикнул Кан, держа приемного сына под прицелом. – Иди сюда и забери девок.

– Я никуда не пойду, пока он не выслушает Олега! Не трожь меня! – прорыдала я.

Макс даже не пытался: он замер, увидев Соню.

– Ты что здесь делаешь, мать твою?!

– А я вот не удивлен. Даже не спрашивай: меня тут не было, я ничего не видел.

– Знаешь, что я видела, Дим? Как уходила твоя охрана. Ты думаешь, что ты самый умный, так ведь? Особенный?.. Но когда ты сдохнешь, тебя закопают, как всех. И ничего не останется. Всех, кто тебя любил, ты отбросил. Этот мальчик – единственный, кто тебя не предал! И черт, я не знаю, что именно в тебе так любит твоя жена: Макс много лучше тебя в постели!

Кан дернулся, Максим покраснел.

– Замолчи, Соня!

– Нет, Макс, я не замолчу! Что я тут делаю? Я тебе скажу. С утра я узнала, что я беременна, а в обед, что ты мертв! Куда мне было идти, если не к жене твоего дурацкого друга?! Кто еще мог что-то о тебе знать?!

У Макса отвисла челюсть.

– О! Замечательно! – прошипела Соня. – Я все поняла! И раз ты так ко мне относишься, никуда я за тобой не пойду! Пусть Кан убьет меня вместе с твоим ребенком!

– Прекрати этот «Ералаш!», – резко оборвал ее Дима.

– Нет, я не прекращу! Мы тут все трое были словно солдаты. И если бы ты хоть на минуточку доверял родным тебе людям, мы бы сейчас все просто обнимались и плакали. Но не-е-ет! Мы с Линой посмели собраться и горевать о вас за твоей спиной!

На Димином лице проступали красные пятна. Ошарашенный, преданный, не знающий, кому доверять и доверять ли, он рассмеялся, но от этого смеха у меня по спине пробежал холодок. Это был смех человека, который принял решение.

Я так много плакала последние сутки, что слез уже не осталось. Горло сдавило стальным жестким обручем, но слезы не шли. Голос дрожал и ломался. Скакал по регистрам, словно раненный олененок.

– Ты ведь попал в аварию, правда, Дим? Ты попал в аварию на дороге?.. – спросила я, чтобы воскресить в нем хоть каплю веры в мои слова. – Это Ирка все начала. Это она накрутила Толстого! Мы все тебе говорили. И Макс, и я! Даже Андрей это видел и рассказал Олегу.

– Сон приснился? – слова падали из его горла, как льдинки и разбивались у ног. – Или, карты опять?

В голосе была боль, словно Дима снова стоял у края. И я поняла вдруг, что он ничего не знает. Что стоило ему появиться, как все опять стали врать, тасовать события и делать вид, что не было ничего. И я – последняя из всех, кому он мог бы поверить. Потому что его предавали только любимые.

Меня же он любил сильнее всех остальных. И потому – меньше всех мне верил.

– Толстый вытащил Олега из жопы, в которую он по собственной тупости вляпался на войне, – сказал Дима так, словно у него на части сердце рвалось. – Толстый же его познакомил с Колкиным. И он убил его, как свинью, зарезал! Ты там тоже была, а? Скажи, была? Он никогда бы не нашел мои скальпели!

– Дима…

Он оттолкнул меня от себя.

Олег тут же вскинулся, выхватив откуда-то нож и сжал в пальцах, словно хотел метнуть его Диме в горло. Кан тут же вновь вскинул пистолет.

– Не рыпайся, – рявкнул он. – Если бы ты закончил школу, кусок психопата, то знал бы, что пуля летит быстрее, чем нож.

– Ты просто не видел, как я бросаю, – огрызнулся Олег, – ботан.

Он встал перед ним и раскинул руки. Рукоять ножа крутилась в правой так быстро, словно кончик лезвия упирался в невидимую нам точку. Быстро-быстро. Словно «волчок». Дима удобнее перехватил пистолет, держа его на линии глаз.

Я слышала, как выдохнула Соня, закрывая обеими ладонями рот. Слышала, как Макс пророкотал что-то, но не разобрала что именно.

Воздух между Димой и Олегом сгустился. Они оба шли к этому всю жизнь. С того дня, как развернув одеяльце, Дима увидел в чертах своего сынишки черты другого мужчины, но не нашел своих.

– Я любил тебя, как родного! – сказал Дима, держа палец на спусковом крючке. – И я все сделал, чтоб уберечь тебя от такой судьбы.

Нож словно по волшебству изменил положение и теперь Олег держал его за лезвие двумя пальцами.

– Помнишь «Горца», пап? В финале останется только один из нас.

– Я не твой папа! – сквозь зубы напомнил Дима.

Олег вдруг дрогнул и уронил нож.

Тот с грохотом упал на пол, кувыркнулся по